Страница 12 из 17
– Значит так, господа алхимики, – озадачил их целитель. – Нужно диагностическое зелье Матея.
Пока следующие три часа Стана с главным алхимиком готовили зелье, способное определить тип яда, отравившего толпу студентов и некоторых преподавателей, самих студентов отправили в общежитие отлёживаться. Лекарь постоянно проверял их состояние. У некоторых оно ухудшалось, у некоторых улучшалось, у некоторых оставалось без изменений. Когда выдалась свободная минутка, Стана сбегала в свои покои и проверила Радко. Тот спал, но было видно, что его знобит. Она накрыла его вторым одеялом и помчалась назад.
Диагностическое зелье Матея, когда в него капнули кровь пострадавших, показало целый комплекс ядов – растительных, минеральных и нечисти. Увидев это, целители и лекари вытаращили глаза.
– Промывать желудки уже поздно, – высказался один из лекарей, когда встал вопрос, как будем лечить, или студенты – народ живучий, выздоровеют и сами. – Отравление произошло, скорее всего, вчера вечером, так что из желудков всё уже ушло дальше и всосалось.
– Это если они этот яд ели, – возразил целитель. – Могли и вдохнуть.
Готовых противоядий в нужном количестве не было. Комплексных не было тем более, так что до самого вечера алхимики готовили эти противоядия. А пока они алхимичили, деканы и некоторые преподаватели проводили расследование, что произошло. Выяснилось, что все отравившиеся студенты вчера вечером ходили на тренировку к Радко и его отцу. Все отравившиеся преподаватели тоже какое-то время там были. При этом все отрицали, что проводили там ненужные алхимические или магические эксперименты. И застолий на тренировочной площадке тоже не устраивали. Всё было как обычно: пришли, оттренировались и ушли. Единственной зацепкой стало то, что все вспомнили, что чувствовали очень лёгкий запах не то хвои, не то канализации, не то ещё чего-то непонятного.
При этом сейчас никаких запахов нигде не чувствовалось, и магический фон был спокоен – насколько он может быть спокоен в университете магии, где все постоянно что-то магичат. Если вчера кто-то и пустил яд, приправленный магией, то обнаружить сейчас эту магию было уже невозможно. Всё, что можно было сделать – это взять пробы земли и растительности и отнести алхимикам в надежде, что они смогут что-нибудь вытянуть.
К вечеру алхимики все были надышавшиеся, несмотря на защитные маски, испарений от зелий и оттого одуревшие, и на исследование проб земли не способные. Радко, которому после рюмки комплексного противоядия стало значительно лучше, уложил Стану в кровать, открыл по её просьбе окно, несмотря на мороз на улице, накрыл её потеплее и ушёл.
Исследование проб земли и растительности на следующий день практически ничего не дало. Обнаружить удалось только следы минеральных ядов, но откуда они взялись и тем более кто виновник их появления, так и осталось неизвестным. Стана и главный алхимик проверили журнал расхода алхимических ингредиентов, но там всё было как всегда, из кладовых брались только те ингредиенты, которые нужны были для занятий. Стана проверила запасы ингредиентов в кладовых – все были на месте. А кто добыл левые ингредиенты на стороне и пронёс их в университет, выяснить было невозможно.
А ещё на следующий день выплыла неприятная новость – все отравившиеся начали жаловаться на зубную боль, при этом болели все зубы, насквозь здоровые. К вечеру больные зубы начали зеленеть.
– Это характерно для отравления вытяжкой из желудей секвойного дуба, – вспомнили одновременно и один из целителей, и главный алхимик.
Собственно, никакими необратимыми последствиями это не грозило – зубы поболели бы с седмицу и перестали. Чуть позже сошёл бы и зелёный цвет. Только вот когда болит всего один зуб, хочется лезть на стену. А когда болят все тридцать два…
Для противоядия от отравления вытяжкой из желудей секвойного дуба нужны были сами жёлуди секвойного дуба. А в кладовых университета их было всего ничего. Поход по алхимикам показал, что и у них секвойных желудей нет, а если есть, то в мизерных количествах. Потому что, как и иглы окимару, эти жёлуди используются для изготовления дорогого лекарства от чумы, а поэтому раскупили их уже давно.
– Ну что, Станичка, – посочувствовал ей главный алхимик. – Вперёд.
