Отражения

Наконец Гермиона не выдержала.

— Драко, тебе нравится такая жизнь?

— А в чём дело? — он с неохотой оторвался от бокала.

— Ты столько ездишь по миру. Разве тебе не хочется вернуться домой? Туда, где тебя ждут?

— Хочешь сказать, что ты меня будешь ждать?

— Я не о том, Драко! Разве тебе не хочется, чтобы тебя ждал дома кто-то любящий? Родной?

— Снова врёшь? Не надоело тебе?

И тут она вспомнила, как в воспоминании Люциуса отражение оборачивалось и улыбалось, глядя на кого-то. И этим кто-то мог быть только один человек — Драко! Если бы она чуть повернулась, могла бы видеть его. Зачем-то она демонстрировала ему, как занимается сексом с его отцом. Но зачем? Убеждала в своих намерениях? Как там сказал Люциус: я бы не поверил этой девице ни на йоту. Значит, отражение действительно врало? И у него и с Драко что-то было?

— Погоди-ка, — Драко вдруг с интересом принюхался. — Это что, духи новые?

Гермиона округлила глаза.

— Духи? Но я же не…

— Миссис Малфой, мистер Малфой, — перед ними нарисовался патлатый художник, — Гермиона, разрешите показать вам коллекцию картин Кэйри.

— Я бы с удовольствием, — Гермиона сожалеюще улыбнулась, — но я не слишком хорошо разбираюсь в искусстве…

И тут Драко бросил на неё такой недоумённый взгляд, что она поняла, что опять просчиталась: видимо, отражение либо понимало в искусстве, либо только и ждало возможности пофлиртовать с кем-нибудь.

— Я проведу для вас небольшую лекцию, — осклабился Дью, — поверьте, это стоит того!

Гермиона оглянулась на Драко. Он смотрел на неё с новым непонятным интересом, и ноздри его подозрительно подрагивали, улавливая какой-то запах. На мгновение стало не по себе, и она решила согласиться.

— Что ж, если так, то почему бы и нет?

— Надеюсь, ваша лекция не будет долгой, мистер Дью. Мы с женой сегодня возвращаемся пораньше.

Гермиона напряглась, услышав в тоне Драко какие-то предвкушающие нотки. Она сама последовала за Дью, чтобы оказаться подальше от фиктивного мужа, всё больше убеждаясь в том, что отражение спало и с ним тоже.

На мгновение показалось, будто в толпе гостей мелькнула белая шевелюра на фоне тёмного костюма, но Дью загородил обзор, а в следующий момент видение уже пропало. Задумавшись, Гермиона не заметила, как они оказались в тёмной галерее. На стенах, обтянутых полосатыми обоями, висели мрачные пейзажи маяков и скал, о которых раз за разом разбивались волны.

— Это Либертина Уоллес, — художник осветил «Люмосом» картину с побережьем, на котором высился странный дом на сваях. — Её прославила эта серия. И выставки были даже в Австралии.

— А в чём смысл? — спросила Гермиона.

— Смысл? — переспросил Дью недоумённо глядя на неё.

— В любом произведении искусства должен быть смысл. Книга, музыка, картина… Душа. Иначе это просто бессмысленная вещь.

— Душа… Это так старомодно, миссис Малфой. Это же перфоманс, вдохновение! А это Химера Ши, — палочка художника ткнула в странный натюрморт с разноцветными геометрическими фигурами, которые перетекали друг в друга. — Философ кисти! Великий мастер…

Гермиона подавила желание зевнуть. Дью вдохновенно что-то вещал, сыпал какими-то терминами, о которых она никогда в жизни не слышала, и размахивал палочкой, будто сам наносил на холст крупные мазки. Его скучный голос утомлял, опутывая какой-то невидимой паутиной, и она не заметила, как художник оказался так близко. Гермиона уже подумывала сбежать, как вдруг художник встряхнул слипшимися патлами, с силой толкнул к стене и приставил к горлу палочку.

— Ты, идиотка, действительно думала, что я привёл тебя сюда рассуждать о душ е?

Он прижался к ней и рванул на себя платье, но оно, склеенное заклятием, не поддалось. Тогда Дью сдёрнул алую ленту, и наряд, больше ничем не удерживаемый, пополз вниз, а художник с жадностью втянул носом запах её тела. Гермиона запоздало вскрикнула.

