Троллья поганка

А потом чудовище сбежало, оставив меня на попечении двух маленьких сереньких со смешными длинными острыми ушами, кончики которых висели, как у… зайцев… Точно! Зайцев помню!..

Та серенькая, что помоложе, еще и поспокойнее оказалась. Она меня и покормила, и расспросила. Скрывать мне было нечего, потому что не помню же ничего. Вот про яды умолчала и про полеты. С последним сама сначала разберусь, а потом решу, стоит ли об этом кому-то говорить, или не надо. Мало ли на чем или на ком я прилетела? Вдруг удастся это найти и с помощью него вспомнить, кто я и откуда?

Только шел уже третий день, а в голове было пусто, и еще она ужасно болела, наверное от усиленных попыток вернуть себе воспоминания.

Я жила словно в полузабытьи, причем не только потому, что ничего не помнила, а еще и из-за того, что дико не высыпалась.

Каждую ночь, которую я провела в уютном маленьком шалаше, на мягком матрасе, успокаивающе пахнущем какой-то травой, мне снился один и тот же сон.

Светловолосый мужчина пристально смотрел на меня в упор. И от взгляда его льдисто-ясных голубых глаз меня начинало трясти, как от озноба.

– Ты обещана мне, Ка-арис. Вернись ко мне, Ка-арис. Твое место рядом со мной, Ка-арис.

И почему-то самое пугающее:

– Ты должна стать моей женой, Ка-арис!

Вот после слов о том, что должна стать его женой, я просыпалась с криком, какое-то время сидела, глядя в темноту, выпивала принесенный старой серенькой женщиной отвар и вновь засыпала, чтобы опять подскочить от этой фразы…

Не действуют на меня ни приворотные дурманы, ни успокоительные отвары! И если с первым я знала, как притвориться, то со вторым, как ни старалась сделать вид, что мне помогло и кошмар отступил, не получалось.

Утром я заставляла себя встать, умыться холодной водой из ведра, выпить стакан густого сладкого напитка, больше всего похожего на кисель. Еда тут была очень странной – салат из травы с водорослями, бульон из лягушечьих лапок и на второе те же самые лягушечьи лапки, только обжаренные, и еще грибы – жареные или тушеные. Это я с удовольствием ела. А вот от сушеных паучьих лапок, вяленых крысиных хвостиков, маринованных дождевых червей и копченых гусениц вежливо отказалась.

А еще я чуть не выпила «муховой настойки»… Буквально в последний момент заинтересовалась составом и даже успела извиниться, прежде чем выскочила из шалашика.

Продышалась, успокоилась, огляделась… Кругом лес, незнакомый, странный, чужой. И существа вокруг – чужие! Я очень постаралась не заплакать, помня, что… такие, как я, – не плачут.

Но на третьи сутки мне до тоски захотелось вспомнить, где же мой дом, и вернуться.

– Все! Я уже не то что орочью, я уже драконью дозу ей вбухала! Если опять не возьмет… – услышала я перешептывания хозяек шалаша.

Поежившись, укуталась в тоненькое, но теплое одеяло, сжалась в калачик и попыталась уговорить свое тело принять успокоительное и дать всем выспаться. Серенькие ушастики, называющие себя троллями, отсыпались днем, по очереди. А ко мне этот мужчина являлся в любое время суток, стоило лишь задремать покрепче.

Зато благодаря ему я знала свое имя. Ка-арис…

***

– Не шуми, орясина оглашенная! Несколько ночей девка не спала, орет и орет, чисто лешачиха какая!

– Ба, слушай… ты это… ты извини! Я просто не знал, как ее напоить, а она заладила «пить» и «пить», вот я и побежал с флягой на озеро. А зелье в болото вылил, чтобы русалок не потравить!..

– Да ладно уж… Зелье зря вылил, а девку правильно принес. Не на болоте ж ее квакшам оставлять, болезную такую? Жаль ее, беспамятную.

– То есть как беспамятную? Я вот как раз чего пришел… Может, она того… домой, а? А то отец жениться на ней требует. Я уже шатер построил, теперь вот или ее женой, или отказ пусть скажет при всей деревне. Зелье-то уж скоро отпустит, а меня потом сбежавшей женой всю оставшуюся жизнь попрекать станут! И ни одна орчанка за меня не пойдет, если первой болотная поганка была. Тем более если потом сбежала. Позора на весь клан… Ба, может, ты ей дашь чего выпить, чтобы она прочухалась и домой захотела, а? Я б ее даже проводил!

