Страница 6 из 32
Модернизационного рывка не получилось, сегодняшние события обнаружили правоту авторов доклада: «Точку невозврата страна проходит уже сейчас».
Дизайн модернизационной повестки был обрисован названиями главок: «Ценности и принципы: от ресурсной морали к этике свободы», «Политическое будущее страны: назад к Конституции», «Система управления: к дебюрократизации экономики через деэкономизацию бюрократии». Подчеркивалась и важность инновационного прорыва, но не как модернизационного фетиша, а как части общей программы, в которой реформация ценностей играла бы принципиальную роль.
Самый последний доклад ИНСОРа не был заказан высшей властью – Дмитрий Медведев терял интерес к модернизации и уже, очевидно, знал, что не пойдет на второй президентский срок: когда писался этот документ, до рокировки оставалось девять месяцев. Доклад назывался «Обретение будущего. Стратегия 2012» и был тем, что в спорте называется «фолом последней надежды» – своего рода политическим завещанием короткой эпохи медведевской модернизации, предложением власти задуматься над рисками отказа от модернизационных усилий.
Характерны в этом смысле месседжи, которые были «зашиты» в названия глав доклада: «Модернизация как проект национального спасения», «Гуманитарная составляющая модернизации как переоценка ценностей», «Политические институты. Перезапуск демократии: вперед, к Конституции», «К новой экономической модели. Частный бизнес и собственность: главные действующие лица», «Дебюрократизация экономики через деэкономизацию бюрократии» (снова!), «Социальная политика: от борьбы с бедностью к росту среднего класса», «Российский народ: обретение себя», «Региональная политика: к выравниванию развития регионов и городов через конкуренцию и диффузию инноваций», «Устойчивое развитие. Стратегия „двойного выигрыша“: от инноваций – к экологии, от экологии – к инновациям», «Оборона и безопасность: армия, полиция, спецслужбы – переход на сторону народа», «Внешняя политика: Россия в кольце друзей».
Авторы доклада призывали президента-2012 к тому, чтобы он использовал свой мандат на продолжение политики модернизации: «Будущий президент должен предложить обществу новый социальный контракт. Его главное условие: максимальное невмешательство власти в дела народа и свободное вмешательство народа в дела власти».
Власть, озабоченная будущим, вполне могла бы согласиться с этим условием, в рамках которого развитие России оказалось бы по крайней мере нормальным, без срывов в политическую, ментальную, экономическую архаику. Но отказ от модернизации, осуществленный адресатом доклада «Обретение будущего» (адресат предпочел прошлое, в котором начал искать дополнительную легитимацию собственному правлению), стал сознательным и четко артикулированным политическим решением. Выходит, правы были авторы доклада ИНСОРа, когда писали: «…выбор (для России. – А. К.) даже не между направлениями движения, а между будущим страны и его отсутствием… Мы попадаем в „другую историю“: отставание становится необратимым… У нынешней инерционной траектории будущего нет – ни „светлого“, ни хотя бы приемлемого».
«Стратегия-2020», подготовленная для Путина-2012, и ЦСРовский документ «Стратегия развития страны 2018–2024», подготовленный для Путина-2018, содержали набор разумных и достаточно мягких модернизационных мер. Один из разделов «программы Кудрина» назывался «Государство для граждан». Но государство скорее готово было существовать за счет граждан. Программы уже были не нужны: политическая власть отказалась от модели модернизации – даже авторитарной. Сюжет рубежа конца 1960-х годов повторялся почти буквально.
Остается только дождаться окончания следующего порочного круга истории и появления нового Горбачева, а потом Ельцина. Персонажи такого исторического типа пока не просматриваются. Как и нет нового Гайдара, возможного архитектора реформ.
А вот к жизни и судьбе именно Егора Тимуровича Гайдара имеет смысл присмотреться внимательнее, поскольку история российских реформ 1990-х, которые легли в основу не только рыночной экономики, но и политической демократии a la Russe, совпадает с биографией и идейной эволюцией главного российского реформатора.
