Спаси меня (ЛП)

Мы расцепились. Я наступила на подол платья и потеряла равновесие, но Джеймс подхватил меня за талию. Он подождал, когда я возьмусь за перила, и только после этого посмотрел наверх. Я последовала за его взглядом.

Мортимер Бофорт стоял на лестнице, держа руки за спиной, и наблюдал за нами своими темными глазами. Сердце остановилось.

– Тебя ищет мать.

Джеймс выгнулся и коротко кивнул:

– Сейчас приду.

Брови мистера Бофорта слегка поднялись.

– Она ищет тебя не сейчас, а немедленно.

Джеймс замер. Я протянула руку и мягко коснулась его локтя в надежде, что отец этого не увидит. Джеймс взял мою руку и посмотрел на наши сцепленные пальцы. Я услышала тихий вздох. Затем он поднес руку к губам и оставил на ней легкий поцелуй.

– Извини, – прошептал он, и я почувствовала это слово на своей коже.

В следующий момент он осторожно прошел мимо меня и поднялся по лестнице к отцу, который ждал его с каменной выправкой. Когда Джеймс подошел к нему, он взял сына за плечи и повел в сторону зала, тогда как я осталась стоять на лестнице, трогая раскаленные щеки и спрашивая себя, за что же он извинялся.

22

Джеймс

– Я говорил тебе, чтобы ты держался от этой девчонки подальше.

Я уставился в окно. Темные поля сливались с уже почти совсем голыми деревьями в одну темную массу. Примерно так же я ощущал себя сейчас. Мне было холодно и жарко одновременно, ладони вспотели, а в горле стало сухо. Я чувствовал себя больным, а ведь должно быть совсем наоборот.

Я хотел бы вернуться назад, к Руби, к ее прекрасным губам и тому чувству, которое она успела подарить. Мысленно я все еще держал ее в объятиях, наслаждаясь тем, как она зарылась пальцами в мои волосы и нежно покусывала мне губы.

Если бы нас не прервали, я бы зашел намного дальше поцелуев.

– Я с тобой разговариваю, – повторил отец. Он того и гляди швырнет через весь салон автомобиля стакан. Сказать Перси, что я поеду домой с родителями, было большой глупостью.

– Джеймс, дорогой, ведь мы хотим для тебя только добра, – дипломатически добавила мать. Я не мог смотреть ни на кого из них. Иначе во мне вскипела бы ярость, и я не знаю, смог бы потом переключиться на пейзаж за окном.

Почему это случилось именно сегодня? Почему отец застал меня именно в эту секунду с Руби?

– В мыслях о твоем будущем мы уж точно не представляли рядом с тобой стипендиатку из среднего класса с трагической семейной историей, – продолжила мама.

Я вскинул голову и посмотрел на нее. Я хотел спросить, откуда, черт возьми, она знает это о Руби; но, вообще-то, меня это не удивляет. Меня вообще в этой семье уже ничем не удивишь.

– Ты заслуживаешь лучшего, дорогой. Кого-нибудь вроде Элейн Эллингтон. Я слышала, у вас с ней хорошие отношения – почему бы тебе не пригласить ее к нам домой? – Голос у матери спокойный и умиротворяющий. Она хотела сгладить трение, возникшее между мной и отцом, но с этим давно опоздала.

– Между мной и Элейн никогда ничего не будет, мама. – Кроме того, я уверен, что она бросила учебу и пытается это от всех утаить. Она не может быть лучше Руби только потому, что в ее венах течет голубая кровь. Руби работает больше других ради того, чего хочет. Она умница, она хороший человек и… очень красивая. Как великолепно она целуется. А еще лучше она умеет слушать.

Руби как бы сама собой возникает у меня в мыслях. Воспоминание о ее губах – единственное, благодаря чему я выдержал эту поездку. Как бы я хотел, чтобы у нас было больше времени. Тех нескольких минут с ней оказалось определенно недостаточно.

– Ты опозоришь нашу семью, если опустишься до этой золотоискательницы, – продолжил отец. – Я не могу поверить, что ты можешь так себя вести. Мы воспитывали тебя лучше.

Как я ни старался, я не мог больше игнорировать его. Когда он так говорит о Руби. Во мне закипела ярость, и я посмотрел на отца глазами, полными гнева.

– Замолчи уже.

