Страница 13 из 21
И Ванченко с Александровым поехали в Москву. Взяли на работе отпуска за свой счет. Такая форма пользовалась популярностью и даже поощрялась ради экономии фонда оплаты труда. Ни вуз, ни редакция оформить командировку не согласились.
Глава третья. Глухие телефоны
Гостиницу в Москве они даже не искали. Поселились в квартире у земляка, выпускника того же университета, переживающего первые литературные успехи в столице. Памятуя наставление полковника, решили зайти в министерство не напрямую, а через Ковалева. Никто из троих – писатель, называемый в простоте Лёнькой, сразу включился в продвижение будущего музея – не водил личного знакомства с Ковалевым, бывшим политзэком, а ныне членом Президиума Верховного Совета, председателем парламентского Комитета по правам человека. Знали номер телефона.
Стали звонить. А кабинет – в Белом доме, и трубку берет не сам Сергей Адамович, а кто-то из помощников.
– Я Виктор Александров, декан исторического факультета, приехал из города Темь, представляю местное отделение «Мемориала» и, главным образом, инициативную группу по созданию музея политических репрессий, нужна поддержка …
– Я вас понял. Сообщите, как вас найти.
Виктор дал телефон московской квартиры.
– Так мне ждать звонка или перезвонить?
– Позвоните утром.
Ночь прошла в разговорах под водочку, пили умеренно, с умом. Рассуждали, во сколько утром звонить не рано. Волновались. Утром целый час нарывались на длинные, потом на короткие гудки. Наконец, знакомый голос:
– Слушаю вас!
– Я Виктор Александров, декан исторического факультета, приехал из города Темь…
– Так вы уже в Москве, из Москвы звоните?
– Да, вы вчера записали мой номер телефона здешний для связи.
Помощник после паузы предложил перезвонить вечером и, не дожидаясь, пока собеседник уточнит, во сколько не поздно беспокоить Ковалева вечером, положил трубку.
Вечера снова ждали с волнением. Ели колбасу с яичницей и московскими булками. Продовольственное снабжение тут не чета нормированному провинциальному. Если в Темь нагрянули бы гости, непонятно чем их кормить, разве что с рынка. В запасах одна крупа, ну, две – ячневая да дефицитная гречневая. Нет, три – еще рис дробленый из продуктового набора к празднику. А в Москве и сардельки, и сливочное масло, и сахар свободно продаются в обычных магазинах без талонов.
Распогодилось – пошли гулять на Крымский мост. Москва только что освободилась от памятников Дзержинскому, Калинину, Свердлову, от многочисленных типовых отливок фигуры Ленина с неизменной кепкой в руке. С улиц города исчезали имена советских функционеров, возвращались аутентичные Полянки и Варварки, обшарпанные и замусоренные. Коммунальные службы работали в столице из рук вон плохо. С десяток станций метро тоже переименовали и для удобства завели правило объявлять двойные названия. В метро приезжие темчане прокатиться не успели, вечерело, пошли к телефону – опять звонить. Без толку. В девятом часу тот же помощник взял все же трубку и чрезвычайно озабоченным голосом рекомендовал позвонить утром, не раньше одиннадцати. Ну что ты будешь делать?
Дождались утра.
Крутили диск по очереди – а то палец смозолишь! – с одиннадцати до часу дня. Пробились. Когда и на этот раз велено было дозваниваться вечером, предположили, что номер с Ковалевым дохлый.
Ванченко отпросился до конца дня в Центральный дом журналиста. Писатель Леня поехал по своим делам в издательство. Виктор Александров остался дома один – наблюдать в окно, как вокруг помойки, образовавшейся в старом московском дворе, копошатся крысы. Зрелище навело его на размышления о несуразности бытия вообще и никудышности Гавриила Попова, мэра столицы, в частности. Доктор наук, некогда заведовавший кафедрой управления производством экономического факультета МГУ, главный редактор журнала «Вопросы экономики», автор многочисленных научных статей, депутат Верховного Совета и, наконец, глава российского отделения «Всемирной лиги за свободу и демократию», получив в управление город, показал свою абсолютную беспомощность в делах практического свойства. Да вот хотя бы теми же дворниками руководить не получается у него. Александров читал и чтил Гавриила Попова, и разочарование, пусть даже не вполне обоснованное, несправедливое, оказалось горьким.
