Маленький волшебник

– Заставить его съесть тухлую селедочную голову! – крикнул глуповатый дух Помоек.

– Нет, дубина, – досадливо поморщился Тьмище. – Нужно сделать так, чтобы от волшебника отвернулись добрые духи. Нужно, чтобы они не летали вокруг него, чтобы они ему не доверяли. Когда Общая Атмосфера До..брожелательности понизится (при слове «добро» господина Тьмище опять передернуло), нужно погрузить волшебника во тьму. Нужно опутать его ложью, гневом, завистью, злобой, как коконом. А потом выпустить сэра Ужаса, чтобы ни один до..добрый дух не смог к нему пробиться и поделиться светом.

– А я думаю, голова все же надежнее, – проворчал дух Помоек, но его никто не слушал. Все знали, что голова у него набита пустыми молочными пакетами и картофельными очистками.

Господин Тьмище взмахнул рукой. Воздух перед ним пошел рябью и тут же превратился в большое черное зеркало. В нем, как на экране телевизора, медленно появлялась картинка.

Сначала – сад с маленькой лавочкой под разлапистым кленом. Дождь бил по большим листьям, от чего они дрожали и тряслись. Потом появился купол огромного красного зонта. Из-под него торчали две пары ног. Одна пара была в здоровенных черных мокрых калошах с налипшими комками грязи и пучками травы, а вторая – в розовых резиновых сапожках, очень чистых и с кокетливыми белыми бантиками на боках. И калоши, и сапожки весело болтались в разные стороны. Звук пришел с запозданием, и сразу же громко: в норе господина Тьмище раздался счастливый детский смех.

Дух Ужаса охнул и сгинул, духи болезней зажали уши и зажмурились, остальных же снесло волной смеха в сторону, словно бы от взрыва.

– Потише! – закричал Тьмище, махая короткими ручками.

Смех стих. Ему на смену пришло тихое шушуканье и какая-то возня. Зонт на мгновение приподнялся, и перед жадными и противными лицами духов предстал маленький волшебник. Мальчишка с разными глазами сидел на лавочке и бережно держал на ладони щелкуна – большого красивого жука с черной лаковой спинкой. Жук недовольно шевелил длиннющими усами, но с ладони слезать не торопился. Пригрелся на теплой руке.

– Да не бойся ты! Погладь по спинке! Это осенний жук, он не кусается! Он тебя саму боится! – уговаривал мальчишка девочку в дождевичке, которая сидела с ним рядом.

– Я н-не боюсь, – смеясь, сказала девочка. – Он п-просто очень бо-большой. Давай его от-отпустим?

Мальчишка кивнул. На его лоб упала светлая пушистая челка.

Он опустился на колени, путаясь в своих огромных, явно с чужой ноги, калошах, и осторожно опустил жука под лавку. Там не было мокро, и жук, бодро перебирая лапками, тут же уполз.

– Ну вот. А теперь пошли искать опята! У нас в саду растут. Промокнуть не боишься?

Девочка помотала головой. Тоненькая русая косичка перекинулась через ее плечо.

– Ну, тогда пошли! Я буду зонт держать!

Они вскочили с лавочки. Огромный красный зонт превратил детей в огромный странный гриб с четырьмя ножками. И этот гриб, запинаясь и тихо хихикая, отправился на поиски опят.

Черное зеркало медленно погасло.

– Его зовут Гриша. Живет он в Подмосковье со своей пожилой родственницей. Вы все, отправляйтесь туда и ждите! Если получится сделать зло, не мешкайте! – приказал господин Тьмище, вскидывая руки, как злодеи в диснеевских мультфильмах. Но тут же запутался в своем черном халате и едва не упал. Дух Нелепых Случайностей противно хихикнул и тут же застенчиво зашаркал ножкой, как будто бы он ничего не делал.

Господин Тьмище показал ему кулак и нехорошо прищурил желтые совиные глаза, отчего дух Нелепых Случайностей пискнул и сгинул.

В конце концов подземная нора господина Тьмище опустела. Он довольно развалился на своем стуле и приготовился было отдохнуть, когда из дальнего угла к нему шагнула тень. Тень была женской, очень изящной, с длинными черными кудрями и с тонкими красными губами, которые постоянно улыбались.

