Страница 22 из 24
– Что ж, Луко, – мстительница склонила набок голову и криво усмехнулась. – Не знаю, почему я всё ещё тебе верю… Но имей в виду, что это последняя возможность. А потом…
– …А потом? – шутливо оскалился Луко, движением бёдер покачивая свою наездницу.
Женщина прикрыла глаза, вторя его движениям.
– А потом… – вздохнула она, теснее прижимаясь к мужчине. – Потом… Если нам не удастся найти твою лисью сучку, я…
– Нда-а? – улыбнулся мужчина, привлекая Ивию ближе к себе. – Неужто убьёшь меня?
– О-о… хуже, – таинственно произнесла мстительница. – Намного хуже…
* * *
– Твоё тело умѐло и сильно̀, – сказал учитель. – Ты быстро усваиваешь новые знания. Упражнения даются тебе легче, чем другим. Но вот твой ум…
– Мой ум?
– Он в смятении. Ему не хватает дисциплины.
– Я стараюсь быть послушной, – начала было защищаться ученица.
– Пока твои эмоции не подчиняются тебе, ты лишь делаешь вид, будто послушна. Ум должен стать более дисциплинированным. От этого зависит твоя жизнь, жизни твоих братьев и сестёр… жизни других существ. Подчас судьба целого клана зависит от одного ученика, ибо безумие имеет свойство быть заразным.
– Я выполняю упражнения и…
– Важны не старания, но осознанность.
– Но разве наши эмоции не являются важным сигналом, который нельзя игнорировать?
– В случае если эмоциональное проявление бесполезно, нужно уметь управлять им.
– Не понимаю…
– Следуй за мной.
Рыжий зверёк растворился среди тенистых деревьев. Девушка последовала за ним. Учитель и ученица спустились вниз по лесистому склону и оказались у озера. На берегу лежали останки лисьего пира: черепа и копыта, покрытые клочками меха, обглоданные косточки мелких животных и птичьи перья.
– Ты знаешь, почему многие сумеречные лисы носят украшения, сделанные из шкур, костей и перьев? – спросил учитель.
– Чтобы помнить о смерти, – ответила ученица.
– Верно, но осознаёшь ли ты, что это значит?
– Смерть всегда рядом…
– …Что ты чувствуешь, глядя на эти останки? Осталась ли в твоём сердце хотя бы капля жалости к убитым животным?
– Обманывать бесполезно… Да. Мне немного жаль тех, кого я убиваю даже ради пропитания… Они ведь… Они красивые!
– Хорошо. Теперь представь, что ты умираешь от голода. Ты не просто хочешь есть, но ты знаешь совершенно точно, что умрёшь и при том совсем скоро… Скажи, какова же теперь ценность твоей жалости?
– Теперь я не ощущаю жалости.
– Хорошо. Но есть такие эмоции, от которых ты не можешь избавиться. Тебя гложет некая обида, верно?
– Да… Я не понимаю его. Если бы я поняла, почему он так поступил…
– Молчи. Представь, что завтра ты умрёшь. Так или иначе, но умрёшь… Хорошенько прочувствуй это. Подумай о том, что ждёт тебя после смерти. Всё закончится. Не будет больше ничего: ни чувств, ни мыслей, ни воспоминаний. Останутся лишь косточки под солнцем и дождями. И, быть может, кто-то вплетёт их в своё ожерелье… Рассмотри эту картинку со всех сторон. Твоя жизнь завтра прекратится. Осталось совсем немного времени, чтобы жить… Ну, и насколько теперь важна твоя обида?
Ученица нахмурилась и, молча, кивнула.
– Это и есть осознание того, что смерть всегда рядом. Взвешивай каждую эмоцию и каждый поступок на весах жизни и смерти. И если твои эмоции берут над тобой верх, вспомни о смерти… Какова их цена пред её ликом?
Как быстро забываются уроки, если перестать упражняться в них изо дня в день. Дисциплина важна не только для физического тела, но и для ума. Дженна позволила себе об этом забыть. Она разрешила горю и отчаянию взять над собой верх. Вот почему её начали преследовать неудачи. Больше такого не должно было повториться.