Насмотревшись на крыс, Виктор Михайлович принялся листать телефонный справочник и обнаружил там полный перечень телефонов Министерства внутренних дел. Посмотрел на часы и решился еще раз позвонить – нет, теперь уже не Ковалеву, а прямо постоянному своему собеседнику. Помощник трубку взял сразу.
– Здравствуйте, я Виктор Александров из города Темь…
– Помню. Знаю, – прервали его на том конце провода. – По поводу музея.
– Мне позвонить утром?
– Звоните, если хотите. Да, мы получили письмо от вашего начальника ГУВД. Но вы поймите, у нас Комитет по правам человека. К нам обращаются люди, попавшие в очень тяжелые ситуации. Там трагедии, а вы какой-то музей в тюремной больничке намереваетесь открывать. Сергей Адамович завален работой. У него иные приоритеты. Отбывал он у вас в Теми, и я там отбывал, в той самой зоне. Надо ли увековечивать этот факт для потомков? – Говоривший вздохнул. – Вы сами-то себя слышите? Содействия вы хотите от Ковалева? Он что, Ленин в Шушенском?..
Александров первым положил трубку.
На следующий день он позвонил не в Белый дом, а в приемную министра внутренних дел. С этого момента начали твориться чудеса. Набрав номер приемной министра, Виктор Михайлович не удосужился даже узнать имя-отчество предполагаемого собеседника. Министр он и есть министр, нечего величать, рассусоливать. Азарт его охватил, готовность не просить, а требовать.
В приемной ответили сразу, приятный женский голос, влажный и округлый, произнес:
– Алло!
«Алло» явственно отдавало дубовыми панелями, кожей необъятных диванов, ухоженным фикусом и чистой ковровой дорожкой. Александрова этот воображаемый антураж настроил на правильный лад, и он спокойно, с достоинством декана на межвузовской конференции объяснил:
– Я представляю темское отделение международной организации «Мемориал». В настоящее время нахожусь в Москве в командировке. Звоню по поводу создания музея бывшего политлагеря в бывшем политлагере ИТК-5 Темской области. Подскажите, к кому мне следует обратиться.
– Подождите, пожалуйста, – округло ответила приемная.
После непродолжительного молчания в трубке раздался молодой мужской голос – очевидно, говорил какой-то ординарец:
– Здравствуйте, Виктор Михайлович!
Хо! Имя-отчество Александров секретарю не называл, ему стало весело. Ординарец попросил еще раз изложить суть дела, главным образом его интересовало, в Москве ли сейчас собеседник и как долго собирается тут быть.
– К сожалению, министр в отъезде. Я дам вам номер телефона генерала Калинина, это служба исполнения наказаний. Непосредственно по вашему профилю. Обязательно прямо сейчас позвоните туда. Если он не поможет, послезавтра министр будет в Москве, я вас с ним свяжу.
Александров набрал номер Калинина. Трубку тот взял сам – и тоже сразу по имени-отчеству, будто поджидал:
– Здравствуйте, Виктор Михайлович! Я в курсе ваших предложений. Прошу, извините меня, пожалуйста, я сейчас улетаю в командировку в Красноярск, но вот запишите телефон – это мой заместитель, он вами займется. А послезавтра мы обязательно встретимся. Я улетаю на одни сутки. Надеюсь, вы меня дождетесь. Пишите номер телефона заместителя: Орлов Николай Егорович…
Писатель с журналистом, слушая разговор, от восторга не знали, что и думать. Хохочут, как безумные, у телефонного аппарата джигу танцуют.
– Ну что, подельники, звонить Орлову? – спрашивает Виктор ликующих своих товарищей.
– А какие у нас варианты? – говорят. – Звони!
Орлов даже слушать про музей не стал, говорит: срочно уезжаю в Верховный Совет часа на два-три. Спрашивает:
– Куда вам перезвонить в Москве?
Вот на этом месте троица приуныла. В приемной Ковалева тоже телефончик записывали как бы с целью перезвонить. Но делать нечего, номер назвали. Думают, фарт кончился. Ан нет! Часа не прошло – обратный звонок.