Страница 6 из 77
Виктор Крам в последнее время тоже имел некоторые сложности в общении с однокашниками — кто-то завидовал тому, как быстро он «окрутил молодую многообещающую ведьму», кто-то обиделся на невнимание, когда Виктор отказался сыграть в тайном ночном товарищеском матче против сборной Хогвартса — потому что руководство школы сказало же, что никакого квиддича… И хоть это распоряжение было странным, Виктор не считал правильным лезть в чужой монастырь со своим уставом. Дисциплина есть дисциплина. Да и квиддич именитому игроку поднадоел, если уж честно.
Одно дело, когда это было приносящее деньги хобби, и совсем другое, когда стало практически работой. А ему еще нужно было доучиться, и не абы как, а хорошо, поскольку связывать с квиддичем всю жизнь… Он знал, что в таком случае она будет не особо длинной, а закончится больницей и вечным — то есть на сколько лет терпения хватит — лечением.
Увы, он не знал, что и собранная под клятву о неразглашении сборная Хогвартса (в основном Гриффиндора) тоже заимеет на него зуб. То есть много зубов, особенно если еще подключить их болельщиков.
Северус Снейп неправедное оживление учеников привычно пресекал, отмечая про себя только то, что на этот раз мордредовы детки явно что-то затеяли. И добавил несколько охранных заклинаний, одно даже свежеразученное, на все ключевые места: двери в лабораторию, кабинет, собственные покои и, конечно же, кладовку. И даже задумался над тем, не пора ли наконец приобрести сейф, как у Слизнорта.
С этой блестящей и, несомненно, своевременной идеей он отправился к Дамблдору, конечно — к кому еще? Тот снизошел до того, чтобы всесторонне ее обсудить, в результате чего Снейп был почти уверен, что такие крутые меры ему, сильному магу, от взгляда которого трепещут многие школьники, безусловно, не понадобятся…
*
На ужин, когда Кубок должен был выдать свой вердикт, Гермиона Грейнджер шла с замиранием сердца. И далеко не она одна — в ожидании некоторые даже к еде не притрагивались.
Пламя в кубке взметнулось и растаяло где-то под потолком. Кубок продолжал гореть, пламя становилось все выше и выше, но ничего не происходило.
Наконец огонь опал и погас.
Вот тут все даже жевать перестали.
В зале воцарилась редчайшая для него тишина.
После чего Кубок наконец задрожал, подскочил и выкинул прямо в воздух довольно длинный густо исписанный пергамент. Один.
— Вингардиум Левиоса! — не растерялся Рэйвенкло.
— Энгоргио! — закричал кто-то из-за дальнего стола, кажется, дурмстранговец.
Под синим звездным небом Большого зала висела таблица… рейтинга участников.
Раздались бурные аплодисменты.
Первое место от каждой из школ заняли… директора. Видимо, посмотреть на них хотелось большинству.
Снейп был на втором — с очень небольшим, прямо-таки микроскопическим отрывом в два голоса. Виктор Крам, также занявший второе место после своего директора, с достаточно небольшой разницей, недовольно косился по сторонам и с любопытством — на Снейпа. Мисс Делакур, нервно сглатывая, ошарашенно смотрела на свое имя, горящее в таблице сразу после имени мадам Максим. Правда, отрыв по голосам у нее был более впечатляющим.
А еще первым оказался… Гарри Поттер. Один голос. От школы имени Годрика Гриффиндора, конечно же, несуществующей. В общем же рейтинге (Гермиона успела посмотреть) он был всего лишь пятьдесят вторым.
Барти Крауч, как всегда, в роли Грюма, увидев «свое» имя третьим по списку — до Снейпа ему не хватило всего семи голосов, заметил, как надпись моргнула, а потом с “Аластор Грюм, профессор ЗОТИ” изменилась на «Бартемиус Крауч, профессор ЗОТИ», побелел и попытался сбежать из-за стола, отчего едва не свалился — снова подвела «костяная нога», но на фоне общих эмоций это осталось никем, абсолютно никем не замеченным. Правда, Барти в это долго поверить не мог и хотя словосочетание “профессор ЗОТИ” после своего имени вспоминал часто и со странным удовольствием, еще пару недель шарахался от каждой тени. Это отнюдь не способствовало повышению его авторитета — слизеринцы даже выпроводили его, когда он хотел залезть в кладовку их декана, чтобы разжиться шкуркой бумсланга — зря замешкался, распутывая какое-то новое снейповское заклинание. Пришлось уйти не солоно хлебавши и снова нажимать на Малфоя. Старшего, разумеется, с младшего — он уже понял — кроме шума и воплей взять нечего. Очень неприятного шума и резких воплей.
