Солнце (ЛП)

Я с максимальным терпением и непредвзятостью слушала, как он объясняет Совету и нашей руководящей команде, как он работал с ней почти так же, как я работала с Ревиком в том резервуаре в горах. Прикусив губу, я ничего не говорила, пока он объяснял, как нашёл корень травм, которые Менлим использовал, чтобы сломать её разум, и как он работал с Касс, чтобы залечить их.

Он объяснил, что сексуальная и эмоциональная часть отношений появились по чистой «случайности», но по его свету я чувствовала, что это не совсем правда, что бы он ни говорил себе.

Он хотел её.

Он хотел её ещё в Сиртауне.

Более того, между ними имелась своего рода предварительная связь света, и это не могло появиться «случайно».

Такая связь требовала намерения.

Неудивительно, но Касс также оказалась настоящей причиной, по которой Балидор и Ярли расстались.

Ярли чувствовала в нём это желание. Она всё сильнее злилась из-за того, что Балидор упорно продолжал попытки помочь Касс и не передавал эту работу кому-то другому. Услышав, как Ярли говорит об этом сейчас, я многое поняла, в том числе и некоторые частично подслушанные ссоры, свидетелем которых я нечаянно становилась до того, как они с Балидором расстались.

Для галочки, тут я целиком и полностью была на стороне Ярли.

В любом случае, для Касс это едва ли в новинку.

Начиная со школьных интрижек и заканчивая взрослыми браками и помолвками, в Сан-Франциско она практически славилась тем, что рушила отношения. Этичное уважение к отношениям едва ли попало бы в список, если бы меня попросили перечислить сильные стороны Касс.

Что касается самого Балидора… gaos.

Я не могла поверить. Я правда не могла в это поверить, бл*дь.

Во-первых, я не могла поверить, что он может быть настолько глупым.

Я даже не могла поговорить об этом с Ревиком. Я не могла выразить свои мысли достаточно связно, чтобы выговориться по этому поводу.

Более того, всё это воспринималось как личный удар по мне.

Балидор был тем, на кого я полагалась во всех тяготах. Он был рядом во время всего этого бардака с Ревиком-Сайримном, даже когда Ревик сидел в резервуаре, хотя Балидор в некотором роде был против этого процесса. Он гениально спланировал нашу атаку на Тень в Аргентине. Это он помог Ревику, когда тот был один в Сан-Франциско.

Всё это время он оберегал мою дочь. Он защищал Тарси и Джона. Он проводил операции, управлял командой разведки, предоставлял надёжные и практичные советы.

Балидор был надёжным, бл*дь.

Именно он должен был быть лучшим из всех нас.

Балидор не терпел компромисса в моральных или этических вопросах. До всего этого я бы сказала, что у Балидора больше чести, чем у всех, кого я знала в этой жизни — может, за исключением Джона.

Может, даже больше, чем у Джона.

А теперь мне казалось, будто я его вообще не знаю.

Мне казалось, что я ни в чём не могу на него рассчитывать. Мне казалось, что он всего лишь очередной тупой придурок, который повёлся на манипуляции Касс; ещё один парень, который поставил свой член превыше мозга, превыше своих принципов, превыше всего, что ему было дорого.

Я чувствовала себя обманутой.

Я ловила себя на том, что ставлю под сомнение всё, что он говорил мне на протяжении последнего года.

Ситуация с ним и Касс продолжалась месяцами. Это началось до операции в Дубае. Это началось до того, как Ревик уехал, чтобы внедриться в ряды людей Тени. Это продолжалось всё то время, что я проводила операцию с Даледжемом. По словам Балидора, они начали заниматься сексом примерно с Рождества. Тогда мы ещё даже не добрались до Таиланда, а значит, он «встречался» с Касс, когда у нас была та связующая сессия в Бангкоке.

Он привнёс туда Касс, прямо или косвенно.

Уже из-за этого я чувствовала себя преданной.

Балидор прекрасно знал, что она со мной сделала. Он был там, в Сан-Франциско… может, не в момент, когда они впервые нашли меня, но он видел все последствия. Он видел, в каком состоянии она меня бросила, и как в последующие месяцы я была едва жива. Он видел, что это сделало с Ревиком.