Наёмница отвела задумчивый взгляд от южных хребтов и царящего над ними острого пика. Эта белоснежная гора возвышалась над миром, точно страж, и была видна отовсюду. Дженна посмотрела на обезглавленный труп волка. Она сидела перед ним на коленях, держа в руке окровавленный нож. «Смерть всегда рядом». И теперь девушка знала, что у смерти куда больше ликов, чем она могла себе представить.
– Спасибо за урок, учитель, – произнесла Дженна, проведя перебинтованной дрожащей рукой по отрубленной голове. – Каким бы ни был твой путь, но я обещаю, что последний твой урок я тщательно сберегу в сердце. Какими бы ни были твои истинные намерения, но смерть твоя не станет напрасной…
С этими словами Дженна подобрала с земли подходящий камень и принялась за дело.
– Есть ещё одна ловушка, в которой так любит оказываться ум. Ты знаешь, что твои страсти идут у тебя на поводу, а не наоборот. Однако это не значит, что страсти должны исчезнуть вовсе. Ты живое существо и не можешь отказывать себе в ощущении как горя, так и радости.
Помни, эмоции – это учителя. Они выковывают твою душу. Шаг за шагом, ступень за ступенью они ведут тебя к совершенству.
Сладость и горечь, подобно огню и воде, размягчают и закаляют дух. Но только ты являешься мастером-кузнецом, что выбирает, какую форму придать своему изделию…
Всё происходящее в жизни ты должна воспринимать, как инструменты – это горн и меха, наковальня и молот, тиски, зубила, клещи и напильники. С их помощью ты создаёшь прекрасное, совершенное оружие. Ты создаёшь себя.
* * *
Мастер Кай Двейг в немом восхищении наблюдал за пляской огня в горне. Все эти годы кузнецу казалось, что для создания идеального сплава ему недостаёт температуры нагрева, но судя по цвету кроваво-оранжевых языков пламени, их жар не претерпел разительных изменений. Время также не имело большого значения. Сплав не требовалось подвергать варке в течение целого дня.
С тех пор, как таинственный путник самолично раздул меха, в кузнеце стало как-то особенно светло. Казалось, что даже за окнами света было куда меньше, чем в мастерской, точно горновое гнездо превратилось в малое солнце.
Кузнец и его гость весь день трудились без отдыха. Странник на деле показал себя умелым молотобойцем. Должно быть, когда-то ему уже приходилось работать в кузнице. Он был не так ловок, как мастер Двейг, однако руки его оказались сильны. Мужчина не боялся жара и, словно бы знал, что и как надобно делать.
Путник не только даровал огню новую силу. Пока волшебное пламя в горниле выполняло свою работу, он, как будто только ради развлечения орудуя огромным молотом, без особого труда отжимал и проковывал комья крицы, удаляя из материала шлак для получения более чистого металла.
Когда же на горы вновь легли сумерки, а труды были окончены, незнакомец вручил кузнецу осколок кремня и сказал:
– Из того сплава, что мы сегодня сварили, сделай для себя кресало. Огниво это будет непростым – с его помощью ты сможешь призывать волшебный огонь. Но береги его и используй лишь в особенных случаях, так как силы огнива небезграничны и постепенно будут истощаться. И помни, что чем чище сердце и помыслы того человека, который высекает искру, тем сильнее и безупречнее будет и волшебство огня. Тому же, у кого вместо сердца камень, а ум лжив, оно не принесёт ничего хорошего…
* * *
Днём Дженна спешилась у оврага, по дну которого между мшистых валунов бежал полноводный ручей. Осторожно, чтобы не потревожить раненую руку, девушка расплела и расчесала косы. Наёмница избавилась от высохшей травы, которыми они были переплетены. Раздевшись догола, она тщательно омыла волосы и тело от смрада чужих прикосновений, горького запаха боли и страха, перенесённых ею за последние дни, стёрла с себя следы волчьей крови, смешавшейся с её собственной.
Вода показалась девушке почти ледяной, но озноб больше не беспокоил её, словно что-то разожгло внутри горячее пламя. Закончив с купанием, Дженна устроилась на шершавой спине одной из каменных глыб, что окаймляли ручей. Слишком долго она пряталась в тенях, и теперь прикосновение солнечных лучей к коже доставляло ей неописуемую радость.