Сердце лета

– Ты о чем?

– Как ты сходил к Титову?

К слову, Титов был отцом той самой роскошной Кристины.

– А-а, отлично! Его новая жена, Регина, мать Олега, очень красивая женщина. Наверное, Олега она родила лет в шестнадцать, уж очень хорошо сохранилась. Мы пили виски, Игорь рассказывал о своих планах по постройке завода недалеко от деревни. Ты ведь знаешь, что у тех, кто здесь живет круглогодично, мало источников дохода. Вот он и хочет предоставить рабочие места, заодно открыть производство.

– Как благородно. – Недовольно подметила я, хотя, людям в деревне и, правда, негде работать.

На следующий день мы с Миленой пришли к Аньке смотреть фильмы и просидели так до позднего вечера. Шел дождь, дороги размыло, и заняться было нечем, так что мы уютно устроились на диване, лежа друг на друге, и пересмотрели все выпущенные части Гарри Поттера.

Каждый раз, уезжая в город, я вспоминала такие вечера. Ни с кем мне не было комфортно так, как с девчонками, а дома у меня была обстановка ни то, что некомфортная, временами даже невыносимая. Мой отец умер около шести лет назад, и, так как мы с ним до этого почти не виделись, я не шибко горевала. Однако мама его по-настоящему любила и долго страдала, пока не встретила дядю Лёню. Ему пришлось жить с нами, и дедушка с бабушкой не давали им покоя. Они влезали в каждую ссору, вмешивались в их планы, бросали на Лёню недовольные взгляды, и причины всех этих выпадов мне были непонятны. Просто бывают люди, которым хочется гадить. Все равно как удовлетворять физическую потребность. Оставалось надеяться, что маме удастся переехать к Лёне, чтобы хоть как-то наладить личную жизнь, пусть и без меня.

И все же смерть отца отразилась на мне с лихвой, но я заметила это лишь пару лет спустя. Мне отчаянно не хватало отцовской заботы и ласки. Каждый раз, когда я оканчивала четверть с отличием, я гадала, гордился бы мною отец? Выступая на праздниках в школе, я ловила взгляды чужих отцов и думала, хвалил бы папа мои выступления? Дарил бы мне цветы, покупал бы мороженое в честь победы в конкурсе? Или просто так? Как вообще ведут себя отцы? Все это было мне неизвестно и, как бы я не отшучивалась с друзьями, когда они с жалостливыми взглядами случайно упоминали о моем отце, что мне, мол, совершенно не больно, при слове «папа» из чужих уст у меня сковывало грудь.

На уроках музыки нас заставляли петь песню «Папа может…», и, видимо, учительнице было плевать на то, что у половины класса отцов не было. Мы подпевали хором и уже на припеве захлебывались слезами. Однажды мне даже пришлось выбежать без спроса из класса, настолько тяжело было петь эту песню.

Я не жалела себя, скорее завидовала тем, у кого был отец. Как-то раз, Светка Бражникова пришла в школу заплаканная и разгневанная. Ходила весь день с сжатыми губами и сыпала оскорблениями о родителях. Любопытство взяло верх, и я решила подслушать её разговор с подружками.

– Они разводятся. Эгоисты! Им плевать, что я чувствую! – Брыкалась Светка, сидя на стуле. Казалось, она вот-вот прикончит все карандаши своими крепкими зубами. – Это конец…

Тогда в первый и в последний раз я высказала то, что чувствовала долгие годы, вслух:

– Дура ты, Светка. Родители у тебя оба живы? Живы. И сейчас тебе важнее свое счастье, чем их. Какой это конец света?! Ну, будете вы жить в разных квартирах, тебя что, от этого любить меньше станут?! Лучше бы ты ценила то, что они есть, в браке или без.

Светка и выругаться не успела, как я села за парту и начался урок. Она не сводила с меня глаз все сорок пять минут и выдернула из толпы одноклассников на перемене.

– А ты не подумала, что кто-то из них заведет новую семью? Что действительно разлюбят меня?! – Выплюнула она мне в лицо.

Я молчала. Нет, я об этом не подумала. И все же мне и сейчас хотелось бы знать, что отец жив, пусть и не любит меня больше.

