Фрилансер. Абсолютный хищник

— Хорошо, начинай. — Он сделал у себя пометку.

В этот момент створки аудитории раскрылись и внутрь… Начали входить девочки. Серые форменные пиджачки, неброские серые юбочки почти по колено, бугорки «AEG»-шников на боку…

М-мать! Я про себя ругнулся. Нашла время понтоваться.

Девочки рассредоточились по «нижней» части аудитории, внимательно оценивая поднимающиеся ступеньками ряды парт-терминалов. Перед глазами каждой вихрился визор с точками целеуказания автоматической системы, соединённой со сканером ориентации твоих зрачков. И только после вошла ОНА. Как всегда прекрасная. В жёсткой-прежёсткой мини-юбке, но зато тщательно запахнутой блузке. Волосы радужные, но видно, красила давно, не подновляла больше недели. Но и в свой цвет не перекрашивала. Некогда?

— Сеньориты… — Завуч при виде входящих девушек поднялся вначале гневно, типа, вы кто такие, мне экзамен срывать, но после, поняв, кто сюда пожаловал, скуксился. — Сеньориты, чем могу быть…

Высочество его проигнорировало, словно сеньор — пустое место. Смотрела на меня, не мигая, собранным взглядом. И лицо её было крайне усталое, измученное. Лоб покрыт морщинками, а под глазами круги. Наконец бросила, тихо и устало, чётко по делу:

— Хуан, пошли. Ты нужен.

— У меня экзамен. — Да, взбрыкнул. Могла, блин, позвонить. И куда б я делся? Опять понты? Ну нафига, скажите?

— Мне некогда ждать, — покачала головой. — Сдашь потом. Я организую.

— Мне остался один вопрос. Десять минут.

Фрейя оценила компанию из четырёх съёжившихся преподавателей, согласно кивнула.

— Десять минут. Но не больше.

Затем прошла и села за свободный терминал в нижнем ряду. Под удивлённые и восхищённые взгляды группы.

Затем я отвечал про трофические цепи. Пастбищные и детритные. Ну и про всякую такую мутатень — вопрос лёгкий.

— Хуан, расскажи комиссии, что ты знаешь о сверххищниках? — раздался в аудиториуме голосок высочества. Я обернулся, сверил её злым глазом. Фрейя, повеселев, улыбалась. Сюда входила в преотвратнейшем настроении, но решила пошутить.

— Это хищник высшего порядка, — начал отвечать я, ибо у меня экзамен, и этот допвопрос хоть не от комиссии, но по теме. — Обычно консумент четвёртого или пятого порядка. Его отличительная черта — у него нет конкурентов. Наоборот, он сам может отбить добычу у других хищников. Он…

Далее как по учебнику продолжил, с примерами.

— Значит, всего один? — продолжала издеваться, вновь перебив, Фрейя.

— Один. — Я начал отвечать ей, а не комиссии. Комиссия, не желая связываться с наследницей престола, молчала. — В другие геологические эпохи было так, что их существовало два и более на одном ареале, но это было давно и неправда.

— Примеры? Назовёшь?

— А то! — Она тоже что-то от меня хотела. — Медведи. Белые медведи. Стаи волков или гиен. Тигры. Комодорские вараны. Аллигаторы и кайманы. Ещё? — Вопрос лишь что именно.

— А что насчёт абсолютного хищника? — сузились её глаза. — Ты так громко, направо и налево, разбрасываешься этим термином, что мне захотелось узнать, в чём разница?

— В том, что абсолютный хищник стоит над всеми трофическими цепями. — Взяло зло. Паршивка на камеру работает? Или просто издевается? — Даже над сверххищниками. Вне зависимости от региона. Он может схарчить любого. Его — никто. Даже близко.

— Медведя тоже никто не может схарчить! — уверенно продолжила она. — Так в чём отличие, Хуан?

— Отличие? — Озадачила. Ибо предмет знал не так, чтобы на ура. В смысле, читал, понимал, но… Эх, попробую так:

— Абсолютный хищник не просто вершина цепи. Он упирается в потолок эволюции. Он — всё, что смогла выжать природа на данном этапе развития ареала. Абсолют доминирует без оглядки, без любой возможности Системы бросить себе вызов. И так продолжается долго, пока… Система не уходит на коренной эволюционный виток. То есть когда эволюционные изменения революционны, и толкают мир и иные виды в будущее, снабдив их просто разгромными апгрейдами. Выводящими вчерашнюю еду на качественно новый уровень. Медведю и кайману не достичь такого.

— Но! — вскинул руку, останавливая её готовое сорваться возражение, а может уточнение. — Но перед этим он властвует столетия. Тысячелетия. Миллионы лет — когда кто как. И эти миллионы лет ареал живёт по ЕГО правилам.

— Но он МЕНЯЕТСЯ в итоге! — сверкнула она глазами. — Мир вокруг! До неузнаваемости. И меняется благодаря абсолюту, благодаря его вмешательству!

— Мир не стоит на месте, ваше высочество, — парировал я, понимая, к чему она. — Он ВСЕГДА меняется. И, может быть, наш абсолютный хищник заложит принципиально иные законы социума? — Теперь сощурился я, пронзая её глазами. — Благодаря ему напишутся новые законы, о которых сегодня можно только мечтать? Которые кажутся нам не то, что преждевременными, но фантастическими? К которым без абсолюта мы будем идти куда больше отмеренных ему миллионами лет, а то и вообще никогда не придём?

Фрейя думала долго, затем моргнула и согласилась.

— Да, мир не стоит на месте. И после нас что-то будет. Может ты и прав. — Комиссии. — Сеньоры, у меня всё.

— Сеньор Шимановский… Мы посовещались, и решили, что вы достаточно знаете предмет. — Завуч натужно улыбнулся. — Прошу, распишитесь.

В ведомости значилось сто баллов. И, подозреваю, дело было не только в Фрейе. Я действительно ответил на все вопросы, обстоятельно и аргументировано.

— Что за цирк? — с наезда начал я. Но она была непрошибаема.

— Хуан, я буду говорить негромко, мы в школе, полной камер. Просто слушай, и не перебивай. — Мы вышли наружу аудитории и двигались к лестнице, ведущей на парковку. — Не перебивай, говорю! — на мой жест что-то уточнить.

— Итак, проект девятьсот девяносто девять, он же «три девятки». Это не шедевр, это рядовой архитектурный проект типовой начальной школы. Разрабатывался во времена моей прабабки, королевы Оливии. Напомню, тогда у нас распоясались разные повстанцы и террористы. Был принят уже после её смерти, но при бабушке начал активно строиться. Почти все школы начального уровня, построенные и перестроенные за эти годы, это та или иная модификация «трёх девяток». И надо сказать, начали строит их вовремя — началась была эпоха, когда появились марсианские террористы, и мы много от них… — Сглотнула. — Это было суровое время.

Точно, суровое. Взрывы в метро, в шлюзах с атмосферными прорывами, взрывы в концертных залах и театрах. Их со временем задавили, но гадюка попортила нам жизнь, убив многих венериан. Потому у нас антитеррор и лучший — это следствие пережитой болезни.