Отражения

Так резко входит сзади, что едва не останавливается сердце. И берёт её нежно, в то же время грубо покусывая шею. Отодвигает волну волос и накручивает их на кулак, не переставая двигаться.

Ох, дьявол! Быстрее, быстрее!

Она движется ему навстречу, чтобы принять его всего и…

О-о-о-о-о-о!..

Гермиона со вскриком кончила и пришла в себя. Вспотевшая и обессиленная, она смотрела в потолок спальни, затканный тенями, и недоумевала, как это Малфой сумел забраться в её кровать, находясь в это время в своей. Вывод напрашивался один: она неуклонно идёт по стопам своего отражения и скоро начнёт морально разлагаться.

«Хотя куда уж дальше? Дальше некуда…»

А самое главное, что оставалось совершенно непонятным, кому она сейчас изменила в своих фантазиях: Рону или Драко? Совесть ворчливо высказывала что-то ещё, но Гермиона просто подгребла под себя мягкую подушку и спокойно заснула.

* * *

Утро началось с жуткой суеты и беготни. Хэнк тряс её за плечо, приговаривая:

— Вставайте, мэм! Скорее! Хозяин уже почти одет, а нам с вами ещё причёску делать!

Гермиона с трудом разлепила глаза и недовольно пробормотала:

— Причёску… какую ещё причёску… если ему так надо, пусть сам себе сделает интимную причёску…

Но тут вошёл Драко в строгом костюме, и она села, потирая заспанные глаза.

— Доброе утро. Я не вижу, чтобы ты была готова, дорогая, — холодно протянул он. — Портал сработает через пятнадцать минут. Если ты не превратишься к тому времени из чучела в женщину, я собственноручно напишу прошение в аврорат, чтобы твою палочку подержали там подольше!

Он вышел, сердито хлопнув дверью, и Гермиона, глухо выругавшись, бросилась в ванную.

Приведя себя в порядок, она натянула на ещё влажное тело строгое синее платье с вышивкой на спине и поняла, что осталась совсем без белья. Но лучше уж так, чем каждый день терпеть такие муки, как вчера.

За оставшееся время Хэнк сумел соорудить на её голове вполне приличную «ракушку», спустив длинный локон на шею.

В спальню снова заглянул Драко:

— Не забудь надеть шляпку, дорогая! Мы должны произвести впечатление. Пусть эти русские знают, что англичанки — самые стильные дамы в мире.

Гермиона только застонала и успела крикнуть от зеркала:

— Нам надо поговорить, дорогой!

Дверь снова захлопнулась. Должно быть, муженьку нравилось так доставать её отражение. Выудив, наконец, из шкафа чёрную шляпку с крохотной вуалеткой и клатч в тон, Гермиона торопливо спустилась в холл. Малфои уже ждали её. Оба.

Она нервно облизнула губы.

— Драко, мне нужна моя волшебная палочка!

— Гермиона, мы опаздываем!

Он торопливо вынул из кармана сувенир в виде стеклянного морского конька. Люциус коснулся его пальцами и исчез. Гермиона дотронулась до портала, и её тут же со страшной силой дёрнуло куда-то вперёд: должно быть место назначения было далеко.

Она оказалась на высокой деревянной трибуне, залитой утренним солнцем, в самом первом ряду. Рядом громко переговаривались волшебники, слева пустовало одно место, а чуть дальше сидел невысокий человек в строгом костюме с залысиной на светлых волосах.

— Доброе утро.

Волшебник кивнул и грустно улыбнулся:

— Хорошо бы! И вам, миссис Малфой!

Обернувшись, Гермиона увидела, что Люциус сидит прямо за ней. Он тоже поздоровался с печальным соседом и на мгновение бросил взгляд на неё, при этом уголки его губ чуть приподнялись.

— Нам нужно поговорить, сэр, — отрывисто сказал она. — И как можно скорее.

В эту же секунду появился Драко. Он сел на скамью, повернулся к грустному волшебнику и завёл с ним долгую беседу.

Гермиона удивлённо оглянулась, когда мимо, в синем небе, проплыло туманное облако. Такого она не видела никогда: трибуны, наполненные галдящими волшебниками, висели прямо в воздухе, образуя громадную окружность. Это, видимо, и был стадион, полностью прозрачный и открытый, только по краям виднелись красные столбики, от которых расходились едва заметные заколдованные нити.

