Спаси меня (ЛП)

– Не хочешь помочь, Руби? – прошептал он, взяв мою ладонь в горячую руку и потянул ее к подтяжке.

– Давай же, смелее! – выкрикнул кто-то из толпы.

Это привело меня в чувства.

Я вскочила. Парень отпрянул. На долю секунды мне показалось, что он смутился, но тут же на его лице снова появилась манящая улыбка. Недолго думая, он сам снял подтяжку и продолжил шоу как ни в чем не бывало.

Я посмотрела на танцпол, и мое сердце остановилось. Две молодые женщины танцевали перед мистером Каботом. Кроме блестящих трусиков и тонких кружевных бюстгальтеров на них ничего не было.

Это мог быть мой худший ночной кошмар, от которого я должна в любой момент проснуться в холодном поту. Но когда я увидела Алистера Эллингтона, на коленях у которого сидел мужчина и точно так же стягивал с себя подтяжки, а затем привлек помочь расстегнуть на себе рубашку, я поняла – это реальность.

Я в ярости повернулась и увидела Джеймса Бофорта. Он стоял в углу и наблюдал за происходящим. В руке он держал стакан с темной жидкостью, а на лице его застыло блаженное умиротворение. В следующее мгновение наши взгляды встретились. Он с улыбкой приподнял стакан, приветствуя меня. Я ясно понимала, что сейчас будет правильно найти Лин и вместе пойти к учителям, чтобы как можно скорее прекратить это безумие. Но мне так хотелось напакостить Джеймсу, сделать ему больно. И хотя мне хотелось этого больше всего на свете, я все же одумалась.

Я еще успею сделать Джеймсу Бофорту больно. И я даже знаю как.

7

Джеймс

В понедельник только и было разговоров, что о прошедшей вечеринке. Онлайн-форум школы за выходные просто взорвался от комментариев: все делились фото и видео, а когда мы шли по коридору, ученики хлопали нам и благодарили за удавшийся вечер. Акция не только вылилась в громкий заголовок в школьной ежедневной газете, но и обсуждалась в других школах Англии.

Родители, конечно, не поверили ни единому моему слову, когда я их уверял, что не имею к этому происшествию никакого отношения, но в результате больше злились на Лидию, которая так и не появилась на вечеринке.

В общем, вечеринка пользовалась большим успехом.

По крайней мере до того момента, пока громкоговорители в коридорах не известили всю школу:

«Джеймс Бофорт должен немедленно явиться в кабинет ректора Лексингтона».

Этого я и ждал. Лексингтон еще во время общего собрания, которое обычно проходит в Бойд-холле по понедельникам, высказал свое разочарование по поводу инцидента и многозначительно напомнил ученикам о кодексе Макстон-холла. Каждый раз одно и то же: мы устраиваем какую-нибудь фигню, он говорит на собрании перед всеми, как он потрясен, вызывает нас к себе в кабинет, чтобы сделать последнее предупреждение, и через пять минут снова отпускает.

– Посмотрим, прочитает ли он и в этот раз ту же самую лекцию, – сказал Рэн и обнял меня за плечи, прижав к себе. – Не давай себя в обиду.

– Никогда, – ответил я, попрощался с ним и с другими и поплелся к кабинету ректора. Когда я зашел в приемную, секретарша молча указала мне на дверь.

Я без промедлений постучался.

– Войдите.

Я вошел и закрыл за собой дверь, а потом замер. У ректорского стола стоял тренер Фриман, а перед ним сидела… Руби. Она взглянула на меня через плечо и отвернулась.

– Вы хотели со мной поговорить? – спросил я. Их присутствие немного удивило.

Лексингтон указал на место справа от Руби:

– Садитесь. – Тон был не таким, как всегда. Обычно при разговоре со мной ректор казался нервным и раздраженным, как будто все это слишком ему докучает и он хочет поскорее вернуться к более важным делам. В этот раз его голос звучал пугающе спокойно. Даже морщины на лице казались глубже, чем обычно. Кажется, я попал под его горячую руку.

Я опустился на стул перед письменным столом.

– Это правда, что вы пригласили на наш праздник в минувшие выходные… – Он откашлялся. Очевидно, искал приличное для присутствующих слово. – Эстрадных артистов, которые учинили безобразие?

