Зелье от чумы

Вечером, проснувшись, Стана полюбовалась на счастливые рожи студентов, у которых больше ничего не болело, довольную рожу Радко, который продал своего окимару Александру по тройной цене, и обиженно-раздосадованную рожу Александра, когда он узнал, что свою тушку она уже продала. Правда, после уговоров она всё же раскололась и призналась, кому именно.

Утром посыльный принёс ей записку от учителя, в которой тот написал, что продал иглы Александру по четырёхкратной цене, а заодно прислал ей в подарок мешочек вкусного хиндустанского чаю.

А днём главный алхимик пришёл к ней в покои и рассказал, что нашёл в городе алхимика, с седмицу назад продавшего горсть желудей секвойного дуба. Судя по описанию, покупателем был Александр.

– Он отрицает, конечно, что покупал секвойные жёлуди, – добавил главный алхимик. – Но его лаборатория находится рядом с тренировочной площадкой. И в тот вечер свет в ней горел.

– А его лабораторные журналы не смотрели? – уточнила Стана, доставая вторую чашку и разливая по ним свежезаваренный хиндустанский чай.

– Декан заставил показать и журнал, и лабораторию, – он принюхался к запаху чая и с удовольствием зажмурился. – Но там всё было чисто, ни следов секвойных жёлудей или каких-нибудь неучтённых ингредиентов, в журналах они тоже не упоминались, а последний опыт в тот вечер ставился на основе трёх безобидных ингредиентов.

Они посмотрели друг на друга.

Времени подчистить следы преступления или, скорее, зная Александра, безалаберности у него было много. За массовое отравление студентов по головке не погладят даже ненаследного барона и перспективного учёного, вот он и подчистил за собой. А так смертей нет, непоправимых последствий для здоровья тоже нет – и ему спустят с рук.

– Что он там такое исследует? – риторически поинтересовалась Стана, выставляя на стол сахарницу и блюдце с печеньем, купленным сегодня в лавке у пекаря.

Главный алхимик заговорщицки усмехнулся.

– Он, конечно, не говорит, – признался он, – но я думаю, что знаю… Если не трудно, Станичка, сходи ко мне в комнаты, там в прихожей на столике лежит папка. Будь добра, принеси её.

Подгоняемая любопытством, Стана принесла ему папку. Главный алхимик открыл ее, покопался в бумагах, достал одну и протянул Стане:

– Скажешь ли ты, что это?

Она посмотрела на бумагу. Она была плотно исписана мелким убористым почерком и представляла собой список из пятидесяти трёх ингредиентов, абсолютно разных по своим свойствам и частоте встречаемости. Напротив каждого ингредиента была пометка, какие операции с ним проводить.

– Это было в журнале Штефена Иштвицы, – вспомнила она, пробежавшись глазами по ингредиентам и действиям с ними. – Не всё, но вот…

– Верно, – главный алхимик отпил из чашки ароматный чай. – Было. Но а вот это вот что? – он показал на сам лист.

И тут Стана вспомнила. И этот список, и то, почему записи в журнале Штефена Иштвицы показались ей знакомыми. У неё в руках был знаменитый рецепт Флориана, беглого мага-преступника, придумавшего дешёвое и общедоступное лекарство от чумы. Этот рецепт она видела ещё будучи студенткой, и как и все нормальные студенты пыталась его расшифровать, но быстро бросила, потому что не увидела в нём никакого смысла.

– Александр, значит, – поняла она, – пытается изобрести лекарство от чумы, – поняла она. – Но он ведь маг, а не алхимик.

Главный алхимик пожал плечами:

– Он считает, что его знаний алхимии достаточно для такой работы.

Стана тоже неопределённо пожала плечами.

Может, и достаточно – кто его знает, что он там учил уже сверх университетской программы. Может, и алхимию на уровне алхимического факультета.

И понятно теперь, почему он требовал именно кости балхи или моровые грибы – все они были в этом рецепте. И иглы окимару и жёлуди секвойного дуба, между прочим, тоже.

– Пусть изобретает, – она положила рецепт на столик.

