Страница 15 из 23
М-да, весёленькое дельце получается! Тебе, дураку, спасибо надо было деду сказать за то, что он, сам того не зная, шкуру твою спас, а ты… Раскричался! Остолоп ты, однако, был остолопом, им и останешься. А может, поискать его? Вдруг он тут ещё, в городе?
Эйнард остановился, крутанулся на месте туда-сюда, по сторонам глядя. Он чувствовал близкое присутствие силы. Кожу грело хорошо знакомое тепло, как если б медленно к горящему костру подходил, да ещё с закрытыми глазами. Чтоб не глазами свет видеть, а всем телом исходящее тепло улавливать.
А деда говорил, что каждый маг по-своему чувствует другого мага. У каждого свои особенные ощущения. У Эйнарда же получалось так, почти как в той детской игре, известной каждому: «тепло-холодно».
Ну, и где же он? Где? Ведь рядом же должен быть! Тут невозможно ошибиться.
Эйнард медленно пошёл вперёд, заглядывая в лица прохожих. Дурнем пялился, пока не толкнулся в кого-то из встречных.
– Простите… – бросил на ходу и только потом глаза перевёл.
– Какой невоспитанный мальчик! – Мужчина поймал Эйнарда за руку чуть выше локтя, пальцами крепко стиснул, аж кость заныла.
– Ну, я же извинился! Пустите! – Что-то знакомое было в облике этого прохожего, и голос звучал мягко, негромко, успокаивающе.
Эйнард понял вдруг, что уже видел сегодня этого человека. Точно! В таверне утром. Вспомнил, хоть и видел-то всего мельком. Это, выходит, и есть Ангус, ученик деда Мэйвина.
– А ты почему один? Где твой дедушка? – И он тоже узнал Эйнарда, смотрел прямо в глаза по-змеиному, не мигая, но сам улыбался участливо, с наивным интересом.
– Не знаю! – буркнул Эйнард, сердито локтем дёрнул. – Пустите, прошу вас! Я не хотел… Я не вас искал. Я просто ошибся…
– Так ты тоже его ищешь? – Мужчина рассмеялся с непритворным облегчением. – Давай мы вместе поищем твоего дедушку.
– А разве вы уже не виделись с ним сегодня? В таверне… – Эйнард исподлобья глядел на Ангуса. Он нравился ему: молодое открытое лицо, располагающая белозубая улыбка, чуть смуглая кожа, тёмные глаза с серьёзным, почему-то настораживающим блеском. Это-то выражение глаз и было препятствием к полному доверию.
– Да, мы встречались, но не до конца обсудили некоторые вещи, – этот странный Ангус говорил, а сам продолжал улыбаться, и ещё – Эйнард не сразу, правда, это понял – он вёл его куда-то, так и удерживая за локоть.
– Постойте! Куда вы так быстро? Да постойте же! – выкрикнул Эйнард, еле-еле поспевая за взрослым. Они свернули в какой-то глухой тесный проулок, и Ангус толкнул Эйнарда спиной на стену из пористого камня. – Я не знаю, где он! Ищите его сами… А я не собираюсь…
Эйнард не договорил – Ангус одной рукой схватил его за горло, локтем передавил, а ладонью другой руки зажал рот. Держал долго, до тех пор, пока мальчишка не затих, потеряв сознание.
– Ну, вот, вот так-то лучше!
Перекладывая обмякшее тело поудобнее, проверил пульс под нижней челюстью. Когда выпрямился с тяжёлой ношей на руках, встретился глазами с каким-то бродягой. Тот единственный видел, что случилось, остановился с открытым ртом.
– Какие-то проблемы?
– Что вы, господин! – Нищий головой замотал, попятился, выронил костыль, наклонился подобрать, и Ангус бросил ему под ноги мелкую серебряную монетку.
– Ой, спасибо, господин! Я никому ничего не скажу… Даже если спрашивать будут, не скажу… Так и скажу: старый больной Тамма не видел ничего…
– Шуруй отсюда! Быстро!
Г Л А В А 6
Сознание возвращалось медленно и как будто урывками. Боль в затёкшем теле, в сведённых судорогой челюстях, и ничего не соображающая голова. Глаза он открыл в последнюю очередь и удивился темноте вокруг. Ночь! Как так ночь?! Такого быть не может!
Головой закрутил, пытаясь оглядеться кругом, дёрнулся всем телом – и застонал невольно. Рот перетягивал кусок какой-то тряпки, связанный на затылке узлом, и эта повязка не давала смыкать челюсти и мешала говорить. Хрипло кашляя прямо через повязку, с трудом удерживая больную голову, Эйнард всё же осмотрелся, благо, луна светила достаточно ярко.