Только вот лицо ее, кажущееся на первый взгляд очень красивым, приобретало новые черты. Вроде глядишь на нее – красивая. А если посмотришь внимательнее, то заметишь острые зубки, разного размера глаза, один из которых – наивный и добрый, а второй – хитрый и узенький. Еще у нее был раздвоенный и длинный, как у змеи, язык, но его можно было увидеть только тогда, когда она говорила. Дух Коварства не всегда можно разглядеть. Нужно всегда смотреть внимательнее, чтобы заметить.

Она подошла к Тьмищу, обняла его за плечи и что-то ласково зашептала ему на ухо. Дважды глаза господина Тьмище становились еще больше от удивления, и он кивал в такт словам Коварства.

– Я согласен. Это очень, очень хорошая идея. Ступай и поговори с Кошмаром! И начинай сразу же! – приказал Тьмище и сам, не дожидаясь, когда Коварство последует приказу, растаял в воздухе. У него появилось много новых дел.

Глава 2

Много новых дел

Гриша уплетал печеные рогалики с яблоками. Да не просто с яблоками, а с высушенными в сахаре и перекрученными в большой металлической мясорубке. Так получалось намного ароматнее. Это бабушка придумала – она была той еще затейницей. То вишню засушит в сладкой белой глазури, которая тает сахарным облачком на языке, то сливы замочит в густом медовом сиропе. Вкуснота!

Яблок в этом году уродилось столько, что Гриша уже чуть ли не лопался от компота и с тоской смотрел в сторону погреба, где стояли в темноте и прохладе заветные банки с вишней, малиной и красной смородиной.

Дух Яблоневых садов сидел на краешке хрустальной розетки с яблочным (снова!) вареньем и довольно хихикал. Ему было в радость, что цветущие сады удалось спасти от происков злющих духов Неурожая и Засухи. Каждое деревце в мае покрылось дымкой белых цветков, которые потом превратились в наливные, с розовыми бочками, яблочки.

– Ап-чхи! – тоненько чихнул Дух Яблоневых садов. Ему в нос попала рассыпанная корица.

– Будь здоров, – прошептал Гришка.

Дух Яблоневых садов смешно наморщил нос и благодарно кивнул.

– Гришака, ты с кем там говоришь? – крикнула из зала бабушка. У нее был отличный слух.

– С яблочным вареньем. Оно говорит, что хочет поменяться местами с вишневым!

Дух Яблоневых садов шутливо показал Гришке кулачок. Мол, яблочное варенье тоже очень даже ничего.

– Понятно! – невнимательно крикнула бабушка в ответ. Ей было не до взаимоотношений внука и варений.

Бабушка была занята у швейной машинки. Иголка быстро-быстро протыкала белую ткань и тянула по ней ровную цепочку ниток. Бабушка была швеей, работала в единственном в их поселке ателье и часто брала заказы на дом. Она и Гришу научила строчить на машинке. Он теперь сам мог вшить молнию, пристрочить заплатку или подровнять низ брюк. Все у него получалось аккуратно и красиво, отчего бабушка не могла нарадоваться.

– И в кого ты такой умелый? Даже и не знаю… В меня, наверное, – кокетничала бабушка, целуя внука в светлую макушку. Гриша и правда был немного похож на бабушку, но сильнее – на папу. Он видел его на фотографиях.

«У тебя нос такой же. И брови вы одинаково поднимаете», – говорила мама и всхлипывала, перебирая фотографии. Гриша и любил эти фотографии, и боялся, когда мама их доставала – она всегда начинала плакать. Ведь папа долго болел, а потом его не стало. Гриша не помнил этого – был совсем маленький.

Мама много работала в самолетах. Она часто была в других странах и привозила Грише всякие занятные подарки. У Гриши был толстопузый дяденька из Индии, гоночная машинка из Парижа, классный перочинный ножик из Швейцарии, красный, с белым крестом. И монетки в альбоме – из каждой страны по одной. Гриша очень этими подарками дорожил, особенно ножиком.

Только он бы и десять таких ножиков отдал, чтобы мама почаще бывала дома, а не в небе.

Летом Гриша гостил у бабушки в небольшом поселке. Тут было хорошо. «Воздух пить можно», – говорила мама, глубоко вздыхая, и Гриша вздыхал вслед за ней – он тоже хотел попить воздуха. Воздух тут и правда был хороший. Много сосновых лесов, речка с песчаными косами, поля все в желтеньких цветочках и луга с коровками.