Мать ахнула, Лидия, сидящая рядом, замерла. Она взяла мою руку, но я отдернулся от нее. Ей можно спать с учителем, а я еще ни разу не провел время с той, кто мне нравится, без того, чтобы меня тут же не привлекли за это к ответу?

Машина остановилась, и мы отстегнули ремни. Отец вышел сразу за мной, и не успел я сделать и двух шагов, как он взял меня за плечо и развернул к себе. Потом схватил за грудки и стал трясти.

– Как ты посмел заткнуть мне рот, – зарычал он и с такой силой отшвырнул, что я едва не упал. В следующий момент он сильно размахнулся и дал мне пощечину. Боль пронзила щеку, и пару секунд я ничего не видел из-за ярких точек перед глазами. Это и есть искры? Во рту возник металлический привкус.

– Боже мой, папа! – закричала Лидия и побежала ко мне. Она крепко держала меня, чтобы я не успел совершить глупость – ответить на его удар. А с каким удовольствием я бы сделал это. Причинить ему ту же боль, какую он причиняет нам с самого детства.

Мать схватила отца за локоть. Он вырвался и развернулся, чтобы пойти в дом. После того, как он ушел, она посмотрела на меня с сожалением.

– Вот что происходит, Джеймс, когда ты путаешься со всяким отребьем.

С этими словами она приподняла подол длинной юбки, чтобы поспешить за отцом. Я смотрел им обоим вслед, пытаясь подавить в себе ярость, которая медленно, но верно перерастала в ненависть, которой я совсем не хотел. Я вытер рот ладонью и посмотрел на кровь, размазанную по руке. Казалось, будто это чья-то чужая кровь, а не моя.

Лидия остановилась передо мной.

– Джеймс. Ну правда, стоит ли она таких нервов? – настойчиво спросила она.

Я смотрел на нее, слишком возбужденный, чтобы задуматься над вопросом.

– Беспокойся лучше о собственном дерьме, – рявкнул я и отдернулся от ее прикосновения.

Развернувшись, я пошел через двор к входным воротам дома. На ходу достал из кармана брюк телефон и набрал номер Рэна.

Мне срочно необходимо отвлечься.

Только после третьего стакана ярость во мне начала понемногу утихать. Я откинулся на стену в гостиной родителей Рэна, попивая скотч из хрустального стакана, позволил грохочущей музыке постепенно заглушить мысли.

– Смотри-ка. Блудный сын вернулся, – раздался позади голос Сирила. Я обернулся и увидел, как он шел ко мне с распростертыми объятиями и насмешливой ухмылкой. Так же, как и остальные, он уже наполовину освободился от своего костюма, оставшись только в брюках, сшитых специально на него, и в белой рубашке.

– Чему мы обязаны такой честью? – спросил он и хотел еще что-то сказать, но тут увидел мой рот и слегка присвистнул: – Э, слушай, да ты плохо выглядишь.

Я не ответил, а молча опрокинул остатки из стакана. Хотя я и привык к алкоголю, щеки все равно потеряли чувствительность.

– Оставь его в покое, Си, – крикнул Рэн с дивана. Вплотную рядом с ним сидела белокурая девушка, что-то в ней привлекло внимание.

Она кажется мне знакомой, и когда девица подняла голову, я понял почему. Это Камилла. Насколько я помню, она была с Кешем, а не с Рэном, но такое у нас случается, ничего необычного в этом нет.

– Что с тобой стряслось, Бофорт? – продолжал расспрашивать Сирил, обнимая меня одной рукой за плечо и подталкивая к одному из диванов. Я послушно упал на него, потирая лицо, тем временем Сирил налил еще виски и подал стакан:

– Джеймс, с которым я вместе вырос, никому не даст себя в обиду. Он не позволит, чтобы его выперли из команды, и откажется делать за других грязную работу.

То, что он назвал грязной работой мои старания последних недель в организационном комитете, снова разожгло во мне ярость, но я сдержался. Такой уж Сирил, а я сегодня вечером и без того достаточно наволновался. Все, чего я хотел, – это напиться, причем до такого состояния, чтобы ничего больше не чувствовать. Ни руки отца, ни губ Руби.

– У меня не было выбора. Ты же знаешь.

– Глупости, – вмешался Рэн. В глазах его вспыхнули веселые искры. – Ты просто втрескался в Руби.