Он был на кладбище. Кругом, куда ни глянь, в ночное небо тянулись покосившиеся распятия крестов, громоздились там и тут кирпичные склепы, смотрели незрячими глазами скорбящие ангелы из надмогильных скульптур. Тихо было, по-кладбищенски спокойно, и довольно прохладно, как и бывает в сентябре.
Сам Эйнард был привязан к одному из каменных крестов за раскинутые в стороны руки, очень тонкая верёвка туго стягивала и грудь, при каждом вдохе больно врезалась в тело.
Чья это шутка вообще? Тупая и совсем не смешная шутка.
Кто мог это сделать? Ангус?
Он был последним, кого видел и помнил Эйнард. Но он же взрослый человек! Не в манере взрослых шутить таким образом.
Ангус подошёл совсем неслышно. Поднявшийся на могильный холм, он казался ещё выше ростом, а при свете луны – старше и холоднее лицом. Остановился как раз напротив, разглядывая с одним лишь интересом.
– Ну, что, парень, познакомимся поближе?
Эйнард не мог ничего ответить, только зубами впился в повязку, удилами раздирающую рот. С такой ненавистью глянул, что маг рассмеялся невольно, качнувшись с носков на пятки высоких, в мягкую складочку, сапог.
– Я уберу её, если ты пообещаешь не орать и не задавать глупые вопросы.
– Пошёл ты! – ругнулся Эйнард. Он и сам-то не понял, что сказал, но Ангус понял, понял и рассмеялся снова.
– Какой ты сердитый, какой ты вредный мальчишка. Надо бы сказать Мэйвину, что он плохо тебя воспитывает. Что иной раз лучше будет выпороть, чем десять раз объяснять на словах.
Эйнард не хотел всё это слушать, дёрнулся всем телом, мотнул головой снизу вверх. Верёвка, тонкая, как леска, оказалась неожиданно прочной. Всеми узлами впилась, и Эйнард понял, что лодыжки обеих ног у него тоже связаны.
– Зря дёргаешься. Ты всё равно ничего не сможешь сделать. Ничего!
Ангус схватил Эйнарда за лицо, пальцами больно сдавил щёки, заставляя глядеть себе в глаза, удерживал, а сам продолжал:
– Я могу отпустить тебя, и пальцем не тронув; могу и убить – мне ничего не стоит. Всё зависит от тебя самого: будешь хорошо себя вести, останешься жить; сделаешь то, что мне нужно, останешься жить. Не будешь кричать и брыкаться – останешься жить! Кивни, если правильно понял. Ну же!
Эйнард только чуть глаза прикрыл. Взгляд Ангуса, казалось, в самое нутро проникал, подчинял себе. Но всё это было лишь наваждением, стоило на миг зажмуриться – и всё прошло.
Ангуса эта устойчивость к внушению удивила безмерно, он бровями дёрнул, отпуская мальчишку. Отвернулся.
Постоял немного в раздумчивом молчании, растирая пальцы, которыми только что держал мальчишку. Когда он в сознании, сила, загнанная в тесную оболочку тела, ощущается прямо-таки жаром. Когда эта сила, наконец, получит выход при обращении, он сможет почти всё, что может быть дано магу. Любое заклинание, вплоть до метаморфоза. Даже внушение на него не действует, хотя ему поддаются все маги, с какими хоть когда-нибудь сталкивался Ангус. И люди тоже попадают под это влияние, даже ещё проще и быстрее.
Правда, был в жизни Ангуса один человек, вернее, одна. Она, как и этот мальчишка, была устойчива к зачарованию. Но где она теперь? В мире живых её нет уже давно.
Плохо дело. Как его тогда заставлять? Если без внушения, одними уговорами или силой, можно долго провозиться. Ну, раз так, не будем зря терять время.
Ангус снова повернулся к распятому на кресте Эйнарду, прежде чем сдёрнуть вниз повязку, предупредил:
– Сделаешь глупость – ударю!
Отдышавшись и откашлявшись, Эйнард выкрикнул сердито:
– Это шутка такая, да? Не надо думать, что я…
Ангус не дал договорить, да ему и не интересно было слушать эти глупые, детские угрозы. Пальцами взялся за стянутую вниз повязку, накручивая, так натянул, что мальчишка захрипел и заткнулся.
– Я, кажется, предупреждал тебя, чтоб ты вёл себя тихо. Или ты хочешь, чтобы я снова тебя заткнул?