Он знал, что она вырезала из меня нашего ребёнка.

Он знал, что она забрала всё у меня и у Ревика.

Как мог один из моих самых близких друзей влюбиться в ту, которую сотворила со мной такое?

В итоге я встала и ушла.

Я почувствовала, как отреагировал Балидор. Я почувствовала, как другие за столом тоже отреагировали. Только Ревик, похоже, не удивился, когда увидел, что я покинула своё кресло и вышла за дверь.

Я не могла заставить себя успокоить их или хотя бы придумать отговорку. Может, всё то, что происходило между мной и Ревиком, не помогало. Может, моя беременность не помогала. Может, в тот момент я была недостаточно стабильна, чтобы смотреть на вещи ясно. Может, утрата приглушающего воздействия конструкции Дренгов делала меня более эмоциональной, чем обычно.

Я даже не была уверена, что злюсь. Я вернулась в каюту Ревика и плакала. Я ненавидела её и плакала, и в глубине души обдумывала идею открытой конфронтации с ней.

Этого я тоже не сделала.

Я также не сумела с тех пор остаться наедине с Балидором.

Когда в ту ночь Ревик вернулся в свою каюту и нашёл меня там, он дал мне знать, что команды охраны и разведки проведут тщательную оценку aleimi их обоих. Он сказал, что они уже начали, и что он приказал докладывать обо всех находках непосредственно ему. Он сказал, что будет делиться всем с Советом.

Он заверил меня, что разберётся со всем, и мне никак не нужно участвовать.

Похоже, он понимал, что я не хочу говорить об этом подробнее.

Наблюдая за мной чуть более пытливо, чем обычно, он стоял у кровати и снимал всю одежду, вешая её на стул. Закончив, он поддел мой свет, чтобы я сделала то же самое.

Когда он забрался под одеяло со мной, мы вернулись к работе над нашим личным проектом. Мы всё ещё смотрели его воспоминания, ещё не добравшись до момента, когда мы действительно встретились в реальной жизни, так что мы до сих пор были погружены в его свет.

Эти сессии также становились более напряжёнными.

Вопреки тому, что я много раз просила его прямым текстом, в том числе и в ту ночь, мы по-прежнему не занимались сексом.

К тому времени я чувствовала, что он этого хотел.

Я также чувствовала его решительный настрой подождать до тех пор, пока наши света не станут более открытыми.

Я знала, о чём он беспокоился на самом деле. Он ожидал, что мы оба слетим с катушек, когда доберёмся до меня и Даледжема, а также до него и тех наложниц в Пекине. Старые моменты были достаточно плохими, но всё станет в миллион раз хуже, как только мы будем иметь дело со свежими отпечатками в свете друг друга и с проблемами, которые были более актуальными для нас сейчас.

Я уже с трудом справлялась со многим, что он мне показывал.

Мы подбирались к моменту моего первого воспоминания о нём. Мы подходили к той точке, где, как мне казалось, наши хронологии впервые по-настоящему пересеклись.

Я постаралась вытолкнуть всё это из мыслей, пока помогала Тензи накрыть на стол для ужина с моими родителями.

Мы находились в дальней части палубы у левого борта, недалеко от входа в контрольную вышку и на нижние уровни корабля. В каюте Ревика не было достаточно места, да и погода сегодня была хорошая. Бонусом стало то, что этим вечером должен был быть красивый закат, так что я предложила Ревику поужинать здесь и побыть несколько часов на свежем воздухе.

Я понятия не имела, что они готовили для нас внизу из еды.

Тензи предложил позаботиться обо всём этом — подозреваю, по просьбе моей матери. Я заметила, что у неё имелась та же особенность, что и у Лили — вить верёвки из других видящих, когда ей это было нужно.

Или так, или я в принципе была настроена с какой-то горечью в адрес всех женщин.

У Касс тоже имелась такая особенность.

Выбросив из головы лицо моей бывшей лучшей подруги, я стиснула зубы, изо всех сил стараясь держать мысли пустыми, пока раскладывала столовые приборы и расставляла бокалы.