Из-за нехватки мужского внимания я стала сама не своя. Всё пыталась принарядиться, но как только парни решались со мной познакомиться, ретировалась. Все было не то, и я сама не понимала, чего именно от них хочу. Иногда мне казалось, что я готова броситься на шею первому встречному, лишь бы он держал меня в своих объятиях и защищал от всех напастей. А потом разум брал верх над подростковыми гормонами, и я куталась в мешковатые вещи, стараясь вообще скрыть свое существование.

– У меня сейчас отвалятся ноги… – Пыхтела Милена.

Мы уже полтора часа ехали по ухабистым дорогам, выехав за пределы деревни. Наша деревня была усыпана ивами, высокими кленами, тополями и прочими пышными деревьями. В этом же селе в ряд стояли одни лишь тонкие березы, склонившиеся так, словно всей семьей оплакивали общее горе, и нашептывали предупреждения шелестом листвы.

– Нытик. – Фыркнула Аня. – Это ты настояла на поездке, мы с Алькой вообще собирались весь день репетировать макияжи.

– Как можно променять путешествие по заброшенному селу на всю эту… фигню? – Сморщилась Милена.

– Вообще-то, я хочу стать визажистом, и тебе это известно. – Не скрывая обиды, ответила Аня.

– Девочки, кажется, надвигаются тучи… – Отвлекла их от спора я.

– А я говорил, надо было на тракторе ехать! – Буркнул издали Андрей.

– Ага, чтобы перепугать не только живых, но и мертвых. Они оглохнут от его выхлопа! – Усмехнулся Вован.

Уже как полчаса мы переезжали путь, лежавший через холмы. По подсчету Андрея оставалось минут двадцать, и я, не признаваясь вслух, реально боялась, что у меня откажут ноги.

Небо над нами было персиковым, переходившим в розовый закат, однако сзади нас нагоняла темная, почти черная туча. Ничего хорошего это не предвещало. Как мы будем выбираться из этого покинутого богом села по грязевым морям – вопрос.

– Это ещё кто? – Спросила Аня.

Все мы обернулись. Сзади медленно ехала машина, водитель явно переживал за состояние подвески. Не мудрено, дорога усыпана колдобинами, отсюда можно уехать без днища.

– Двигайтесь, ну же! – Поторопила я.

Мы ехали прямо посередине, и теперь выстроились в велосипедный ряд по правую сторону. К нашему удивлению, машина притормозила. Медленно опустилось тонированное окно, и, увидев лицо водителя, я чуть не грохнулась.

– Подвезти? – Спросил Степа, который сидел на пассажирском.

Его светлые волосы и глаза выделялись на фоне ярко-голубого поло. Олег, он же урод Красильников, был одет в широкую черную футболку, которая углубляла цвет его изумрудных глаз.

– Да мы не… – Собрался ответить Андрей, и тотчас обернулся.

Прямо за машиной Алика ехал пикап Добрыденя.

– Закидывайте велосипеды! – Кивнул Степа в направлении Мишиной машины.

И чего это они без своей женской группы поддержки? Ах, точно. Тут-то я и заметила Кристину в пикапе. А вот Ульяны не было.

– Как-нибудь сами. – Фыркнула Милена и закрутила педалями.

Мы с Аней последовали её примеру, а эти двое… предателей действительно закинули велосипеды в открытый багажник и уселись в машину Олега.

– Что б им пусто было! – Снова буркнула Милена.

– Аль, а вы с Аликом встречались после того случая с лошадью? – Поинтересовалась Аня.

– Упаси боже. Я и сегодня не надеялась его встретить.

Машины обогнали нас, и, конечно, Алик прожег меня взглядом, а затем так газанул, что вся пыль полетела нам в глаза.

– Идиот…

– Тебе не кажется, что он уделяет твоей персоне слишком много внимания? – Аккуратно спросила Аня, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Воронцова, ещё что-нибудь в этом духе, и уже никакая мазь ведьмы тебе не поможет. – Рассмеялась я и дала деру.

Через минут десять, когда машин и след простыл, мы увидели почерневшие, разрушенные дома. На Сорокиной горе когда-то жили цыгане, а после того, как по селу прошелся смерч (наиредчайшее явление в этих краях), таборы разъехались, и тогда некий предприниматель Сорокин решил отстроить целое село. Он собрал бригаду мужчин, у которых не осталось домов после войны, и общими силами они возвели целую деревню.