Внебрачная дочь

– Я сама, – с моих губ сорвался беззвучный шепот

– Молодец! – деловито бросил он и открыл сейф. Кинул в два конверта неравное количество купюр, обратился к Борисову, который держал меня, как щенка, чуть ли не за шкирку. – Этот, – он бросил на стол пухлый конверт, – В клинику. Власову. Этот, – указал на конверт потоньше, – Ей после операции пусть отдаст.

Глава 4

– Все будет сделано, Алексей Григорьевич! – отрапортовал амбал.

– А ты смотри, без глупостей. Полиция на твои крики не прибежит. Только в дурку могут отправить, – Бельский на всякий случай дал и мне наставления.

А я готова была отправиться в дурку, только бы спасти малыша и избежать ужасного. Или может, я, правда, сошла с ума? И меня какой-то сдвиг в голове и я все неправильно понимаю? Ну нельзя же вот так отправить на убийство?!

Но рука, которая меня держала, была вполне реальной, как и боль, которую причиняла стальная хватка. Слезы катились по моим щекам, я в отчаянии крутила головой, пытаясь поймать хоть чей-то сочувствующий взгляд. Но очевидно, Борисова здесь все знали, поэтому никому даже в голову бы не пришло вмешаться.

Да и что они могли подумать? Назойливую журналистку или шантажистку просто выдворяют вон. От страха я даже забыла, что Булочка собиралась меня дождаться. Нет, я отправила ее на работу, сказав, что справлюсь сама. Думала, что мне очень не захочется сразу рассказывать подробности позора.

Но Олька была не из тех, кто останавливается на полпути. Она решила ждать меня на лавочке на противоположной стороне от входа. Это было просто чудо. Но и не чудо. Потому что она сидела, уткнувшись в телефон, и не видела меня.

Собрав все силы, я укусила за руку амбала и, когда он на мгновение выпустил меня, рванула к подруге. Я понимала, что сейчас этот громила прихлопнет меня, как комара, но на Булочку была моя единственная надежда. Призрачная, как мираж. Но была.

– Олька, меня на аборт везут! – выкрикнула я.

Ветер и расстояние задавили мой крик о помощи, а Борисов тут же поймал меня за шиворот и потащил, оторвав от земли, к машине. Оказывается, там уже сидел водитель, и огромный катафалк сразу же тронулся с места.

Но мой отчаянный порыв не прошел зря. Подруга, услышав свое имя, оторвала взгляд от экрана. Как она потом рассказывала, толком ничего не расслышала, но успела увидеть, что меня, как барана закинули в машину.

На наше счастье, рядом оказалось такси, из которого только что вышел пассажир. Олька прыгнула туда и велела ехать за джипом. Подавив опасливое «А нам ничего за это не будет?» от водителя своим напором, она благополучно добралась за нами до клиники. Но даже тогда не сообразила, чем мне это грозит. Решила, что Бельский хочет убедиться, что я не вру насчет беременности.

А я, не зная, что рядом есть родная душа, предприняла последнюю попытку спастись. Когда меня вытаскивали из машины, я снова заорала из последних сил.

– Помогите!!!

Но это был не парадный вход, где принимали респектабельных клиентов. На мой отчаянный «SOS», ожидаемо, никто не отреагировал. И попав в сверкающий белизной кабинет, я сникла.

Невозмутимый изувер в облике доктора приложил ко лбу автоматический градусник, надел на руку манжет тонометра и, убедившись, что по основным показателям я не труп, позвал медсестру. Затем обратился к Борисову.

– Сейчас сделаем укольчик, и можете быть спокойны. Все пройдет без эксцессов. Не думаю, что там срок большой. Пару часиков потом полежит под наблюдением, и отправим домой. Не в первый раз же!

Самое страшное – на вид он выглядел абсолютно адекватным человеком. Вернее, нормальным. И человеком. Спокойный голос, улыбка. Будто рассказывает не о том, как пройдет убийство крохи, а об удалении лишних волосиков.

Ощущение, что жизнь во мне остановилась, крепло с каждой секундой. У меня перед глазами стояло лицо этого фашиста в белом халате.

– Ей не плохо? – как сквозь вату в ушах, услышала я голос медсестры.

– Ничего страшного. Это от волнения.