Условные пять пятилеток его интеллектуальной и политической карьеры совпали с этапами осмысления, реализации и затухания реформ в России.
Мир, который создан Гайдаром
Архив Егора Гайдара – это бумаги, в которых нет ничего личного. Все только по делу, как вроде бы и положено человеку, обращенному вовне, занятому публичной активностью. Но эта публичность была вынужденной. Он был человеком прежде всего внутренним – сосредоточенным на своей работе, своих мыслях, чтении и письме.
Очень интеллигентный, чрезвычайно деликатный и обходительный в общении, совершавший все эти движения как будто автоматически, в силу привычки быть доброжелательным. Отчего иногда возникало впечатление, что «всяк входящий» ему лишь мешает. Мешает сосредоточенному одиночеству. И процессу мышления.
Доходило до смешного. Яков Уринсон вспоминал, как они в очередной раз с Егором и его сыном Петей рыбачили. У Гайдара явным образом клевало. Но он сидел с отсутствующим видом. Петр вытащил за него удочку. А Егор произнес: «Я вот все думаю, какие реформы можно сейчас провести на Кубе». Дело было как раз тогда, когда на Острове свободы сыпался режим Кастро. А Куба все еще оставалась для Гайдара «родной».
…Мама Егора смотрит на его портрет на стене в квартире в подмосковном поселке Красновидово. На фотографии ему уже далеко за 40, но нет этого обреченного старения, которое началось после рокового отравления в 2006-м. Егор погружен в себя. Он думает. Ариадна Павловна переводит взгляд в окно – там осенний лес стал уже цветным, но еще не превратился в прозрачный. Она вспоминает, как отсюда, из этой квартиры, он уезжал на рейсовом автобусе в Москву в день путча августа 1991 года…
Его старомодная воспитанность, очень скромные, неброские серые костюмы и галстуки казались данью внешнему миру и одновременно броней: проходите, можете меня не замечать, если что-то интересно, я прокомментирую, вы точно прислушаетесь к этим словам, но – отпустите меня к письменному столу, к моим бумагам, мыслям и книгам.
Ход во «внутреннего Гайдара» был доступен немногим. Даже очень близкие сотрудники знали его внешнего. И любили внешнего. Он умел держать дистанцию и сотрудников подбирал, способных понимать, как быть близким и понимающим работником, но сохранять эту дистанцию. Он мог представиться при первом знакомстве с помощником или секретарем: «Егор». Только они все равно его всегда будут звать «Егор Тимурович».
В этой книге я немного нарушу это правило дистанции: буду звать нашего персонажа так, как звали его друзья, – Егор.
Вежливое равнодушие к людям? А что, он должен был быть неравнодушен ко всем? Да, важны были люди, которых он сам считал важными. Для выполнения своей миссии. Те, кто прошел с ним дни поражений и побед. Те, с которыми работал и считал их функциональными в сугубо «офисном» смысле, которым он мог делегировать не очень интересные самому занятия – например, управленческую текучку в созданном им Институте. И те, которые были отрадой – для себя.
Например, две совершенно разные женщины – Екатерина Гениева и Валерия Новодворская. В них он ценил острый неженский (или, наоборот, очень женский) ум и утонченную образованность. В Гениевой – жесткость и четкость. В Новодворской – абсолютную неформальность и бесшабашность, которую не мог позволить самому себе. И еще смелость, сопоставимую с его собственной. Сам звонил им время от времени, предлагал встретиться – просто поговорить, посидеть в ресторане. Правда, с деловой Екатериной Юрьевной это всегда оборачивалось какими-нибудь проектами – она не могла не вовлечь Егора в какое-нибудь полезное начинание. А с Лерой, неистовой и пламенной, так же, как и он, способной по памяти воспроизводить любую литературную цитату (если она переводила ее на бумагу своим четким, с нажимом, почерком – то со всеми запятыми и тире, как в оригинале), просто отдыхал и отводил душу.