Солнце (ЛП)

— Я слышала, как брат Торек сказал, что Мост и Меч хотят, чтобы эти пленники вернулись к ним живыми, — спокойно ответила она. Посмотрев на Торека, она мотнула головой, указывая своим острым подбородком на Деклана. — У этого в свете желание убивать. Я понимаю, что потеря друзей и любовников может быть болезненной. Я вам сочувствую. Всем вам. Но мы не можем такого допустить.

Она посмотрела на остальных, бегло задержавшись на Джаксе, затем снова на Деклане. Её взгляд сместился к Тореку, тон голоса стал резким.

— Если вы не можете его контролировать, это придётся сделать нам.

Джакс с неверием фыркнул, но Торек бросил на него предостерегающий взгляд, во второй раз подняв руку между Луриаал и Декланом.

— Мы пока что готовы слушать, — сказал Торек, посмотрев на Луриаал. — Мы верим, что вы готовы сделать то же самое. И что вы будете открыты для обсуждения деталей с Мостом и Мечом лично, если они прибудут сюда.

После его слов воцарилось молчание.

На сей раз Луриаал слегка нахмурилась, глянув на своих человеческих спутников. Торек впервые осознал, какими они были тихими, не только из-за молчания, но и в их сознаниях, которые были неподвижными как озеро в безветренную погоду. Их глаза также оставались неподвижными и проницательными на протяжении всего разговора.

Они даже не егозили, как обычно делали люди.

— Нас это устроит, — сказала Луриаал, когда пауза завершилась. Возможно, тем временем мы поможем наладить диалог между сестрой Чандрэ и вашей командой здесь. Думаю, мне стоит поделиться с вами несколькими вещами, которые я нашла, пока прощупывала разум сестры Чандрэ. Вещи, о которых вам захочется расспросить её поподробнее.

Торек переглянулся с Декланом, затем с Калги, ещё одной бывшей видящей из Адипана.

Калги слегка нахмурилась, и её светло-янтарные глаза на мгновение метнулись к Деклану, словно пытаясь оценить его психическое состояние, не читая его откровенно. Очевидно, она тоже беспокоилась, что он может сделать нечто поспешное в отношении сестры Чандрэ.

Однако лицо Деклана вновь было лишено выражения. Похоже, его выучка Адипана полностью включилась в работу.

Но глядя на него, Торек задавался вопросами.

Он услышал скрытый подтекст в словах Луриаал про потерю друзей и любовников.

Неужели после рейда Чандрэ Деклан потерял больше, чем говорил?

Вытолкнув мысль из головы, Торек показал уважительный жест Луриаал, поклонившись и её человеческим спутникам, которые продолжали стоять с такими же каменными лицами.

— Как скажешь, сестра, — пробормотал он. — Подозреваю, мы все готовы к еде и дружелюбному разговору после того, через что все мы прошли за последние дни.

Слегка улыбнувшись ему, Луриаал повернулась, жестом показывая следовать за ней.

Она беззвучно пошла к их основному лагерю.

Торек глянул на людей, которые стояли по обе стороны от дыры, которую Луриаал оставила в их рядах.

Люди не двинулись, чтобы пойти за ней. Выражения их лиц не изменились.

Они просто стояли там, опираясь винтовками на землю.

Когда Торек пошел за видящей с серебристыми глазами к костру, проходя между этих безмолвных людей, они продолжали стоять там и следить за ним взглядом. Они также наблюдали за другими членами группы Торека, пока четыре видящих шагали за ним. Люди не улыбались и не хмурились, но, похоже, всё равно оценивали их.

И ни разу Торек не почувствовал ни единой мысли в тишине их сознаний.

Снова гадая, что здесь происходит, и кем им приходилась видящая с серебристыми глазами, и какое сообщество они создали в почти пустой пустыне, Торек перевёл взгляд на удаляющуюся фигуру грациозной и стройной женщины-видящей.

Он лишь раз обернулся через плечо, когда два человека подняли носилки из сосновых веток и коровьей шкуры, чтобы отнести Чандрэ обратно в лагерь.

Глава 15. Семейный ужин

Я забыла, что пообещала своему отцу, что мы поужинаем с ним и моей матерью.

