Отражения

Она села к своим приборам через два стула от него и занялась завтраком. Тосты были такими восхитительно хрустящими и золотистыми, что пришлось сдерживаться и есть медленно, а желудок уже урчал от голода. И к своей досаде пришлось признать, что чай, заваренный в ситечке, получается густым терпким и очень вкусным.

Единственное, что мешало: заинтересованный взгляд Малфоя, который «ел» её.

— Мистер Малфой, мне нужна моя палочка. Полагаю, она у вас?

— Сэр.

— Что, простите?

— Когда обращаетесь к тем, кто старше вас, следует добавлять «сэр».

Гермиона с трудом подавила желание запустить в него сахарницей. А лучше молочником — он потяжелее будет.

— Сэр, не будете ли вы так любезны сообщить, где сейчас моя палочка и медальон с рубином?

— Охотно, — отозвался Люциус, отпивая чай. — И то, и другое в аврорате. Проверяется на воздействие тёмной магии и последних использованных заклинаний.

— Мне срочно нужны эти вещи!

Малфой укоризненно глянул на неё.

— Сэр! Мне нужна моя палочка! И медальон! Помогите мне вернуть их!

— Хм, — он откинулся на спинку стула, сложив пальцы в замок, — а что мне за это будет?

«Авада Кедавра!» — зло подумала Гермиона.

— Мне проще самой наведаться в аврорат, чем просить что-то у вас, добрый вы самаритянин!

— О, не советую, дорогая, — Люциус допил чай и отставил чашку. — Поттер напару с Уизли так и злобствуют. Они до сих пор точат на тебя зуб за то, что ты связалась с нашей семьёй, а теперь, когда ты вынесла из Отдела Тайн ценную реликвию… Думаю, тебе там не поздоровится.

Гермиона судорожно потёрла виски. Она мысленно послала в своё бессовестное отражение два «Круциатуса» и одну «Аваду».

«Мир здесь явно какой-то ненормальный. С чего бы мне… в смысле, ей связываться с Малфоями? Но надо бы как-то аккуратно восстановить логическую цепочку событий».

— Сэр, с чего вы вдруг набросились на меня… вчера?

Люциус сжал губы и с едва уловимой злостью бросил:

— Ещё позавчера ты бессовестным образом мастурбировала прямо у меня на глазах, а теперь дурочку из себя строишь?

Гермиона выронила тост, не донеся до рта.

— Что я делала… сэр?..

Малфой же счёл беседу законченной. Он достал из кармана жилета серебряный брегет, посмотрел на циферблат и щёлкнул крышкой.

— Что ж, сударыня, мне пора. Приличные волшебники в отличие от вас работают.

Гермиона покраснела от гнева.

— Да как вы смеете! Я ведущий научный сотрудник О…

Но Малфой уже вышел в холл широким шагом. Вслед ему полетел злосчастный молочник и с грохотом разбился о стену. В гостиной тут же возник Хэнк и принялся торопливо колдовать, убирая сливки с обоев.

— Хозяйка не должна сердиться… Хозяин заботится о всех нас…

Гермиона обернулась к нему.

— Хэнк, ты ведь можешь трансгрессировать в Министерство и принести мне мою палочку? И ещё одну вещицу?

Домовик опустил голову и повесил уши.

— Накажите меня как всегда, хозяйка! Хэнк бы выполнил всё, что скажете… кроме этого. После того, как Хэнк по вашему приказу вынес из Министерства Магии портсигар мистера Яксли, авроры поставили защиту против домовиков. А мистер Малфой настрого заказал трансгрессировать туда вместе с вами…

Гермиона озадаченно потёрла лоб.

— А зачем мне этот портсигар? Она… э-э-э… я не говорила?

— Нет, — вздохнул Хэнк. — Что мне сделать, хозяйка? Прищемить пальцы дверью как обычно или стоять на углях?

— Что? Не смей этого делать! — Гермиона с жалостью посмотрела на унылого эльфа. — Ты больше никогда не будешь себя наказывать, слышишь? Иди лучше съешь пирожное или поспи. Я позову, как понадобишься.

Домовик недоверчиво уставился на неё, но всё-таки исчез.