Вдруг откуда-то раздался пронзительный сигнал и вверх сыпанул зелёный сноп искр. Гермиона перегнулась через борт и увидела, как далеко внизу из крохотных отсюда конюшен вырвалось целое стадо пегасов разной масти. Крепкие крылья вспарывали воздух, и животные с громким победным ржанием взлетали к трибунам. Когда один из них, пегий с белой гривой, пронёсся рядом, Гермиона успела увидеть на его боку руну Уруз, и села назад. В памяти автоматически пронеслось значение руны: физические и тонкие миры, сила, инь и янь, завершение старого, начало нового.

Тем временем стадо понеслось вдоль дорожек: пегасы ныряли вверх и вниз, обгоняя друг друга, но не могли залететь за границу. Со всех сторон громче загремели голоса:

— Давай, «Молния»!

— Рви, «Счастливчик»! Мы с тобой их всех обгоним!

— «Звёз-доч-ка!» Сделай их всех, детка! Я знаю, ты сможешь!

Ветер от мощных крыльев пегасов поднимался такой, что Гермиона поёжилась: в одном платье было прохладно. Она высматривала на других трибунах Гарри или Рона, но ни того, ни другого не увидела. Вряд ли они посещали скачки.

Драко внимательно слушал, что ему отвечал грустный волшебник. Прислушавшись, Гермиона поняла, что они беседуют о политике: двойные стандарты, эмбарго, торговые пошлины. Она уловила акцент, который выдавал иностранца, Виктор Крам говорил почти с таким же. В речи незнакомца проскользнуло «Москоу», «ин кремлин».

«Русский, значит!».

Но дальше вслушиваться не стала: уж больно скучно. А в скачках не разбиралась, да и объяснить было некому. Гермиона сидела как на иголках, чувствуя себя крайне неудобно: она ещё никогда не ходила без белья, и оголённую кожу щекотал прохладный воздух и гладкий шёлк платья. Но, кроме того, ощущение за спиной мужчины, которого ещё вчера ночью представляла в своих сексуальных фантазиях, сильно нервировало. И смущало.

«Да что он за человек такой, если одно его присутствие вызывает озноб? Или это просто воспоминания о той ночи будоражат воображение? Или об этой?..»

Гермиона вздрогнула, почувствовав чужое прикосновение к своей спине. Она была уверена, что это он. Она почти видела, как Люциус просто сидит позади, немного нагнувшись вперёд, с заинтересованным видом вслушивается в беседу сына и русского и что-то отрывисто комментирует. А его пальцы тем временем едва касаются её между лопаток. Ведут ниже, в ложбинке. Ещё ниже. И он прекрасно знает, что сейчас Гермиона не может пошевелиться, поскольку должна изображать жену его сына, мадам Малфой. Знает, чёрт возьми, и пользуется этим. И не один волшебник не видит: все слишком увлечены гонкой. А может, Люциуса это только и заводит: ласкать её на виду у всех?

Гермиона едва дышала, сдерживаясь изо всех сил. Она с досадой почувствовала влагу между ногами, там. Она попыталась сосредоточиться на скачках или хотя бы пегасах, но…

Вот пальцы Люциуса касаются талии, и большой слегка надавливает на ребро, словно заявляя о настойчивом желании хозяина прижать её к себе.

Потом спускается к тазовой косточке…

«Боже… Надо его остановить!»

Гермиона поёрзала и повернулась к Драко. Он с азартом вглядывался в ряд пегасов, явно высматривал своего фаворита, и нервно постукивал кулаком по борту, сжимая жёлтый буклет. Похоже, он сделал ставку ещё накануне и теперь ожидал, что его конь придёт первым и принесёт кучу галлеонов. Русский же устало смотрел на режущих воздух животных и терпеливо делал вид, что ему интересно.

— Сэр, — обратилась к нему Гермиона, — мне кажется, вам, как и мне, не слишком-то любопытно. Скажите, пожалуйста, а что бы вы хотели посетить в Британии?

Русский на секунду задумался.

— Дом двести двадцать один на Бейкер-стрит.

— Вы тоже магглорождённый?

— Просто люблю читать про Шерлока. И его приключения.

И с улыбкой добавил:

— Мы же всё-таки культурная нация. Не всё же нам, русским, водку пить.

Гермиона вспомнила, как однажды в каком-то международном чате один такой русский всех троллил, мол, сейчас раскочегарю самовар с водкой и дам балалайку ручному медведю.