Чужие сны

Макс поморщился:

- Не нравится мне мысль, что Лера будет снова драться против Осорина. Она все еще помнит ту неудачу... И еще... Мне кажется, тогда она могла его уничтожить. Просто нужно было ударить в полную силу.

- Она все еще его любит, - кивнул Антон, - ты мне Америку не открыл.

- Но если ты все понимаешь, тогда почему...

- Нас слишком мало, - предельно откровенно ответил Антон, - при всем богатстве выбора другой альтернативы нет. Звони.

Максим достал телефон, нажал двойку. Бакшаров следил за его руками, словно боялся, что друг передумает.

Кисть Чернова вдруг стала тонкой и словно прозрачной. Он удивленно взглянул на нее, машинально разжал пальцы. Телефон упал на утоптанный снег.

А Макс растаял в воздухе.

В это мгновение Антона словно ударили поддых: милиция и армия, выполнив свою задачу и разогнав сектантов, уступила место ударной группе "Алексы" во главе с Храшем. А тот не стал ломать невидимую стену. Он встряхнул землю, да так, что зашевелились по всему периметру бетонные блоки. Один из них, встав почти вертикально, наклонился внутрь периметра, но, наткнувшись на силовую линию, завис в воздухе под неестественным углом. Другой дернуло так, что линию он перевалил и рухнул внутрь.

Антон упал на колени, схватил телефон...

- Максим? - голос Леры был обеспокоенным, но задорным, - что-нибудь случилось?

- Ты где? - отрывисто спросил Бакшаров.

- На полпути к Верску, скоро на мост въеду, - Лера слегка удивилась, - а где Макс? Что у вас, вообще, происходит.

- Лера, контур... Он уже работает. И не здесь. Ясаки уходят, Лера. Он нас переиграл.

- Что? Подожди!

- Лера, милая, убегай, прячься! Ты еще успеешь!

- Что... Я плохо слышу, здесь вертолет...

...Она бросила короткий взгляд на небо, на зависшую прямо над ней железную стрекозу с милицейскими знаками по бортам. И - поняла. Сразу и все.

Рефлексы древнего воина не подвели шатору, она успела поставить щит. Но тот, кто висел над ней, одной рукой удерживая на курсе машину, даже не думал атаковать силой. Он приоткрыл дверцу, высунул руку с легким короткоствольным автоматом, и дал очередь по колесам.

Машину занесло и со всего размаха ударило о бетонное ограждение. Проломив его, она полетела вниз, а вертолет взмыл вверх и взял курс на маленький, старинный городок Мохов.

16.

Чайки здесь кричат так же пронзительно, как и у нас. Интересно, почему принято говорить, что они плачут? Они - хищники. Я в их протяжных криках ни слез, ни стонов не слышу. Это голос смерти, я согласна. Но только для какой-нибудь невезучей рыбки. Меня они, скорее, взбадривают.

А море тут совсем другое. Не похожее на наши моря. Хотя, что я говорю? Я в своей жизни лишь одно море и видела - Белое. По сравнению с ним это пронзительно синее, не чернильной синью, а такой, с оттенками лазури, даже, наверное, фиолетовое слегка. Я думаю, это из-за неба. Просто небо такое - сине-фиолетовое. Оно часто затянуто тучами, наверное, в такие дни и вода меняет оттенок. Но когда пасмурно, я к морю не хожу. Это может быть по-настоящему опасно, а у меня сейчас несколько не тот период жизни, чтобы попусту рисковать. Может быть потом...

Звезд здесь тоже не бывает. И ночи не бывает.

Полярный день.

Чему удивляться, если это - полюс. А то, что без снега... ну, про снег тут вообще не слышали. Когда начинаю рассказывать, у аборигенов глаза делаются круглыми. Но - верят. Наверное, потому, что именно так и написано в древних рукописях, с которыми здешние ученые носятся, как с писаной торбой: "И падает с неба вода в виде множества кристаллов, связанных неведомой силой в общие цепи причудливой формы..." Неведомая сила!

Я пыталась говорить про мороз, лед, лыжи... Понимания не встретила.

Проблема в том, что здесь вся физика другая.

Тут уже я начинаю тормозить. Хотя астрономия и была в школе одним из моих самых любимых предметов, но я плохо представляю планету, которая начинает поворачиваться вокруг своей оси только когда мимо, по очень вытянутой орбите, пролетает комета Бастигея. Все остальное время так обходится. По-моему, это уже входит в противоречие даже не с астрономией, а с геофизикой?