Я забыла, как Уйе рассказывал мне, что у Кали было видение, которое она хотела мне показать.

Я забыла, хотя Уйе сказал, что это нечто важное, и им обоим казалось, что нам стоит это знать. Я понятия не имела, поделилась ли Кали этим видением с кем-то другим — с Балидором, Тарси, Юми или кем-то ещё из команды разведки или Совета.

Я знала, что забыла даже сказать Ревику.

На деле же, как ни посмотри, я их практически продинамила их.

Нам оставался примерно день пути до Стамбула, когда Уйе, должно быть, утратил всякую надежду на то, что я свяжусь с ним и сдержу слово.

Он послал сигнал в мою гарнитуру, спросив, можем ли мы договориться на сегодняшний вечер.

Пять дней прошло после нашего разговора на палубе авианосца.

Я тут же почувствовала себя ужасно. Я намеревалась встретиться с отцом тем же вечером, а вместо этого увязла во всём происходящем между мной и Ревиком. Я погрязла в проблемах с Миферами, с командой Локи, со спутниковыми трансляциями Данте. Я погрязла в ситуации с Касс и Балидором, с Декланом и Тореком в Нью-Мехико.

Я позволила пройти почти неделе, не сказав ни слова своим родителям.

Конечно, моя концентрация в эти дни была не лучшей.

Даже если не брать в расчёт Ревика, мне до сих пор тяжело было принять ситуацию с Касс и Балидором.

Я знала, что это наверняка должно быть в самом низу списка моих приоритетов, но почему-то это продолжало подниматься наверх. Ревик поднял данную тему с руководящей командой, и я попыталась подойти к этому рационально… но я не уверена, помогало ли моё присутствие или только мешало. С обеих сторон раздалось немало криков прежде, чем я получила от Балидора полную историю о том, как это случилось, и что на самом деле происходило между ним и Касс.

Ревик был на удивление спокойным на протяжении всего этого.

Пусть в прошлом это он впадал в убийственную ярость от упоминания Касс, но сейчас он казался почти безразличным.

У меня определённо не сложилось впечатления, что он простил Касс за содеянное.

Скорее, было такое чувство, будто сейчас она просто не была для него приоритетом.

Честно говоря, казалось, будто она мертва для него до тех пор, пока она не представляла активной угрозы для меня или Лили. Большинство его вопросов Балидору касалось рисков для безопасности. Он хотел знать, почему Балидор уверен, что им не манипулируют. Он хотел детальных фактов о развитии их отношений и любых отклонений от протоколов безопасности, которые он совершил ради неё. Он настоял на Барьерных проверках света Балидора, проведённых каждым из наших разведчиков с высокими рангами, включая Врега, Юми, Тарси, Кали, Даледжема, самого Ревика, Варлана, меня.

Он хотел получить заверения, что Балидор не делится информацией намеренно или ненамеренно и не даёт своей «девушке» какой-либо доступ к нашим конструкциям.

Мой подход был куда менее рациональным.

Честно говоря, главным образом мне хотелось врезать Балидору по лицу.

Даже практичный подход Ревика ко всей ситуации разъярял меня.

Несколько минут я по сути просто орала на Балидора, а потом позволила остальным вести беседу. Было очевидно, что я не добавляла ничего продуктивного, и я слишком сильно злилась, так что вообще не позволяла себе говорить что-либо.

Остаток своего времени в той комнате я смотрела на свет Балидора.

Надо отдать ему должное, Балидор полностью открылся, когда почувствовал, что я сканирую его, и дал мне разрешение увидеть всё, что я хотела. Конечно, это при условии, что я вообще узнала бы, если бы он что-то скрывал; Балидор по-прежнему был разведчиком с самым высоким рангом среди нас, если не считать Тарси… и, может, Варлана.

И всё же я почувствовала больше, чем хотела почувствовать.

Балидор считал, что он влюблён в неё.

Более того, он был убеждён, что Касс влюблена в него.

Он был убеждён, что она изменилась, что он «залечил» урон, нанесённый её свету… хотя признавал, что у неё до сих пор оставались шрамы, и от травмы, и от чувства вины.