Ужасное наследство

– Добрый день, Вячеслав Николаевич, – со сдержанной почтительностью поприветствовал его юноша и первым протянул ладонь навстречу.

.– Здравствуй, Егор, – ответил мужчина, пожимая руку парня, и снова мысленно удивляясь, насколько сильно выросли дети за минувший год.

– Пап, но ведь интересно! – оправдываясь, воскликнула дочь. – Не каждый же день люди находят в полу квартиры старинные карты! А эта – аж в тысяча девятьсот четырнадцатом году напечатана!

В доказательство своих слов Катя показала пальцем на типографскую отметку, находившуюся в правом верхнем углу исторического артефакта.

– И как успехи? Разобрались что к чему? – спросил отец, подходя к ребятам и с любопытством разглядывая находку.

– Перед нами карта Урала, и это единственное, за что я ручаюсь, – призналась Катя. – Тут целая куча странных значков, нарисованных карандашом: буквы, цифры – совершенно ничего непонятно!

– Мне кажется, это военная карта, – осторожно добавил Егор, – только здесь какая-то хаотичная мешанина.

Отец Кати бережно взял в руки документ, переживший столько эпохальных событий, и удивлённо покачал головой.

– Надо же! Она всё-таки цела, а мы думали, что погибла тридцать лет назад!

– Так ты знаешь, что это за карта?! – воскликнула Катя.

– Ещё бы! – подтвердил отец. – С ней целая история связана!

– Пап, расскажи! – потребовала дочь, теребя его за рукав.

– Да уж куда деваться! Не отстанете же! – улыбнулся Вячеслав Николаевич. – Сколько же мне тогда было?

Он потёр подбородок и принялся прикидывать на пальцах.

– Ну да! Выходит, я впервые про эту карту услышал в тринадцать лет. Ещё Советский Союз существовал!

Отец Кати покачал головой.

– Вы даже не представляете, насколько всё было по-другому!

– Пап, не отвлекайся! – попросила Катя.

– Вечно вы молодёжь торопитесь! – шутливо упрекнул он её в ответ. – Ладно, будь по-твоему! Короче говоря, мы в тот день гуляли на свадьбе. Родня собралась – со всех городов и весей! Многих, признаться, я видел в первый и последний раз. И вот вечером мама пересела к другим женщинам поболтать, а я остался с отцом и троюродным дедом Женей. Они, значит, за жизнь разговаривают, а я их слушаю. Моих-то сверстников как назло ни одного, – развёл руками Вячеслав Николаевич, – чем ещё заниматься?

Егор и Катя переглянулись с понимающей улыбкой.

– За беседой прошло часа два, не меньше, – продолжил рассказывать отец. – Дед Женя расчувствовался и говорит: «Хотел бы я, ребята, чтобы у меня такие сын и внук были, как вы! Да только бог детей не дал. Потому хочу передать вам одну ценную вещицу: карту, с указанием места, где зарыт клад. Сам я уже давно не в тех годах, чтобы подобными делами заниматься». Представляете? У меня от удивления, наверное, глаза на лоб полезли!

– А он случайно не говорил, откуда у него карта появилась? – поинтересовался Егор.

– Как же! Очень даже подробно всё описал! Пожилым людям вообще нравится, когда их слушают.

Катя многозначительно улыбнулась, и отец дотронулся до кончика её носа.

– Вот только не говори, что это про меня! Я ещё очень даже в расцвете сил!

– Молчу, молчу! – заверила его дочь. – Ты продолжай!

– Дело в том, что у отца деда Жени был старший брат Георгий, царский офицер. После начала гражданской войны он бесследно исчез. Как в воду канул: за двенадцать лет – ни одной весточки! Понятное дело, со временем все родственники свыклись с мыслью, что его уже нет в живых. Но, как выяснилось, они заблуждались. В тысяча девятьсот тридцатом году маленькому Жене исполнилось шесть лет, а его отцу Ивану, если память не изменяет, тридцать или около того. Жили они вдвоём в частном доме, что стоял в переулке рядом с нынешней улицей Каминского. Вроде бы и близко к центру города, а место было всё равно глухое.

– А мама их куда делась? – не удержалась от вопроса Катя.

– Умерла вскоре после родов от заражения крови.

– Почему же её не вылечили?

– Понимаешь, тогда людям жилось намного хуже, чем теперь. Даже самой обычной еды зачастую не хватало, из-за антисанитарии всякие инфекции свирепствовали, а если возникали какие-нибудь серьёзные проблемы со здоровьем, то медицина практически ничем не могла помочь. Самый первый из антибиотиков – пенициллин, появился в СССР только в сороковых годах, когда мы уже вовсю воевали с гитлеровцами.

