Спаси меня (ЛП)

Два дня назад мы встретили ее в коридоре, когда шли с Лидией на философию. Сестра сразу же опустила глаза, а я уставился на Руби. Наши взгляды пересеклись, но уже через мгновение она смотрела сквозь меня, как через стекло. Я же, наоборот, следил за ней, пока мы не разминулись. Мне особенно запомнилась ее гордая осанка. То, как крепко Руби сжимала в руках папку, целеустремленная походка и поднятый вверх подбородок… Она выглядела так, будто шла на бой.

Я автоматически начал искать Руби глазами. Мой радар, должно быть, как-то был настроен на нее, потому что в толпе из сотни людей я отыскал ее за несколько секунд. Я облокотился на перила балюстрады и слегка наклонился.

Руби стояла у края шведского стола и что-то быстро записывала на планшете с зажимом для бумаги. Она подняла глаза, осмотрелась и продолжила писать. Потом резко развернулась и подбежала к музыкальной установке, за которой стоял диджей. Она показала ему записи.

В моей голове что-то щелкнуло.

О, черт.

Должно быть, она в команде оргкомитета.

У меня задрожали уголки губ. Это было бы забавно.

Руби сказала диджею еще что-то, и тот кивнул. Затем она пересекла танцпол и вернулась на свое место возле шведского стола, оказавшись немного в стороне от гущи событий. Она опустила руку в вырез темно-зеленого платья и достала оттуда телефон. Что-то набрала на нем и убрала назад. В этот момент к ней подошел какой-то тип в костюме.

Когда я понял, кто это, то невольно сжал деревянные перила.

Грэхем Саттон.

Помимо того, что для меня всегда подозрителен всякий, кто приближается к моей сестре, при виде Саттона сработали сразу несколько тревожных звоночков. Особенно теперь, когда я видел, как он разговаривает с Руби. Она хотя и избегала его взгляда, но не выглядела особо сердитой.

Я прищурился, мысленно проклиная себя за то, что стою здесь наверху, а не у шведского стола, где мог бы слышать, о чем они говорят. Может быть, о чем-то банальном вроде организации мероприятий. Или обсуждают мою сестру.

Что, если эти двое заодно? Что, если Саттон о чем-то договорился с Руби? Эта мысль еще не приходила мне в голову, и я сомневаюсь, что сестра это учла. Лидия так и не сказала, как получилось, что она спуталась с учителем, но я достаточно хорошо знаю ее, чтобы понять: этот мужчина нечто большее, чем источник адреналина.

Во мне зародилась неукротимая потребность защитить Лидию. Не раздумывая, я достал из внутреннего кармана пиджака телефон. Разблокировал, смахнул пальцем по экрану влево, чтобы открыть камеру.

В углу, где стояли Руби и мистер Саттон, было темно. Он положил руку ей на плечо и при разговоре слишком близко наклонился к ее лицу. Только присмотревшись, можно было заметить, что Руби держит свои записи, и они оба туда смотрят. Очевидно, они разговаривают об организации вечеринки.

В жизни это выглядит совершенно безобидно. Но на экране телефона – благодаря удачному ракурсу и хорошей обработке – все можно будет истолковать совсем иначе. Я сделал снимок. Несколько раз подряд.

– Что ты там делаешь? – спросил Алистер у меня за спиной. Он взглянул через мое плечо на экран телефона.

– Подстраховываюсь, – ответил я.

Он наморщил лоб:

– Что ты имеешь против нее?

Я сделал глубокий вдох. Сейчас бы Bowmore побольше, чтобы отключить голову. Это мне не удается уже несколько дней.

– Она видела кое-что, чего ей нельзя было видеть.

Алистер какое-то время смотрел на меня, обдумывая услышанное, потом кивнул:

– О’кей.

– Если она расскажет об этом кому-нибудь, у Лидии будут серьезные неприятности.

Он посмотрел вниз на Руби, которая все еще разговаривала с мистером Саттоном.

– Я понял.

Сделав последний снимок, я убрал телефон во внутренний карман пиджака. И потом уставился на входную дверь зала:

– А вот и мои гости.

По лицу Алистера расплылась ухмылка:

– Шоу начинается.