– Проводил бы он ее… Да не помнит она ничего, кроме имени! Вот совсем ничего не помнит. И отвары ее мои не берут. Странно, что зелье взяло… Сейчас вот первый раз за несколько суток уснула нормально. Уже часов пять спит, как леший зимой. Так я ей дозу вбухала как на дракона!

– Ну значит, подожду, когда проснется, и попробую поговорить. Как думаешь, она же не сразу на меня накинется? Может, удастся объяснить, что не надо ей ко мне в шатер?..

Разговор я этот слышала словно в полусне, а перед глазами мелькали воспоминания. Не кошмары, а реальные. И из детства, давние совсем, и последние…

Странная смерть отца. Танцующая в прощальном ритуальном танце мать… затем летящая вниз, на скалы… и… мой крик, обморок…

А потом ворвавшийся ко мне в комнату Тха-арис. Тот самый мужчина, являющийся мне в кошмарах. И его уверенные слова:

– Я позабочусь о тебе. Ты станешь моей женой!

А затем… полет… долгий-долгий полет, много дней и ночей не обращаясь, теряя все человеческое… забывая все, кроме единственной цели – сбежать! Сбежать от Тха-ариса. Сбежать, оставляя ему все как откуп. Замок, сокровищницу, подвластных отцу людей и драконов. Обычных водяных драконов.

Да, мой долг – продлить род драконов-оборотней, меня с детства к этому готовили. Я предназначена Тха-арису с рождения, как моя старшая сестра – Ра-аброну. И сестра свое предназначение выполнила уже давно, еще до смерти отца. А я… Я – строптивая, непослушная, упрямая… Я… Я сбежала. Сбежала, чтобы упасть без сил на болоте и забыть обо всем, пока старая троллиха не напоила меня успокоительным отваром, предназначенным для дракона, и ко мне вновь не вернулась память.

И что ж мне теперь делать?

– Девка нам не мешает, но толку от нее никакого. Работать она не привыкла, готовить не умеет, убираться не рвется, в лесных травах не смыслит ничего. Надо придумать, к какому ее делу пристроить можно, просто так в нахлебницах держать не станем, так и знай.

– То есть куда возвращаться, она не помнит, а вы ее у себя оставлять не хотите? Кикиморы ее свари! Это что ж выходит? В шатер женой вести придется? Ба!.. Ну придумай что-нибудь…

Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела в своей жизни, хотел взять меня в жены чуть ли не силой, а страшилище клыкастое переживает, что меня ему в жены навязывают?! Главное, непонятно, почему он так уверен, что я соглашусь? Ах да, зелье ж приворотное! Что ж, значит придется выдать свой секрет.

Я вышла из домика, одернула платье и храбро взглянула на чудовище:

– Зачем твой отец требует, чтобы я стала твоей? Вы – дикие лесные орки! Никогда дети гор и неба не соединялись с лесными дикарями! Я не пойду к тебе в шатер. Ты недостоин такой чести!..

Часть 1. Глава 3

Синдр:

От облегчения я шумно выдохнул. Чтобы ее лешие к поляне с ягодами вывели! Если она такое всей деревне орков выдаст, меня не то что никто не осудит – наоборот, зауважают. В соблазнении простой бледной немощи чувствуется тоскливая безысходность. А вот если она с таким же гонором выступит – сразу станет видно, что без боя не далась, соблазнял, пока не упарился.

– Пойдем, при свидетелях скажешь, что сама мне отказала… – Ухватив поганку за руку, я ее сначала за собой по тропе потащил, а потом на руки подхватил и побежал.

Поскорее уж со всем этим разобраться и забыть как страшный сон. Хорошо, что орчанки часто в жены идти отказываются не потому, что в орке как в мужчине разочаровались, а по другим каким-то своим причинам. Женщины – они такие… загадочные. Ты к ним со всей душой, а они тебе от ворот поворот. Или наоборот, глаза б в ее сторону не смотрели, а она покрутится вокруг тебя, извернется, и очнешься уже сверху на ней при пяти свидетелях. Хочешь или нет, а все, в шатер веди… У отца седьмая жена как раз так и завелась, потому что сама захотела и быстро все провернула. Папаша и глазом моргнуть не успел, только штаны спустить…