– Да уж, времена не сахар!

– В общем, спустя двенадцать лет после пропажи Георгия, маленький Женя лежал в постели и не спал, хотя дело шло к полуночи. Скорее всего, причиной тому была непогода: за окном хлестал дождь, а небо то и дело озаряли вспышки молний, сопровождаемые оглушительными раскатами грома, которых мальчик очень боялся…

Угли пели и потрескивали, завораживая и успокаивая одновременно. Отец открыл заслонку печи, чтобы подкинуть дров, и Женя с интересом смотрел, как внутри шевелятся, словно живые, языки пламени – он обожал это зрелище.

Присев на корточки, Иван засунул в топку одно за другим два полена, почувствовал взгляд и повернулся к железной кровати. Мальчик поспешил закрыть веки, но всё же не успел сделать это достаточно быстро: Женю выдал отсвет огненных бликов, отражавшихся в его глазах.

– Ты почему до сих пор не спишь? – спросил Иван, вставая и подходя к постели сына, но тот лишь робко улыбнулся и пожал плечами.

– Нам с тобой завтра рано вставать, так что ложись на правый бочок, закрывай глаза и баиньки! – мягким голосом сказал Иван. – Погодка для сна, самая что ни на есть подходящая – льёт, как из ведра!

В этот момент за окном всё снова озарилось бледным призрачным светом, и почти тут же раздался страшный грохот, заставивший мальчика вздрогнуть.

– Ничего не бойся, я с тобой! – успокоил его отец, целуя ребёнка в макушку.

Женя послушно повернулся на правый бок, а самый родной и любимый человек заботливо накрыл его одеялом до подбородка.

Неожиданно за окном начал остервенело лаять соседский цепной пёс.

– Тоже, наверное, из-за грозы уснуть не может, – пошутил Иван, но тут послышался настойчивый стук в их собственную дверь. Били кулаком, требовательно и бесцеремонно.

Мужчина бросил взгляд на стену, где тикали часы ходики с гирьками, и нахмурился – стрелки на циферблате показывали без четверти двенадцать.

– Вот кого там нелёгкая на ночь глядя принесла? – проворчал он, выходя из комнаты и прикрывая дверь.

Женя тут же приподнялся на локте и посмотрел вслед отцу: из-за нежданного визита неведомого гостя ему вдруг стало очень тревожно. Кто и зачем мог отправиться к ним в такую пору, невзирая на промозглый ветер и ледяной весенний дождь?

Иван взял со стола подсвечник, освещавший кухню, и подошёл к входной двери.

– Кто там и что вам нужно? – спросил он грубым тоном.

– Я принёс послание для Ивана! От брата! – донеслось снаружи, сквозь барабанную дробь дождя по жестяному козырьку над порогом.

Поколебавшись несколько секунд, Иван всё же открыл дверь. В первый момент ему показалось, что на крыльце никого нет, но затем он различил едва заметную во мраке чёрную высокую фигуру, стоявшую на ступеньках.

На полуночном визитёре был длинный брезентовый плащ. Снизу из-под него торчали повидавшие много дорог сапоги, а глубокий капюшон одеяния отлично скрывал верхнюю половину лица.

– Вы кто такой? – снова спросил Иван, явно не обрадовавшийся загадочному гостю.

– Давненько же мы с тобой не виделись, раз по голосу уже не узнаёшь! – усмехнулся человек в плаще и откинул капюшон, открыв жёсткое и волевое, но всё же улыбающееся лицо.

– Георгий, ты?! Живой?! – воскликнул Иван, у которого от удивления и радостных переживаний перехватило дыхание.

– Я, можешь потрогать, чтоб удостовериться, – ответил старший брат. – В дом пригласишь?

– Да, да, конечно! Проходи! – засуетился Иван, отступая в сторону и делая приглашающий жест рукой. За то недолгое время, что ему понадобилось, чтобы закрыть за гостем дверь и вернуть подсвечник на своё место на кухонный стол, вокруг Георгия образовалась небольшая лужа из стекающей с плаща воды, но сейчас никто не обращал внимания на такие мелочи. Несколько мгновений братья просто смотрели друг на друга. Георгий был на десять лет старше, но из-за глубоких морщин, избороздивших его лицо, и почти полностью седой шевелюры, казалось, что разница между ними ещё больше. Видно за годы разлуки пришлось ему по полной мере хлебнуть невзгод, особенно если учесть, что жизнь Ивана тоже не смог бы назвать сладкой ни один человек в здравом уме.