Чужие сны

- Антон... а я тебе тоже нужна, как и эта земля? Или ты все-таки что-то чувствуешь?

На секунду Бакшаров прикрыл глаза тяжелыми веками. Лицо его окаменело. И глядя

на него, такого, Мара вдруг поняла, что понимает, как он заработал прозвище "Звероящер".

- Мара, когда Христос призывал подставить другую щеку, он не проповедовал мазохизм. Он был слишком умен для этого. И знал, что те, кому хватит мозгов прочесть Писание с самого начала и до конца, его поймут правильно.

- Что ты имеешь в виду? - тихо спросила Мара.

- Только то, что пока твой противник без толку машет ладонями, можно успеть нанести ему полновесный удар в кадык, в солнечное сплетение, в пах, или ногой в голень.

Он взял из ее рук бутылку и вышел.

- Генеральное сражение мы даем тридцать первого декабря, - сказал он, усаживаясь на свое место, напротив Максима. Тот посмотрел на дверь, но никаких комментариев не последовало.

- В новый год, значит...

- А когда наступает тринадцатый месяц, как ты думаешь? Наверное, после двенадцатого.

- А потом? Когда мы, согласно твоему гениальному плану всех победим?

- Не победим. Просто запрем здесь. Не дадим уйти.

Максим поднял глаза.

- Честное слово, я чувствую себя польщенным, - хмыкнул Антон, - твое удивление дорогого стоит.

- Ты хочешь разрушить переход, - потрясенно проговорил Чернов.

- Они останутся здесь. Все. Со временем либо мы их достанем, либо здешние звезды. А под созвездием Феникса не могут рождаться дети. И все. Ясаки кончились. Начнется другой мир, мир Вишу. Спустя тысячелетия, пройдя через смерть, мы все-таки возьмем свою победу.

- Возьмешь и?.. Вы же тоже не сможете вернуться.

- А зачем нам возвращаться? - удивился Антон. И широко улыбнулся, глядя в изумленное лицо Максима, - этот мир сам по себе неплох. Если его чуть-чуть переделать... Мощь раковины это позволяет.

- Бессмертие, - тихо, словно пробуя это слово на вкус, проговорил Максим, - победа над гравитацией...

- Жизнедеятельность в самом широком диапазоне природных условий, - добавил Антон, - мечты здешних фантастов покажутся ерундой. Мы сможем жить в океане, если захотим. На вершине Гималаев - запросто. В стратосфере - почему бы нет? Представляешь, летающий коттедж где-нибудь на полпути к Луне, для вас с Лерой?

- Тоха, - Макс покрутил головой, - мне это не представить.

- И не надо. Пусть Колламбия Пикчерс представляет. Мы это просто сделаем. Разливай.

- А... - Макс показал глазами в сторону кухни.

- А Мара уже, практически, отыгранная карта. Мне жаль ее, она хорошая девочка. Но однажды вечером она сделала шаг, который стал роковым. Ей не нужно было кидаться тебя спасать.

- Меня?

- Тебя, тебя. Ты был расстроен. А она это уловила. Она очень чувствительна. И романтична, сверх всяких безопасных пределов. Такие до старости не доживают. Нет никакой предопределенности, Макс. Судьба - это характер. К сожалению. Иначе все было бы на порядок проще... Ты ее заметил. Краем глаза. И тут же выбросил из головы. А я - срисовал. Она подошла. Идеально.

- Она нас не услышит?

- Какая разница? Услышит - забудет. Лерка с ней хорошо поработала. Давай - за Леру. За будущую царицу нового мира. Я не знаю женщины, которая была бы более достойна короны.

- Постой-постой, - рука Макса затормозила на полпути к бокалу, - Лера - царица, ты, стало быть, царь. А я кто, получаюсь?

- Ну... принц-консорт, наверное. Ну и первый министр всего земного шара, заодно.

- Маловато будет, - фыркнул Чернов.

- Ну, хорошо, тогда и ближайшего космоса.

- Насколько ближайшего, - строго уточнил Макс.

- Ну, в пределах солнечной системы.

- Жмот.

Двое мужчин сидели с налитыми, но так и не опустошенными бокалами со смешным, совершенно женским вином - шампанским, и смотрели друг на друга пьяными глазами.

14.