«Шоколадный мусс! В нём подмешано какое-то зелье…»

Она поверить не могла, что так сглупила. Ведьма схватилась за сумочку, но острый кончик впился в кожу шеи так, что пришлось выше поднять голову.

— Только посмей, шлюха! — прошипел Дью, свободной рукой дёргая пуговицу на брюках. — Только пикни — и я тебя так прокляну, что… о-о-ох!..

Он согнулся пополам от её удара коленом в пах и упал набок, прижимая руки к причинному месту. Палочка лежала рядом, и Гермиона отпнула её подальше.

— Подонок! — зло бросила она. — Не смей меня лапать! Никогда!

Первый шок прошёл, и ведьма торопливо и наскоро обмотала талию ленточкой. Но что-то изменилось, что-то теперь было не так. Кожу вдруг начало покалывать и припекать. Гермиона поняла, что в галерее стало слишком жарко, а дыхание странно потяжелело.

«Только не это… Этот мусс ещё и на меня действует!».

Она бросилась к выходу, чтобы трансгрессировать, но на пути вдруг возник Драко. А за ним виднелись ещё два волшебника, один с дурацкими бакенбардами, другой — с зализанными чёрными волосами; они поглядывали с нездоровым интересом, и один из них раздражённо бросил:

— Какого дракла я не могу пригласить её на танец? Это всего лишь танец!

— Драко! — Гермиона бросила на него взгляд, расширившихся от страха глаз. А может, уже и не от страха. — Прости, но мне нужно домой!

— Идём вместе, — он шумно втянул носом воздух, и она увидела, насколько замутнённые у него глаза. — Мы же муж и жена, помнишь?

Гермиона поняла, что надо действовать и как можно скорее. Нужно оказаться подальше от людей, иначе случится катастрофа. В эту минуту она уже успела возненавидеть Дженни и себя — за то, что не дослушала её. Чего стоило выслушать, на что способен этот мусс?

Ведьма оттолкнула «мужа» с дороги и попыталась трансгрессировать с места, но тут вдруг почувствовала, как чьи-то жёсткие пальцы сжали запястье. Она обернулась и с нехорошим предчувствием увидела перед собой одного из волшебников, тех, что стояли поодаль — с бакенбардами.

— Куда же вы так рано, миссис Малфой? Вечеринка ещё не кончилась!

— Как раз время десерта! — второй ощупал её липким взглядом, и Гермиона почувствовала, как по спине пробежал холодок. — А я страсть как люблю шоколадные конфеты!

И что хуже всего, её тело, в которое впитался мусс, начало отзываться животной похотью: ноги чуть раздвинулись, а мышцы влагалища призывно запульсировали.

Драко достал палочку и приставил её к виску волшебника с бакенбардами.

— А ну отпусти мою жену, Лимнесс! Или у тебя лишняя голова имеется?

И тут второй, тот, что с зализанными волосами, нацелил палочку в грудь Драко.

— Полегче, Малфой! Ты слышал, что бывает с теми, кто не делится?

Гермиона взмахнула палочкой, чтобы отбросить их всех одним заклинанием, но Лимнесс вдруг резко дёрнул её на себя, и сила удара ушла в стену. Обои треснули вместе со штукатуркой, ветвистая чёрная молния пробежала между картинами Химеры Ши и Либертины Уоллес. С потолка посыпалась побелка.

Сопротивляясь действию мусса из последних сил, Гермиона послала в Лимнесса Таранталлегру. Он не успел уклониться, и тут же ноги его начали выписывать замысловатые кренделя. В это время второй, «зализанный», поставил ей подножку, и Гермиона звучно шлепнулась на пол. В ту же секунду Драко оглушил его Ступефаем, и скованный чарами, волшебник, тяжело рухнул, как большая деревянная кукла.

Гермиона сквозь мутившееся сознание видела, как в галерею собирается всё больше волшебников. Перед глазами темнел помятый в схватке пиджак «мужа» и его зрачки, подернутые дымкой возбуждения.

Бороться становилось всё сложнее. И в тот момент, когда Драко уже опустился перед ней на колени и начал расстёгивать рубашку, Гермиона поняла, что он уже даже не соображает, где находится, раз не пытается трансгрессировать. Сил не осталось. В голове мутилось. Стучала одна только мысль: мужчина должен войти в неё. Прямо сейчас. И всё равно какой.

И тут вдруг Драко застыл и завалился на бок. А рядом материализовалась знакомая бледная рука в белой манжете с перстнем на среднем пальце.