Страница 23 из 23
Институт должен был укреплять действующие нормы, а не угрожать им, и во многом именно из-за этого он не мог решить специфические проблемы женщин рабочего класса и цветных женщин, жизнь которых развивалась совсем по другому сценарию. Во-первых, программа, рассчитанная на неполный рабочий день, ничего не дала бы женщинам, работающим по найму и нуждающимся в полноценной зарплате. Проблема таких женщин заключалась не в том, что у них не было возможности работать, а в том, что они получали недостаточное вознаграждение за свой труд. В эпоху, когда подбирать сотрудников по половому признаку еще было законно, женщины обычно соглашались на более низкооплачиваемую работу (хотя в настоящее время дискриминация по половому признаку при приеме на работу является незаконной, эта тенденция сохраняется и сегодня). В 1960 году средняя заработная плата женщин, работающих полный день, составляла 24 590 долларов в год, в то время как мужчины получали 40 586 долларов (суммы пересчитаны с учетом инфляции на 2019 год)[182].
Между тем положение образованных чернокожих женщин разительно отличалось от ситуации их белых соратниц. По словам историка Паулы Гиддингс, в 1950-е годы, когда белые женщины массово бросали вузы, доля чернокожих женщин-выпускниц, напротив, росла. К 1952–1953 учебному году количество полученных чернокожими женщинами дипломов в исторически «черных» учебных заведениях составило 62,4 %; число выпускниц не уступало количеству выпускников-мужчин по все стране[183]. В результате возросла и численность женщин-специалисток. Вскоре в процентном соотношении их число превзошло количество чернокожих мужчин в профессиональных и полупрофессиональных областях. Однако от домашних обязанностей женщин это не освободило: в 1950-х двигающиеся вверх по карьерной и социальной лестнице чернокожие женщины, многие из которых продолжали работать вне дома, не понимали, как занимаются хозяйством в новом статусе представительницы среднего класса[184]. Им не на кого было ориентироваться, поскольку их матери обладали гораздо более ограниченными ресурсами.
Чернокожие представительницы среднего класса и их белые соратницы столкнулись со множеством сходных трудностей и ожиданий, но их проблемы проявлялись по-разному и требовали непохожих решений. В общем, для многих чернокожих женщин, которые и так всю жизнь стремились улучшить свое экономическое положение, призывы распрощаться с инертностью и проявить инициативу прозвучали бы странно и неубедительно.
Ориентированные на нужды белого населения американские СМИ приветствовали основание Института. Событие получило широкое освещение от Торонто до Галсы. «Рэдклифф планирует вывести умных женщин из кухни», гласил заголовок Newsday из Гарден-Сити (штат Нью-Йорк). The World-Herald в Омахе опубликовал репортаж «Создано пространство для одаренных женщин». Бантинг свободно владела риторикой холодной войны. Она написала объемную статью для The New York Times Magazine об «утечке высококвалифицированной, образованной женской рабочей силы», связав свой эксперимент с американскими внешнеполитическими целями. В статье «Грандиозная утечка: образованные женщины» Мэри утверждала, что «образовательные учреждения должны поощрять способных студенток вечерних отделений – замужних женщин, – оказывая им материальную поддержку и предоставляя более гибкий учебный график». Бантинг заверила читателей, что «учеба в надлежащем количестве прекрасно сочетается с домашним хозяйством», и признала, что между мужчинами и женщинами могут быть «врожденные различия», но достоверно установить это невозможно без стандартизации условий их роста (Бантинг всегда оставалась ученым).
Затем Мэри описала Институт как решение поставленной проблемы. В нем будет «место для работы без необходимости отвлекаться на внезапно возникающие бытовые вопросы, без вынужденного погружения в рутину за счет отложенной в долгий ящик идеи или мечты, без чувства вины перед детьми и вопросов, оставшихся без ответа». Бантинг заканчивала статью обращенным к женщинам призывом вносить вклад в жизнь общества. Мэри взывала к типично женскому альтруизму: «Это нужно не столько для женщин, – писала она, – сколько для нашего наследия, наших устремлений: Америка должна вновь, вдумчиво и осмысленно, определить их место в нашем обществе». Поступайте в институт не для себя, – как бы говорила она, – но сделайте это для своей страны. По счастливой случайности личные интересы и патриотический долг вели к одной цели.
После объявления об открытии Рэдклифф наводнили письма со всей страны: из Статен-Айленда, из Сан-Франциско, с Пьерпонт-стрит в Бруклине и с фермы «Серый гусь» в Джаффри (штат Нью-Гэмпшир). Корреспонденция приходила и с соседних улиц Кембриджа, и из-за границы. Авторами большинства писем были замужние женщины – те, что подписывали письма и документы именем и фамилией мужа. В некоторые конверты были вложены чеки – на 5, 10 и даже 300 долларов (почти 2,5 тысячи долларов по текущему курсу). Джейн М. Чемберлен (миссис Дэвид Б.), выпускница Рэдклиффа 1950 года, прислала чек на 5 долларов и короткую записку, на которой чернилами ярко-красного цвета было написано: «Дорогой Рэдклифф, я люблю тебя!»[185]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
182
U. S. Census Bureau, Current Population Survey, 1961 to 2009 A
183
Giddings P. When and Where I Enter: The Impact of Black Women on Race and Sex in America. New York, 2006. P. 245–246.
184
Ibid. P. 251.
185
Чемберлен Д. М. Письмо М. Бантинг от 21 января 1961 года. Рабочие документы Бантинг. Архив Рэдклиффского института.