Страница 79 из 84
Я присел рядом на диван и, даже не посмотрев, что там, в телеграмме написали, ненадолго задумался. Выходило, что сейчас за любую безобидную стычку меня могли легко убрать. Жаловаться и подавать апелляции — было бессмысленно. Нужно было воевать тем же оружием, то есть большой и развёрнутой статьей в центральной газете. Оставалось только додумать детали и срочно действовать.
— Чего молчишь? Скажи что-нибудь, — пробурчал Сева Бобров.
— Так кое-чего придумал, но тебе не понравится, — я по-шпионски посмотрел по сторонам.
— Ну?
— У тебя же в декабре со второй сборной СССР игры со шведами в Стокгольме. — Сказал я так, чтобы никто не расслышал, о чём у нас секретный разговор. — А после матча, конечно, будет фуршет, банкет. Ну и пока все пьют, мы ноги в руки и в американское посольство, просить политического убежища. Телеграмму им покажем твою, статью в «Советском спорте». Дескать, травят нас, драться не дают на хоккейном поле.
— Да ты вообще понимаешь, что сейчас предложил? — Очень громко зашипел Бобров.
— С чувством юмора у тебя Всеволод Михалыч, как у Регины Дубовицкой, вроде где-то было, а вроде нет, — я тихо засмеялся. — Одна идея у меня проклюнулась, потом обговорим. А пока с «Динамо» повоюете и без меня, тем более у них Мальцев травмирован. Ничего серьезного в атаке без «Есенина русского хоккея» москвичи не создадут.
Многое что в повседневной жизни я жутко «не перевариваю». И если сейчас всё это перечислять, то ещё на пару куплетов к песне Высоцкого «Я не люблю», точно наберётся. Но больше всего в последние дни я стал ненавидеть проигрывать, особенно в принципиальных встречах. Вот и сегодня в пятницу 5 ноября проиграл. Точнее моё горьковское «Торпедо» в отсутствии меня в матче с московским «Динамо» не дотерпело буквально пару минут. Отличился у москвичей на 58 минуте Михаил Титов, который-то и забивает по очень большим праздникам. Хотя итоговый счёт 0: 1 не отражал того кошмара, что творился на площадке. Ни пас отдать, ни индивидуально обыграть, ничего у команды не получалось. Только вратарь Коноваленко вытворял в воротах акробатические чудеса, спасая раз за разом от верного гола. Очень хотелось мне спуститься и зайти в раздевалку, чтобы сказать одноклубникам много «приятных» слов, но решил сгоряча не вмешиваться в воспитательный процесс Севы Боброва.
И ещё одну вещь я не люблю — не выполнять данные обещания. Хотя такое и случается по разным, часто независящим от меня причинам. Вот и сейчас, сижу здесь в ресторане гостиницы «Москвы», как и обещал одному очень уважаемому мной человеку и терплю. На сцене гремит популярными зарубежными ритмами советская эстрада, лампы с абажурами какие-то стоят между столиков, а высоченные гранитные колонны подпирают живописный, как в храме потолок.
— Здорово ты против нас в третьем туре сыграл, — сказал, заказав сладкий десерт, Константин Борисович Локтев. — Тарасов до сих пор под впечатлением. Что? Расстроился, что твои сегодня проиграли? Это же спорт. Без поражений не бывает побед.
Про Константина Локтева я кое-что читал. Так для общего хоккейного развития. Олимпийский чемпион, чемпион мира, крайний нападающий, который успел поиграть ещё в одной тройке с Бобровым. Сейчас второй тренер у московских армейцев. Встретил меня перед игрой в своём крохотном дворце спорта ЦСКА, где мы только что влетели «Динамо», и пригласил на ужин. Если бы знал, что проиграем, то точно бы отказался.
— И поражение обидно, а ещё обидней то, что вторая дисквалификация у меня ни за что, — ответил я, допивая настоящим бразильским кофе после шикарного фирменного фрикасе. — Ладно, приятно было с вами пообщаться. Севе Боброву передам привет.
— Подожди, — Локтев зачем-то снова открыл меню и что-то в нём стал высматривать. — Есть такое предложение, а не перейти ли тебе в ЦСКА. Понимаю посреди сезона — это почти невозможно, но у Министерства обороны большие возможности. Звание тебе дадут. Квартира в Москве, машина почти все вопросы быстро решим. А самое главное скоро Олимпиада, в сборную попадёшь.
— Отличное тут фрикасе, — ухмыльнулся я. — И кофе отменный. А я всё сижу, ем и жду, когда начнётся же «Сватовство гусара». Дождался.
— Что согласен? — Симпатичная компанейская улыбка озарила лицо Константина Борисовича.
— Да! В сборную я хоть сейчас побегу, а с ЦСКА у меня разговор короткий. Играть буду против всех кроме Валеры Харламова жестко, но справедливо. — Я очень серьезно посмотрел на легендарного советского нападающего шестидесятых годов. — У меня после статьи Тарасова на вас злости спортивной накопилось — вагон! Нам скоро с канадскими профессионалами играть, которые лупить будут нешуточно всю команду, а Тарасов что сделал?
— Между прочим, Анатолий Владимирович первым ещё с Никитой Хрущёвым разговаривал по поводу игр с НХЛ в 1964 году, — обиделся Локтев.
— Знаю я эту байку, — махнул я рукой. — Якобы сам Юрий Гагарин по просьбе Тарасова во время новогоднего банкета подошёл к Хрущёву и сказал, что играть больше не с кем, всех мы разделали под орех, хотим биться с НХЛ. Так?
— Да, так, — согласился Константин Локтев.
— Тогда давай, Борисыч, посчитаем, — я стал загибать пальцы. — 54-ый год сенсационная победа на мире, 55-ый — второе место, 56-ой — Олимпийские чемпионы, плюс бонусом чемпионы мира. 57-ой, 58-ой, 59-ый — вторые места. Олимпиада 1960 года — третье место, проиграли американским студентам. 61-ый год — третье место. 62-ой не участвовали по политическим мотивам. И наконец, 63-ий год первое место, которое заняли по лучшей разнице забитых шайб! За десять лет всего три победы, когда Канада, играя любителями выиграла четыре раза. Какая нам в 1964 году НХЛ? Катков искусственных под крышей всего три штуки, амуниции хоккейной нет, клюшек нормальных нет.
— То есть ты категорически против ЦСКА? — Насупился Локтев. — Учти хоть в сборной и Аркадий Чернышёв главный, команду-то набирает Тарасов. Пролетишь мимо Олимпиады.
— Будущее, Константин Борисович, я вас уверяю, полно сюрпризов. — Я встал из-за стола. — Сегодня ты, как Бог решаешь, кого брать в сборную, а кого нет. А завтра твоего мнения и не спросят. Проводят на пенсию, подарив самовар, удочку для рыбалки и почётную грамоту. Так зачем же заноситься?