Руби

Вечеринка в полном разгаре. В одиннадцать часов в Макстон-холл прибыли гости, они ели и пили, общались и танцевали. До сих пор все шло как надо, и ректор Лексингтон поздравил нас с Лин с удавшимся вечером. У меня гора с плеч свалилась, и я уже подумывала, не пойти ли мне на танцпол и немного оторваться. Но я отпустила Дугласа и Камиллу, а кто-то из нас должен присматривать за шведским столом, чтобы никто не додумался подмешать в пунш алкоголь.

Первые два часа вечеринки танцпол был пуст, и я начала волноваться. Но Киран, который отвечал в нашей команде за музыку, сказал, что это нормально. И оказался прав. Уже через полчаса гости танцевали под ремиксы песен из популярного хит-парада, которые лично мне совсем не нравились, но здесь, кажется, пошли хорошо.

Я осмотрелась. Многие лица были мне незнакомы, но так и задумано. Главная цель вечеринки – собрать выпускников, найти спонсоров и привлечь родителей потенциальных учеников. Ректор Лексингтон первым делом объяснил мне это, когда я два года назад вызвалась работать в оргкомитете. Развлечение учеников – второстепенная задача мероприятия.

Внезапно погас свет. Музыка тоже смолкла.

На секунду я замерла, но потом быстро полезла в бюстгальтер и достала оттуда телефон.

– Черт, черт черт, – бормотала я, пытаясь включить фонарик.

По залу прошел шепот недовольства, который эхом отозвался у меня в голове. Эта вечеринка должна была пройти идеально. Ни в коем случае нельзя допустить срыва. Даже если сломается электрогенератор – отвечать за это придется мне и Лин, и я уже мысленно выслушивала речь разочарованного мистера Лексингтона о важности планирования и умении все предусмотреть, а также об уроне репутации, который мы нанесли школе.

Я сразу стала протискиваться мимо шведского стола. Искать Лин бессмысленно, надо срочно бежать к коменданту Джонсу и вести его в подвал, к электрощитку…

Свет снова зажегся. Я облегченно выдохнула и приложила руку к бешено бьющемуся сердцу. Затем повернулась и увидела за диджейским пультом Джеймса Бофорта, сердце тут же ушло в пятки.

Он поговорил с диджеем и сунул что-то ему в руку. Думаю, деньги. Я стиснула зубы. Я стояла слишком далеко, чтобы быстро туда добраться. Я взглянула на танцпол. Некоторые гости озадаченно смотрели по сторонам, видимо, хотели понять, почему нет музыки. Другие направились к шведскому столу или к бару.

То, что среди них оказались незнакомые мне люди, не имеющие отношения к Макстон-холлу, я заметила, когда было уже слишком поздно.

– Друзья, – раздался голос диджея. – Я только что узнал, что для вас приготовили особый сюрприз. Вы готовы?

Во мне все перевернулось. Я заметила Лин и Корана на другом конце танцпола. Они стояли, белые как мел, и не двигались.

– Приятного отдыха!

Свет приглушили, и зал погрузился в полумрак. Когда музыка вновь заиграла, по толпе пробежал шепот удивления. В зазвучавшей музыке считывались глубокие басы и медленный бит, от которого начали дребезжать люстры. Я уставилась на танцпол. Несколько мужчин и женщин танцевали очень откровенно. Атмосфера в зале резко поменялась. Я уже хотела подойти к Бофорту, чтобы призвать его к ответу, но кто-то схватил меня за руку.

– Ты Руби Белл? – спросил незнакомый парень. Я рассеянно кивнула. На другом конце зала одна из девушек схватила мистера Саттона и мистера Кабота и потащила их на середину танцпола.

– Вот тебе подарок от твоего друга Джеймса Бофорта, – продолжил парень и подсунул мне стул так, что я на него упала. Я удивленно таращилась по сторонам.

Голубоглазый юноша лет двадцати, со светло-русыми, зачесанными назад волосами. Он встал передо мной… и начал танцевать. У меня в горле пересохло. Голова отключилась. Я не могла поверить в происходящее. Парень сначала медленно снял пиджак, затем бодро развязал черную бабочку. Когда он ее развязал и бросил назад в толпу, несколько женщин завизжали от восторга. Стриптизер стал играть своими подтяжками и, улыбаясь мне, медленно снял одну лямку с плеча. Затем он плавно развернулся и резко отпустил вторую лямку, так, что она хлопнула его по груди. Потом он наклонился ко мне и начал покачивать бедрами в такт мелодии.