Ей не хотелось, чтобы изобретателем стал Александр. Пусть это будет главный алхимик, пусть маркиз Прохазка, пусть кто-то из студентов или вообще из тех алхимиков и магов, кого она не знает. Александр слишком много о себе мнил, и его хотелось слегка обломать. Но с другой стороны – если он придумает лекарство, Морава будет спасена от чумы. И тысячам людей не придётся пережить то, что пережили двадцать пять лет назад её отчим, потерявший жену и всех детей, кроме одного, и мать, схоронившая мужа, родителей, всех братьев и сестёр, их жён, мужей и детей. И из всего многочисленного семейства оставшаяся одна – с нею, Станой, под сердцем.

И по всей Мораве они такие были не одни…

Пусть Александр изобретёт лекарство, пусть. Двадцать пять лет назад судьба подарила озарение преступнику. Чем ненаследный барон с завышенным самомнением хуже?

========== Глава 7. В ад ==========

Комментарий к Глава 7. В ад

Сушец – славянское название марта.

Серпень – славянское название августа.

А в сушеце* ударило – чума начала стремительно набирать размах. Видимо, зимой и блохи, как основные разносчики болезни, частично перемёрзли, и люди в основном сидели по домам, и корабли по замёрзшему заливу не плавали – вот чума и не распространялась. А с наступлением тепла ожили блохи, забегали крысы, повылезали люди – и зараза полетела.

Александр отправил её в очередной поход аккурат на весеннее солнцестояние – ему срочно понадобились зубы серпента, щупальца воздушных медуз и цветки паслёна, собранные в полнолуние. Стана выразительно покрутила пальцем у виска:

– Ваше благородие, – просветила она его, – вы, несомненно, гениальный алхимик и просто незаменимый маг, но вот с ботаникой у вас явные проблемы. Потому как – где я вам возьму цветущий паслён в сушеце?

– Я в тебя верю, – Александр похлопал её по плечу.

– Я могу пойти к алхимикам и купить паслён, – она отстранилась от его руки, – но я никак не проверю, когда он был собран. А наговорить мне могут всего. Поэтому, ваше благородие, или берите у алхимиков какой есть, или ждите серпеня**, когда он зацветёт.

Александр скривился как от зубной боли, но вынужден был признать её правоту.

– Но зубы серпента и щупальца воздушных медуз ты привези, – потребовал он. – У меня опыт стоит.

– Не вопрос, ваше благородие, – кивнула он. – Могу сразу когти дракона или желудочный сок мроя привезти, чтобы два раза не ездить.

Александр вздрогнул.

– Откуда ты знаешь, – с нотками паники спросил он, – чем я занимаюсь?

– Догадалась не я, – честно призналась Стана. – Догадался главный алхимик. По тем ингредиентам, которые вы у меня просили. А рецепт Флориана хоть раз читали все алхимики.

– Ты никому не говори, – с мольбой попросил её Александр. – Чтобы никто не перехватил. Мне нужно открыть это лекарство, – он голосом подчеркнул слово «нужно».

Стана пожала плечами:

– Я никому не говорила, но это знают и маркиз Прохазка, и Ржегуше, то есть наверняка и все студенты. Вы бы, ваше благородие, – посоветовала она, – взяли себе ассистента из опытных алхимиков, который разбирается в свойствах и сочетании веществ.

Александр вспыхнул:

– Если ты намекаешь на себя, то я разбираюсь в алхимии не хуже твоего, а может, и лучше. Потому что тебе вбивали в голову, что «это должно быть так, а это – так», и ты не посмотришь, что можно и не так.

Стана удержалась от того, чтобы закатить глаза. Хотя слова Александра зацепили её – не так чтобы за живое, но слушать такое было обидно.

– Нет, – она постаралась сказать это спокойным тоном. – Я намекаю не на себя. У меня и без ваших опытов работы хватает. А на любого студента старших курсов.

– Мне не нужно, – отмёл Александр, – чтобы какой-нибудь тупоголовый студент перехватил у меня открытие. За изобретение лекарства от чумы князь пожалует наследный аристократический титул на ранг выше того, какой носит изобретатель.

Стана отступила от него на шаг.

– То есть ты, – уточнила она, – хочешь изобрести лекарство от чумы, только чтобы получить титул виконта?