При словах «эстрадные артисты» я еле сдержался, чтобы не засмеяться.

– Зависит от того, кого вы имеете в виду под «эстрадными артистами», сэр, – важно произнес я. – Клянусь, к диджею я не имею никакого отношения.

Лексингтон кивнул и посмотрел на меня так холодно, что стало неловко.

– Вы полагаете, что это все шуточки, мистер Бофорт?

Я неуверенно пожал плечами:

– В какие-то дни да, сэр.

Руби возмущенно фыркнула. Я посмотрел на нее, но она тут же отвела взгляд.

Ректор Лексингтон склонился над темным столом из красного дерева. Свет с улицы освещал лишь половину его лица. Воцарившееся молчание вдруг показалось мне каким-то таинственным.

– Скажите, мистер Бофорт, как, по вашему мнению, этот инцидент отразится на репутации школы?

Над ответом пришлось немного подумать.

– Полагаю, он пойдет на пользу ее имиджу. Здесь все слишком строго – не повредит иногда и разрядить обстановку.

– У тебя и правда не все дома, – зашипела Руби.

– Мисс Белл! – рявкнул мистер Лексингтон. – Вам пока слова не давали.

Руби побледнела. Она тут же поджала губы и опустила взгляд на зеленый рюкзак у себя на коленях, готовый вот-вот развалиться.

– Мистер Бофорт, то, что вы учинили, переходит всякие границы. Я не могу закрыть глаза на случившееся в стенах «Макстон-холла».

…поэтому вы получаете выговор с предупреждением. Если такое повторится, вам придется столкнуться с последствиями.

Я наизусть знал текст Лексингтона. Меня так и подмывало озвучить его одновременно с ним и посмотреть на реакцию.

– Вы взрослый человек, и это ваш последний учебный год. Вам пора стать более ответственным и понять, что ваши поступки имеют последствия, – продолжал Лексингтон.

О, эта фраза – что-то новенькое.

– Поскольку вы испортили первое мероприятие этого года, я считаю справедливым, если с этого момента и до конца семестра вы будете помогать комитету по организации. Назовем это общественно полезной работой под присмотром мисс Белл.

На секунду воцарилась тишина, и тут…

– Что? – в один голос воскликнули мы с Руби. И уставились друг на друга.

– Об этом не может быть и речи, – заявил я, а Руби тем временем забормотала:

– Сэр, ну я не знаю…

Лексингтон поднял руку, заставив нас тем самым замолчать. Он смотрел на меня поверх своих очков без оправы, как бы сверля взглядом.

– Мистер Бофорт, вы учитесь в этой школе с пяти лет. Сейчас вы стали позволять себе непростительные вещи, – начал он. – При этом ни разу не понесли никакого наказания. Я закрыл глаза на то, как вы устроили автогонки на территории школы. Я терпел, когда вы с друзьями решили, что нарядить памятник нашему основателю в чирлидерскую форму и парик – забавная идея. Или когда вы создали на сайте знакомств мою страницу и страницы других учителей. Или когда вы устроили несанкционированную вечеринку в Бойд-холле. Не говоря уже о тех бесчисленных случаях, когда вы заявлялись пьяным на официальные мероприятия. Но вам пора усвоить, что ваши фокусы вызывают соответствующую реакцию. Колледж Макстон-холл двести лет работал над своей репутацией. Мы ассоциируемся с дисциплиной и совершенством, и я не могу допустить, чтобы этому навредило ваше юношеское безрассудство. – Тут Лексингтон строго посмотрел на тренера Фримана, и тот кивнул. И снова взгляд ректора остановился на мне. Стало нехорошо от дурного предчувствия. – Мистер Бофорт, с этого момента и до конца семестра ваше членство в команде лакросса приостановлено.

Зазвенело в ушах. Я видел, как Лексингтон открывает рот и продолжает говорить, но до меня не доходило ни единого слова.

В прошлом сезоне игрок из команды противника так сильно сделал перехват своей клюшкой, что мы оба упали на землю – он всем своим весом рухнул прямо на меня. Такой боли я еще никогда не испытывал и полминуты просто не мог сделать вдох.

Примерно то же самое я испытывал и сейчас.