Стана без оптимизма посмотрела в окно, за которым мела метель, но кивнула. Потому что одно дело ехать в непогоду по непонятной прихоти заказчика, и совсем другое – когда это спасёт людям если не жизнь и здоровье, то по крайней мере избавит их от мучений.
Сейчас был не сезон для сбора секвойных желудей, их нужно было собирать до снега, а после зимних морозов они уже потеряли часть своих свойств. Но лучше ослабленное зелье, чем никакого.
Радко поехал с ней, мотивировав – и перед ней, и перед деканом – это тем, что в такую метель сбиться с дороги и замёрзнуть легче лёгкого. И двум человекам ехать безопаснее.
Как в воду глядел.
Ближайшая роща секвойных дубов находилась в двух днях пути от университета. Гоня лошадей сквозь метель по наезженному тракту и меняя их каждый час на почтовых станциях, Стана и Радко добрались до неё за один день и даже до вечерней темноты. На опушке все жёлуди были подметены подчистую, снег перерыт, так что пришлось идти вглубь леса. И уже в ночной темноте в свете магических светильников лазить на деревья и шарить под снегом в поисках желудей.
Магия светильников и привлёкла анчуток.
Худющие сморщенные уродцы с ножками-палками и руками-ветками, ростом с человека и с головой размером с крупное яблоко подкрались неслышно, а в темноте и незаметно. Если бы не привычка Радко в любых условиях контролировать пространство вокруг себя, Стана и не заметила бы их до того, как они оказались рядом с ней. Она вздрогнула, когда Радко внезапно выпрямился, резко выхватил из ножен меч, сделал несколько больших шагов в темноту и рубанул там мечом. Тишину зимнего леса, нарушаемую лишь воем метели над кронами, пронзил невыносимый визг-писк.
К ним кинулось сразу с десяток анчуток. Стана, бросив мешок и жёлуди, живо вскарабкалась на нижнюю ветку ближайшего дуба, улеглась на ней, держась за неё одной рукой, а второй вынув из ножен свой меч. Анчутки по деревьям лазили, но не так хорошо, как кошки или белки, и поэтому пока они долезли бы до неё, она успела бы их если не зарубить, то хотя бы поотрезать им верхние конечности-ветки.
Бой длился недолго. Когда он закончился и Стана слезла с дерева, они насчитали двенадцать уродливых сморщенных трупов, двум из которых Стана поотрезала руки, а добил их уже Радко.
Набрав два мешка желудей, Стана решила, что ничего не случится, если они с Радко вернутся к страдающим от зубной боли студентам на час позже, и повырезала из анчуткиных голов крошечный, размером со сливу, мозг. Она собрала бы и кости, но на них очистку уйдут сутки, и такого промедления студенты ей не простят. А когда мозг был упакован в вощёный бумажный пакет, ей в голову пришла ещё одна мысль.
– Здесь анчутки, – сказала она Радко. – Рядом с анчутками часто живут окимару. Ты можешь попробовать разбудить их?
Радко посмотрел на неё без уверенности:
– Я маг слабый, и ментальную волну могу выдать очень слабую.
– Попробовать-то можно, – она уложила пакет в поясную сумку.
Силовая волна не понадобилась: Радко сначала попробовал нащупать окимару поисковым заклинанием и уловил три слабых отголоска – норы окимару находились в корнях этого дуба, а бой с анчутками и их ментальные всплески, видимо, разбудили их. Двоих окимару Стана выковыряла из нор, третий, похоже, ушёл глубже, и чтобы достать его, нужно было долбить замёрзшую землю, а на это ушло бы время. Поэтому они не стали преследовать нечистика, нагрузились мешками с желудями и двумя игольчатыми трупиками и двинулись к опушке.
До университета, уставшие и замёрзшие, они доскакали к утру, так же меняя лошадей на каждой почтовой станции. Студенты, мучимые зубной болью, смотрели на них, как на спасителей человечества. Стана отдала жёлуди алхимикам, а потом, преодолевая усталость, пошла к своему учителю, с которым она придумывала способ поимки окимару зимой, и предложила купить у неё по базовой цене трупик окимару – снять с него шкурку и тем более извлечь иглы сил уже не было. Старый учитель оценил её замысел, купил у неё тушку по двойной цене, и она поплелась домой спать.