Геометрия здесь тоже какая-то левая. Как, скажите, понимать шар, который является выпуклым с обеих сторон: внешней и внутренней? Просто, с внешней стороны, он выпуклый в одной вселенной, а с внутренней - тоже выпуклый, но уже в другой. Для меня это полная дичь. Такая же, как для местных первое агрегатное состояние Н2О.

В общем, это планета. Большая. Больше Земли. Ее масса, в пересчете на земные меры, около двадцати миллиардов тонн. Ничего себе шарик, да? Четырнадцать материков. И всего один океан.

И где-то здесь, в пределах этого шарика, кстати, он называется Гиас, валяется себе одна небольшая раковина. Неотличимая от тех, которые в погожие дни можно набрать на побережье хоть мешок. Настоящая раковина. И чтобы вернуться назад, или хотя бы просто вырваться из ловушки тринадцатого месяца, я должна ее найти. Всего на всего. Немного покруче иголки в стоге сена, да? Интересно, что бы на это сказал Олег?

Задача облегчается тем, что я совершенно точно знаю - ОДНА подлинная раковина здесь есть. Еще бы мне этого не знать, мы сами ее сюда отправили.

И чего мне стоило ее "пометить"? Сейчас бы горя не знала. Вернее, знала бы, конечно, жизнь здесь далеко не сахар, а путешествия нелегки. И дороги. Но проблем было бы меньше, это без вариантов.

Да, "знала бы я только, где соломку постелить, не набила б столько синяков..."

...Звероящер явился прямо возле улитки, возник из небытия, как карающий ангел. Я невольно посмотрела, не сыплются ли перья. Выглядел он и впрямь сильно потрепанным. Видно, Саша с ребятами показали таки ему, почем фунт лиха оптом и с доставкой. Пальто у него было расхристанным, короткий ежик волос торчал дыбом, лицо перекошено то ли ненавистью, то ли болью... В руках он держал простую деревянную шкатулку.

Увидев на камне своего Чернова, он попытался с размаху прорубить щит ребром ладони. С головой у него, по ходу, было невесело. Силовые щиты вообще-то не рекомендуется вот так рубить. С ними лучше всего просто не делать никаких резких движений. Да и плавных лучше не делать. Тут так: если есть возможность, не дай своему противнику его поставить. А уж если прохлопал, прими его как реальность, данную нам в ощущения. И ищи обходной путь.

Щит вернул Бакшарову его же удар и тот зашипел, перехватив другой рукой запястье.

Боль его не отрезвила. Куда делось знаменитое хладнокровие Звероящера?

- Осорин, отдай Максима, - рявкнул он. Голос в пустом цеху прозвучал громко и неестественно, породив такое же неестественное эхо.

- Отпустишь Чернова, я отпущу вас. Уходите к своему Фениксу. Валите к черту! - сорвался Бакшаров.

И тут я заметила, что глаза его подозрительно блестят. Он плакал! Звероящер рыдал... Лера!, сообразила я. Шатора погибла. Вторая часть памяти вишу была утрачена безвозвратно.

Влад и ухом не повел.

Бакшаров упал на одно колено, поставил шкатулку на пол. Сделал мягкое движение руками. Пальцы его немного подрагивали, но подчинились. Я смотрела во все глаза. Вот так, именно сейчас я ее и увижу? Вещь, которая вполне могла положить конец этому миру?

Она вынырнула из недр шкатулки как рыбка. Немного покачалась над полом и медленно, подчиняясь пальцам и взгляду Бакшарова, поплыла вверх, под потолок, туда, где бился, слегка подрагивая, тонкий зеленый луч, сфокусированный зеркалами улитки.

Камень Чернова вдруг тихо загудел. И, я поняла это сразу, в первый раз дал полную мощность. Тело парня словно обнял прозрачный кокон, а луч, бивший вверх, и похожий на леску, обрел силу и плотность потока.

- Сволочь! - крикнул Антон, - сволочь, сволочь...

И все. По ходу, это была его последняя слабость. Он выпрямился. Лицо превратилось в каменную маску. Следы от недавних слез уже казались на ней недоразумением. ЭТОТ человек плакать не мог, просто не умел.