Тут же мою руку словно зажали в тиски, и в вену воткнулась безжалостная игла. И я не понимала, что со мной. Или я потеряла сознание, или у меня уже галлюцинации.

– А ну отошли от нее! – рявкнула Олька. – Я из пресслужбы аппарата президента, и это моя сестра! Вытаскивай иглу немедленно! Иначе сегодня же на нарах окажетесь!

Она быстренько сделала несколько снимков, окинула взглядом помещение и натренированным глазом сразу выхватила два конверта, которые не успел убрать анти- Айболит.

Не ожидавшая такого поворота медичка тут же выполнила приказ. Очевидно, что в этом четко налаженном преступном конвейере такое случилось впервые, и они элементарно растерялись.

– Или поступим по-другому.

В моем воспаленном мозге продолжение диалога уже не зафиксировалось. Я отключилась. И пришла в себя только в нашей съемной квартирке.

Глава 5

Потом, когда мы с Улиточкой после роддома уже были дома и немного пришли в себя, она раскрыла секрет.

– Нет, я не стала золотой антилопой, у которой из- под копытца вылетают золотые монеты, – довольно улыбалась она. – Я сказала, что отправила снимки своим коллегам, и если мы не договоримся, их ждут грандиозные проверки из всех возможных инстанций. Сопоставила конверты, лежащие на столе, злобного бультерьера Бельского и тебя, овечку, отданную на заклание. Поняла, что это не честно заработанная премия, а плата за насильственный аборт. И потребовала материальную компенсацию за стресс.

Булочка довольно улыбнулась и склонила голову, типа: «Кто молодец? Я молодец!»

Конечно, молодец! Хотя эта разовая акция раскулачивания и не остановит преступников, но все же… Хоть раз их напугали. А не испугаться Булочку, когда она в гневе, нельзя. В таком состоянии она разъяренного бегемота остановит.

И в то же время, у нее самая добрая и справедливая душа. А я вот не знаю, когда смогу отплатить ей за все, что она для меня сделала. Правда, она смеется, что семь лет получала пятерки за мой счет. Но это такая ерунда…

Снова болезненно сжимается сердце. Если б она не подобрала меня и не решила бы уйти от родителей, я бы точно пропала.

Это была б последняя точка в череде моих несчастий.

Началось все с того, что моя мама, не будучи наивной и романтичной барышней, влюбилась. Козел, запудривший ей мозги, убедил ее в том, что в сорок пять – баба ягодка опять. Может, оно и так, но не в случае с моей мамой.

Родила она меня поздно. Наверно, от безысходности. Как некоторые заводят щенка или котенка. Или же для себя. Для того самого стакана воды. А я с самого рождения должна была быть ей благодарна, что появилась на свет, понятия не имея, что у меня есть отец.

Да и никакой отец бы с ней не ужился. С ее жестким характером и требовательностью. В доме должно все блестеть. Полы мыться каждый день. К столу крахмалиться салфетки. А обувь мыть каждый раз, как пришел с улицы.

И вот в ее жизни появился настоящий Принц. Правда, порядком напоминавшего принца Чаминга из Шрека. Он окружил ее вниманием и заботой, дарил милые копеечные безделушки, распевая серенады о том, что устал от меркантильности женщин, которым только и нужны его деньги. А вот Марта – она не такая. В ней есть настоящая душевность, спрятанная под жестким панцирем холодности. Но он отогреет ее заледеневшее от отсутствия любви сердце.

Даже я понимала, что Принц с деньгами вряд ли заинтересуется немолодой, небогатой женщиной с дочерью-подростком. Но мама поверила. Она, действительно, расцвела. Стала мягче и даже добрее. В доме запахло вкуснейшей сдобой и уютом.

Правда, ненадолго. Это было настоящее «бабье лето». Теплое и ласковое, сюрпризом, «нежданчиком» появляющееся среди осенней стылости. Дарящее восхитительные дни перед суровой зимой.

Потом Принц сказал, что не может пока предложить руку и сердце, потому что завис его денежный проект. И пока он не вложится и не начнет получать сверхприбыли, чтобы любимая женщина ни в чем не нуждалась, о браке говорить не будет. А кредит в банке под залог недвижимости за границей не дают. Поэтому придется подождать…