...Как холодно. Но холод не промозглый, а наоборот - освежающий. Бодрящий. Темное небо, но не ночное. Это даже не вечер. Просто оно тут всегда такое. Небо здесь кажется низким, облака близкими, словно нарисованными акварелью. И от этого здесь всегда уютно. Как дома. Хотя, почему - как? Это и есть наш дом - тринадцатый месяц, надежда ясаков. На глазах - тень, но это не от того, что очки запотели. Просто тень башни Бин падает здесь на все. И положение солнца тут не при чем. Солнца тут нет. Оно будет позже, когда тринадцатый месяц закончится. И солнце будет, и звезды. Но они будут другими. Близкими. Потому что мы, оказывается, умеем летать. Это просто. Еще проще, чем ходить...

Я очнулась от ощущения влаги на лице. Открыла глаза. И увидела небо. Совсем другое небо. Высокое и белое. Падал легкий снег и таял на моем запрокинутом лице. Вокруг, сколько хватало глаз, был заснеженный лес. И - дорога, уходящая к горизонту.

- Где мы? - спросила я.

Олег держал меня на коленях, а сам сидел прямо в снегу.

- Все в порядке? - спросил он, и, получив кивок, ответил, - мы почти в Белоозерске.

- И долго я?..

- В пределах нормы. Маргелов не стал бы так рисковать, если бы не был уверен, что ты выдержишь.

- Я выдержала, - согласилась я, - а теперь не скажешь мне, чего именно я выдержала?

- Потом, - сказал он, - едем. Холодно здесь. И сыро. Влад все тебе расскажет и покажет. Боюсь, по-другому теперь просто не получится. Наша поездка оказалась гораздо более... информационно значимой, чем я рассчитывал, - признался он.

- Ага, - кивнула я. Немного помолчала и добавила, - Знаешь, люблю фильм "Звездные войны". Там в конце каждой серии наши одерживают убедительную победу. И после этого положение становится еще хуже.

- Не смотрел, - признался Олег, - но если все так, как ты говоришь, нужно будет прокрутить. Интересно понять, где они все время ошибались.

- Я тебе и так скажу. Они все время атаковали в лоб, вместо того, чтобы применить обходной маневр. Они все время думали, что очень сильны. И лишь когда их почти совсем не осталось, они сообразили, что по настоящему важна не сама сила, а только точка ее приложения.

Олег смерил меня очень внимательным взглядом.

- Ясана, - тихо сказал он, - мне было бы по-настоящему жаль... Если б я мог жалеть.

- В точку, - кивнула я, - а мне было бы по-настоящему страшно. Если бы все мои предохранители страха не сгорели гораздо раньше. Поехали, здесь действительно далеко не Сейшелы.

...Все завертелось, даже не как в калейдоскопе, там хоть картинки красивые показывают, а как на центрифуге: периодически мелькают верх и низ, какие-то люди что-то делают, у тебя что-то спрашивают, ты отвечаешь на автомате, а представление о реальности давно провалилось в желудок и, по-ходу, успешно переварилось, так что больше я его не увижу. Ариведерчи.

Лена куда-то звонила. У нее с вестибулярным аппаратом все было более чем в порядке. Если она когда-нибудь хоть что-то забудет, я съем вареный огурец!

Ближе к вечеру нас с Олегом вызвали к президенту. Храш уже околачивался там, пытался шутить с Леной, но выходило как-то неубедительно. И не смешно. Влад так и не вышел, только отдавал распоряжения по селекторной связи, и через несколько минут в приемной стало людно. Многих из тех, кто уже подошел и продолжал подходить, я узнала. Это были те, с кем мы звали Аллу. Люди были молчаливы и сосредоточенны. Видно, в отличие от меня, их проинформировали, как мы на этот раз будем развлекаться. И им это не понравилось.

Появился Кролик. Я уже не удивлялась. Ни ему самому, ни тому, что к его "раскладушному" свитеру был прицеплен бейдж "Алексы".

Он поприветствовал меня старинным ротфронтовским жестом и сжатыми в ниточку губами, и, кивнув Лене, прошел в кабинет президента. Без стука. И без предварительного доклада. Лена, надо сказать, и ухом не повела.

И буквально через пару минут она пригласила нас в кабинет.

Еще никогда Влад не был так похож на князя Тьмы. Даже в ту ночь, когда шел впереди нашей маленькой боевой группы против рукотворного смерча. Лицо его было темным, глаза, казалось, превратились в один сплошной зрачок, без белка и радужки, лицо заострилось. Он был чисто выбрит, прическа и костюм - безупречны, сорочка - белейшая, но при всем этом он больше не казался мужчиной с глянцевого журнала. Его словно опалило невидимым огнем.