Борьба за Рейн

Мне больно. Глаза жжет. Тянет в груди. Моей семьи больше нет. Мир, который я знала, исчез. И все, чего я хочу, – это свернуться калачиком на том пластиковом стуле в сломанном лифте и плакать, пока не умру.

Но я знаю, что Уэс мне не позволит, поэтому продолжаю идти и стараюсь делать вдохи. Я пытаюсь вспомнить, что было в моем списке дел по выживанию. Но в основном, пытаюсь понять, что мне сделать, чтобы вернуть Уэса. Моего Уэса. Не эту независимую крутую версию.

Когда мы минуем атриум и подходим к ресторанному дворику, я жалею, что прогулка не продлилась дольше. Я не готова к этому.

Повсюду люди. Я ожидала увидеть Картера, его семью и, может быть, еще несколько человек, попавших в аварию и лишившихся машины, но здесь по меньшей мере двадцать человек. Они разговаривают и смеются, сидя за столами, составленными небольшими группами. Справа и слева у стен находятся раздаточные прилавки ресторана. В дальней стене находится выход, который забаррикадирован столами. Карусель, что была в углу, – по-прежнему там, но она завалилась набок и покрылась паутиной. А в центре папа Картера стоит рядом с бочкой, в которой пылает огонь. Над огнем установлена металлическая решетка, и он что-то готовит на чугунной сковороде.

– Мистер Реншоу! – кричу я, бросаясь к мужчине-плюшевому мишке.

Папа Картера похож на Санта-Клауса-лесоруба – бородатый, с животом и обнимает, как никто другой.

Его лицо светлеет, когда он замечает меня. Через мгновение я уже вишу на нем и рыдаю взахлеб.

– Ну что ты, что ты… Неужели я такой страшный? – посмеивается он. Его глубокий голос вибрирует у моей щеки.

– Рейнбоу? О боже мой, дитя! – голос миссис Реншоу хриплый и теплый. Она подходит и гладит рукой мои укороченные волосы.

Она высокая и плотная, как отец Картера, но на этом их сходство заканчивается. Миссис Реншоу – серьезная чернокожая женщина, которая была помощником директора в нашей школе до того, как мир развалился. Раньше у нее была гладкая стрижка-боб до плеч, как у телерепортера, но теперь ее волосы подстрижены очень коротко – вероятно, из-за отсутствия парикмахерских в торговом центре.

– Шшш... – утешает она. – Нам следует праздновать, а не плакать. Сегодня 24 апреля. Ну, давай же. Сейчас принесем тебе что-нибудь поесть. Ты, должно быть, умираешь с голоду.

Когда мама Картера отходит, чтобы положить мне яичницу, я замечаю, что Уэс стоит в нескольких футах от меня. Он наблюдает за нами. Его взгляд напряжен, а на лице скучающее выражение. И от этого я начинаю плакать еще сильнее. Потому что, как бы сильно я ни любила родителей Картера, прямо сейчас я хочу быть в объятиях Уэса. Именно его грубые поцелуи и сильные руки уняли бы мою боль, и только его любовь заполнила бы зияющую пропасть внутри меня.

Но его тоже нет.

Точно как и в моем сне, Уэс сейчас не более чем пугало, ожидающее, пока его сожгут.

Когда я успокаиваюсь, миссис Реншоу усаживает нас за соседний столик. Его искусственное покрытие под дерево чище, чем всё, что я до сих пор видела в торговом центре; как и окружающие стол металлические стулья. Очевидно, что ими пользуются. Картер и Ламар сидят за соседним столиком вместе с Софи, десятилетней сестрой Картера. Она бросается ко мне и обнимает сзади. Ее темные вьющиеся волосы растрепаны, как и у парня, который сейчас наблюдает за мной.

Теплые карие глаза Картера сейчас холодны и вопросительно смотрят то на меня, то на Уэса.

– Нас не представили должным образом, – говорит миссис Реншоу, протягивая Уэсу руку через стол.

– Ой, простите. – Я перевожу взгляд с Картера на его мать. – Миссис Реншоу, это Уэс. Уэс, это мама и папа Картера. – Я поднимаю руку и дергаю за один из локонов, прижатых к моей щеке. – А эта маленькая проказница – Софи.

– Привет! – Софи хихикает и стискивает меня еще раз, прежде чем занять свое место рядом с братом.

– Уэс и Рейнбоу помолвлены, – язвительно объявляет Картер группе.

Взгляды всех устремляются на меня. Я же ерзаю на стуле и смотрю на свою нетронутую еду.

– Помолвлены? – повторяет мама Картера, роняя вилку.