Но вот все имена возможных участников загорелись и исчезли, а оставшийся пергамент распался ровно на четыре контракта, которые тут же понеслись к участникам. То есть к директорам, к которым словно воздушным потоком вынесло и Гарри Поттера. Прямо из-за стола.
— И это с ними я соревноваться должен? — Гарри ошарашенно посмотрел на других чемпионов и сел прямо на пол. — Ну ох…
А потом выдал довольно короткую, но весьма экспрессивную фразу, которой от него никто не ожидал. Даже он сам.
Мадам Максим покраснела и открыла было рот, но тут же захлопнула. Дамблдор хотел бы пожурить Гарри, но…
— Удивительно точная оценка ситуации, Поттер. Десять баллов Гриффиндору.
Гарри поперхнулся воздухом, глядя на Снейпа.
— И минус пятнадцать за непристойные ругательства. И встаньте наконец.
Гарри облегченно вздохнул и вслед за директорами-чемпионами обреченно отправился в выделенную им комнату.
*
— Поскольку уважаемые директора входят в судейскую комиссию, а также являются руководителями делегаций, сами понимаете, участвовать в Турнире они не могут, — провозгласил Альбус Дамблдор, и… имена на пергаментах изменились — в них оказались те, кто был на вторых местах.
Альбус округлил глаза от удивления, но быстро сориентировался.
— О-о-о, благодарю, не знал, что так можно! Вы, то есть мы свободны, господа, ваши… наши места занимают те, кто далее по списку.
Олимпия Максим и Игорь Каркаров облегченно вздохнули. Вот только у Гарри больше никакого списка не было.
— Сами будете варить зелья для больничного крыла, — выплюнул Снейп, по вызову директора явившийся моментально. — И следить за… всем остальным.
И тут же встал в позу, картинно скрестив руки.
— О, вы такой любимый учитель у детей, — с наигранным удивлением произнесла мадам Максим. — Даже бы не подумала, но ваш авторитет сравним с Дамблё-до-ора… Вы можете гордиться!
— Полагаю, по причине того, что у вас, мадам, столь, э-э, широкая кость, — иезуитски вкрадчиво произнес Снейп, — вы до сих пор не в курсе некоторых известных большинству проблем.
Гарри скромно присел в уголок, чтобы не отсвечивать, и навострил уши.
— На что вы намекаете?
— Я не намекаю, я прямо говорю, что до жирафов и прочих, у кого голова высоко, все доходит медленно, даже газетные утки клином не долетают, — рявкнул Снейп.
— Да вы… нахал!
— Северус, Северус! Прекрати сейчас же! — Альбус включил свои ментальные способности на полную мощность, стараясь остановить скандал, а главное — Снейпа.
— Дорогая, чем вам не нравится… такое поэтичное сравнение… грациознейшие, благородные животные, а их глаза… — внес свою лепту Каркаров, целуя ручку мадам Максим и искоса поглядывая на Дамблдора в надежде, что ему это зачтется.
— Вы полагаете?
Гарри видел в зоопарке жирафа - тогда, в день рождения Дадли, и если сравнивать мадам Максим с ними… Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться, хотя в его положении было совсем не до смеха.
— Конечно… я хорошо знаком с этими существами… и… э… сравнение с ними… это даже лестно.
Мадам Максим немного расслабилась, но все еще смотрела на Снейпа недовольно. А вот Альбус напрягся — его бывший ученик, кажется, молчать не собирался, фыркая, как застоявшийся абраксанец, только что не паром. Пришлось идти с козырей.
— Северус, я сниму Долг Жизни за то, что вытащил тебя из Азкабана, если ты будешь участвовать.
— Только при условии, что с меня снимут все долги и обеты.
— Господа, я прошу прощения, нам надо поговорить пару минут. Северус, пройдем ненадолго… Это ради твоего же будущего!