Гермиона с трудом доела тост. Картина, о которой заявил Люциус, никак не выходила из головы: она с раскинутыми в стороны ногами сидит, допустим, в кресле и ласкает себя, тихо постанывая. Потом подносит палец к губам, медленно проводит по ним, зажмурившись, облизывает, а потом открывает глаза и встречается взглядом с Малфоем…

По телу пробежала лёгкая дрожь.

«О Мерлин!.. Хватит этих неуместных фантазий!»

Отражение, похоже, заманивало Люциуса, соблазняло. Но зачем? Неужели, оно любило его?

Гермиона вдруг вспомнила возмущённую фразу Малфоя, исполненную порока: «Где интимная стрижка, которую я велел сделать?».

«Интимная стрижка, надо же!»

Сидя за книгами дома и в Отделе Тайн она как-то позабыла об интиме и прочих тонкостях отношений между мужчиной и женщиной. Спасибо Рону — он нечасто напоминал об этом. Но сама стрижка предполагала то, что Люциус собирался…смотреть на это. И не исключено, что даже с удовольствием. Она на мгновение представила это…

«Да никогда этого не будет! Скорее Рон Уизли перестанет доставать своими долбаными сеансами психоанализа!

Господи… Ну ведь с кем угодно могло спутаться это отражение, но ведь не с ним же, не с Малфоем! Он ведь мерзкий Пожиратель, садист и расист!»

И вдруг её осенило.

«Это ведь не наш мир. А если он здесь не был Пожирателем? Что я вообще знаю о здешнем Малфое?»

Знания, как известно, сила. И вооружаться Гермиона отправилась в самое надёжное место — в библиотеку.

Она никогда не бывала здесь, с дрожью вспоминая о мрачной гостиной Малфой-мэнора, где её пытала свихнувшаяся Лестрейндж, но размеры этого помещения просто поражали. Стеллажи с узкими лестницами под потолок высились кругом, а в центре расположились голубой плюшевый диван, кресла и столик.

Без палочки многие заколдованные книги не шли в руки, и только с помощью Хэнка удалось отобрать несколько фолиантов, в каждом из которых говорилось или упоминалось об эпохе Морганы. И только в шестом по счёту томе «Деяний Великих» Гвидиона Маб Дона Гермиона нашла детальное описание медальона. А ещё и принцип действия, но это не добавило радости.

Оказалось, при переходе в иной мир отражения автоматически менялись местами, поскольку Вселенная не могла выдержать в одной реальности «одного и того же волшебника в квадрате». Поэтому, если бы не меняла их местами, то множила бы на ноль, а попросту — уничтожала.

Моргана писала, что нельзя вмешиваться в события того измерения, куда ты попал. То есть, если уж тебя принимают за твоё отражение — «играй свою роль до конца, будь естественным и не пугай своей ажитацией окружающих. Конечно, не беда, если несколько близких знают о том, что ты — нездешняя, но всем подряд об этом сообщать не стоит».

Гермиона отодвинула книгу. Определённо, или Моргана была хорошей актрисой или просто чокнутой. А если в параллельном мире тебя вознамерились сжечь на костре или примерить испанский сапожок? Или утопить? Конечно, время пребывания в ином измерении зависит от количества фейной пыли, это уже доказано, но что если, к примеру, вздёрнут на осине за мгновение до того, как пыль перестанет действовать?

Нужно во что бы то ни стало добыть палочку и медальон: если знать, какое количество пыли просыпалось на камень, можно вычислить, сколько осталось здесь мучиться. Но для этого придётся как-то договориться с этим чёртовым Малфоем. Да и как-то обезопасить себя. В конце концов, пусть знает, что та, что любит его, сейчас далеко, и ей без него несладко.

Гермиона попросила у Хэнка пергамент, перо и чернила, и написала целый трактат о том казусе, что с ней приключился. Домовик принёс с чердака клетку с большой серой совой, и ведьма отправила письмо Люциусу. Второе такое же, несмотря на предостережение Морганы, она послала Гарри: если Рон мог долго держать обиду, то уж Гарри бы точно вошёл в положение и понял. В конце концов, как тебя не сможет понять человек, в голове которого столько лет сидел кусок души Волдеморта?

А затем, перекусив грибным пирогом и сосисками, Гермиона приступила к изучению здешнего мира. Для этого понадобилось несколько старых изданий «Ежедневного Пророка», перевязанных бечёвкой, которые Хэнк добыл из архива.

От первых же заголовков затошнило.

«Героиня войны пустилась во все тяжкие…