Я даже говорить не могу. Мои щеки горят от смущения, ярости и стыда, когда люди, которые думали, что однажды я стану их невесткой, смотрят на меня так, словно у меня две головы.

– Ага, – усмехается Картер, глядя на меня, как кошка, которая только что нашла резиновую мышь. – Почему бы тебе не рассказать нам, как он сделал тебе предложение, Рейнбоу? Или это ты его сделала?

– Картер! – шипит его мать с предупреждением. – Прекрати.

Я начинаю отталкивать свой стул, намереваясь убежать и спрятаться, пока мое лицо не вернется к своему обычному цвету, но рука Уэса опускается на мои плечи, прежде чем я успеваю улизнуть. Я все еще ощущаю его хо́лодность и отстраненность, но эта ледяная аура сейчас успокаивает, как бальзам.

– Могу я рассказать историю, милая? – голос Уэса ровный и сильный, как и его пальцы, поглаживающие меня по плечу. Я киваю и прижимаюсь к его боку, желая исчезнуть совсем.

– Итак, после того, как ты бросил Рейн во Франклин-Спрингс с ее сумасшедшим отцом, он приставил дробовик к лицу ее матери, пока та спала, проделал дыру в кровати дочери, не зная, что постель была пуста, а затем обновил декор гостиной, украсив ее своими собственными мозгами.

Я вздрагиваю и закрываю лицо рукавами толстовки, когда все в ресторанном дворике ахают и замолкают.

– Я встретил ее… не знаю... это было на следующий день, детка?

Я киваю ему в грудь, слишком ошеломленная, чтобы плакать, и слишком униженная, чтобы поднять глаза.

– Когда я нашел ее, она была под кайфом. Ее мутузили посреди «Бургер Пэлас» из-за баночки с обезболивающим.

– О, Рейнбоу. Я так...

– Теперь ее зовут Рейн, и я еще не закончил, – рявкает Уэс, обрывая мать Картера. – С тех пор как вы, ребята, уехали, она потеряла родителей, в нее стреляли, она попала в ловушку в горящем доме, наглоталась таблеток и... что еще, дорогая? О да, прошлой ночью она чуть не погибла при взрыве восемнадцатиколесника. Так что, если тебя волнует помолвка, а не то, почему она плачет и выглядит так, будто прошла через зону военных действий, то ты, блять, никогда не заботился о ней.

Я жду, что мама Картера влепит ему пощечину, но все, что слышу – медленные хлопки одного человека, доносящиеся от группы столиков в задней части фуд-корта. Я открываю один глаз и вижу девушку примерно моего возраста, может быть, моложе, идущую к нам развязной походкой и с видом гангстера. Ее волосы выглядят так, будто когда-то, возможно, были зелеными, но со временем приобрели оттенок жухлых листьев и закручены беспорядочными дредами. В ее круглом носу колечко, а черная мешковатая футболка и штаны выглядят, как из секции Уолмарта для крупных мужчин.

Все в фуд-корте съеживаются, когда она проходит мимо.

– Это самое веселое, что у нас было здесь с тех пор, как отключился интернет. – Она кривит свои полные губы в ухмылке, все еще хлопая в болезненно медленном темпе.

Хватка Уэса на моих плечах ослабевает, и весь его запал улетучивается.

– Как тебя зовут, Гавайи 5-0*? – Ее глаза цвета лесного ореха. Ее взгляд быстро скользит по мне и темнеет, прежде чем устремиться обратно на мужчину рядом со мной.

– Уэс, – безразлично отвечает он.

– Что ж, Уэс, добро пожаловать в мое королевство, – она разводит руками и оглядывает ресторанный дворик. – Я Кью. Это означает – королева, потому что я здесь гребаный монарх. Я и моя команда управляем этим местом уже три года. Ты, и вы, все остальные бездомные кошки, – она щелкает ногтями в нас, сидящих за столом, – гости в моем замке. Это означает, что вам всем придется выполнять свою часть работы, иначе вас выкинут, – ее угловатые брови предупреждающе взлетают вверх, когда она указывает на забаррикадированный выход.

– Твой парень Картер здесь, – она указывает неразогнутым пальцем на моего бывшего, – на патрульной службе. Династия Уток (Duck Dynasty) охотится на птиц, оленей и убирает дерьмо с крыши. Мама-медведица, – она указывает на миссис Реншоу, – готовит всё это – и очень вкусно. А вы все... – Кью прижимает кончики пальцев к губам, пока ее взгляд блуждает от Уэса ко мне и дальше – к Ламару. Затем она щелкает пальцами, – вы все будете моими разведчиками.