Страница 17 из 17
– Я пришлю за своими вещами, – сказал он и вышел. Так себе прощальная фраза.
На площади де Треви плескалась жизнь, как форель в садке в рыбном ресторанчике. Фонтан был окружен приезжими, бросавшими монеты, чтобы вернуться в Вечный город еще раз.
Вопрос: зачем?
Он внезапно вспомнил, как сидел здесь за столиком в пятьдесят четвертом, а киношники снимали фильм с той симпатичной девушкой, Одри Хепберн, которая играла принцессу. Как же он называется? «Римские каникулы». Точно. Одри Хепберн и Грегори Пек. Хороший актер. Он много раз видел плакаты, но так и не удосужился посмотреть фильм. Может, и стоило. Может быть.
Коннери купил газету у старика с коричневым, высушенным лицом.
– Американо? – спросил тот надреснутым голосом. «Американец?»
– Но. Грацие.
Заголовок гласил:
«АТОМНАЯ ВОЙНА? Зачем Советы взрывают Северный полюс».
Сучка, подумал Коннери. А потом, без всякого перехода: интересно, чем русским насолили белые медведи?
Глава 3
Русские
МОСКВА (ТАСС) от 12 июня 1959 года:
Вчера, в 14 часов 28 минут советские сейсмические станции зафиксировали землетрясение в районе Северного полюса силой около 7 баллов по шкале Рихтера. Заборы проб воздуха дают повод назвать это явление взрывом ядерной природы мощностью около 1,5–2 мегатонн.
Это дало повод правительству США и некоторых европейских стран обвинить Советский Союз в проведении испытаний в международной зоне.
ТАСС уполномочен заявить: Советский Союз не причастен к так называемому атомному взрыву в районе Северного полюса. Это грубая нападка антисоветски настроенных сил. Советский Союз не раз выступал с мирными инициативами по поводу ограничения и запрещения ядерного оружия.
Еще более смехотворной выглядит попытка недобросовестных западных СМИ обвинить советские Вооруженные силы в потере атомной бомбы, которая якобы и вызвала взрыв.
Все советские ядерные заряды (в том числе и водородные) находятся в полной сохранности и в любой момент могут быть использованы для отражения агрессии против Советского Союза.
– Думаю, это достаточно завуалированный ответ, – сказал министр. – Как считаешь, Ваня?
Генерал Алексеев, в прошлом участник боев в Корее, ныне – командующий киевским военным округом, пожал плечами. Это не то чтобы его удивляло. Но все-таки взрыв ведь не иголка, его в стоге сена (и даже всего полярного снега) не спрячешь. Генерал настаивал, чтобы в заявлении прямо указывалось «атомный взрыв был», сейчас выясняется, как и зачем. Пелена секретности тут ни к чему – западные если что выведают (а они узнают, радиоактивные пробы воздуха дают точный ответ), то скандала не избежать. Лучше сразу сознаться в чем-то меньшем, чем потом получать за большее, которое, несомненно, раздуют западные газеты и пропаганда. Скрытность – большая ошибка в этом случае.
Впрочем, даже не это главное.
Алексеев покачал головой:
– Думаю, у нас могут быть проблемы посерьезнее. Если мои предположения подтвердятся.
– Серьезнее, чем даже Третья мировая? – едко переспросил министр обороны.
– Так точно, Родион Яковлевич.
– Ну-ну.
– Товарищ министр, разрешите представить соображения?
Министр поморщился.
– Ну-ну, Ваня, – повторил он. – Давай без этих твоих. В чем дело?
Алексеев сделал шаг и положил на стол тонкую папку в дешевой канцелярской обложке, скрепленной желтыми жестяными зажимами. Министр поднял голову:
– Что это, Ваня?
– Отчет по «группе тридцать».
– И о чем мне это должно говорить?
– Лодка «К‐3», Родион Яковлевич. Задание похода составлялось по докладу, представленному группой. Помните, я докладывал…
– Что вы мне голову морочите, – проворчал министр. – Ваня, у меня нервы, знаешь, не железные. Я уже вторые сутки на кофе и валокордине сижу. У меня сердце уже задергано туда-сюда. У меня тут на Северном полюсе ЧП такое, что ложись и помирай, если ты не в курсе. А ты хочешь, чтобы я сел сейчас и это прочитал?! Ты этого хочешь, Ваня?
Алексеев выпрямляется. Он высокий, даже суховатый, с жестким, подсвеченным лампами лицом.
– Так точно, товарищ министр обороны. Хочу.
Министр смотрит на него и говорит:
– Ладно.
Потом берет папку, раскрывает, пробегает глазами. Затем поднимает глаза на генерала:
– Это что вообще такое?
– Чили, товарищ министр, – отчеканивает Алексеев.
В офицерскую столовую сквозь открытые окна льется солнце, освещая столы, накрытые белыми скатертями. На каждом – ваза с цветами, синие лепестки лежат на белом сукне. Жарко. Капитан Синюгин идет к столу. Сапоги глухо стучат по деревянному полу. Он сегодня не в парадных, из хромовой кожи, а в своих полевых, кирзовых, чтобы бегать и прыгать наравне с личным составом. Любимый, бля, личный состав. Синюгин качает головой, только что вымытые руки блаженно гудят. Он сегодня набегался и напрыгался на месяц вперед. Мотострелки, блин.
Боевая учеба сегодня закончилась местным ЧП. Сколько он гонял свою роту, пытаясь вдолбить в выскобленные круглые головы хоть немного понятия о боевом маневре и тактике! Уже трое сапог стер. Так что приходится после кожаных носить кирзу, которая и тяжелее, и пропускает, зараза, воду. Сегодня один из механиков‐водителей (только что с учебки) загнал БТР‐152 в болото, хорошо, неглубоко. Крыши у бэтээра нет, поэтому мотострелки отделались легким испугом. И тяжелым вытаскиванием застрявшей машины. «Ох, нелегкая это работа, из болота тащить бегемота». Ноги к чертям промокли. Ну, сейчас хоть руки помыл. Теперь пожрать по-быстрому в чистоте и покое и идти дрючить орлов дальше.
Тоску разгонять.
Самое главное – с тоски люди бесятся. С тоски солдатики и пряжками друг друга лупят, и ремни затягивают так, что дышать нельзя, и еще какие забавы придумывают. Еще бы. Заперли в одном месте молодых парней, которые еще в игрушки не наигрались, и требуют чего-то. Нет, детей надо развлекать. Даже (Синюгин невесело усмехается) принудительно.
Он проходит между столов, где обычно сидят пэвэошники, дальше артиллеристы, а вот и столы «махры» – пехоты. Официантка в белом накрахмаленном передничке ему кивает, улыбается. Он тоже улыбается. Мужчина видный, даром что без половины зубов. В прошлый раз его пытались списать по здоровью (легкая лучевая, в диагнозе хотели написать: годен к нестроевой), еле уговорил. Без строевой, даже в захолустном гарнизоне, он сдуреет.
Синюгин отодвигает стул и садится. Кладет ладони на скатерть, под ними ощущение жесткой шершавой ткани.
Официантка Марина приносит первое – борщ, спрашивает, что будет на второе. Кладет ему ложку (хорошую, не алюминий, как у бойцов).
Ставит хлеб, аккуратно нарезанный.
Сквозь окна солнечный луч прорезает пространство столовой, в воздухе кружатся пылинки. Луч попадает Синюгину в глаза, он дергает головой. Жмурится.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.