Страница 39 из 60
Я не знаю, что заставляет меня сделать это, и я уверена, что в конце вечера, когда я буду вынуждена вернуться к реальности моей ситуации, я пожалею об этом, но я поднимаю ладонь, поглаживая его по руке.
— Дорогой, мои ноги устали. Как ты думаешь, ты можешь проводить меня до наших мест?
Взгляд Крюка останавливается на мне, его брови прыгают к линии волос, а глаза смягчаются. Он берет мою руку своей и подносит ее ко рту, проводя губами по тыльной стороне.
— Конечно, милая.
По моей руке пробегают мурашки, в животе порхают предательские бабочки.
Что со мной не так?
Он кивает паре.
— Комиссар. Линда. Прошу нас извинить.
Пока мы идем, мое нутро переворачивается, нервы заставляют мои конечности дрожать, я думаю, не рассердится ли он, что я прервала его беседу. О чем я думала?
— Прости, — бормочу я, когда мы доходим до столика. — Я просто... выглядело так, словно тебе нескомфортно, а он все продолжал и продолжал, и я...
Крюк выдвигает стул, чтобы я села, и усаживает меня на него, прижав палец к моим губам.
— Шшш.
Мой рот закрывается, беспокойство пробирается сквозь меня, как змея. Я никогда в жизни не испытывала такого сильного беспокойства, как рядом с ним. Большую часть времени его личность — это спокойная вода, неподвижная, искрящаяся и прозрачная, как стекло. Но одна капля может разрушить всю поверхность, и ты никогда не знаешь, когда пойдет дождь.
Я оглядываю еще несколько человек, сидящих за столом. В прошлом я знала почти всех на этих мероприятиях. Но это Массачусетс, а не Флорида, поэтому все эти люди — незнакомцы. В любом случае, никто из них не обращает на меня внимания. Они все смотрят на него, и я их не виню. Даже зная, на что он способен — зная, что он сделал со мной — есть определенное чувство, которое возникает, когда находишься под рукой самого влиятельного человека в комнате. Я бы хотела игнорировать его, но оно присутствует, хочу я этого или нет. Точно так же, как я не могу избавиться от разговора между ним и комиссаром. Я никогда не видел Крюка взволнованным раньше, а тут такое. Это вывело его из себя. Я пытаюсь выкинуть эту мысль из головы, зная, что мне должно быть наплевать.
Но это так.
До того, как он показал свои истинные цвета, я влюбилась в него. Во всяком случае, в ту версию, которую он представил. А чувства не просто уходят, они просто смещаются и меняются по мере того, как ломается ваша душа, заполняя собой трещины. Мои чувства к Крюку могут быть искажены и неузнаваемы, но это не значит, что они исчезли.
— Я встречала Ру, не так ли? — спрашиваю я, не в силах остановить слова, слетающие с моего языка.
Его пальцы делают паузу, переставая барабанить по столу.
— Встречала.
— Это хорошо, что он вышел на пенсию.
Лицо Крюка переходит на мое. Его рука вырывается, хватает за мое сиденье и тянет на себя, стул громко волочится по деревянному полу. Я задыхаюсь, воздух холодный, когда он проходит через мое горло, сталкиваясь с тепловой волной смущения, поднимающейся в моей груди.
Его нос касается моего, интенсивность его взгляда замораживает меня на месте.
— Я не знаю, в какую игру ты играешь, — шепчет он. — Но сейчас все прекратится. Я предлагаю тебе не испытывать меня.
Мое сердце замирает.
— Я не играю ни в какие игры.
Он глубоко вдыхает, его взгляд переходит с моих глаз на мой рот, затем обратно, энергия трещит в пространстве между нами. А потом он смотрит мимо меня, и все его поведение меняется.
Я подпрыгиваю, когда его ладонь опускается на мое бедро под столом и сжимает его в сильной хватке.
— Не забывай, что стоит на кону.
Я насмехаюсь, гнев закипает в моем животе.
— Как будто я могу забыть, я...
— Венди?
31.ДЖЕЙМС
Венди крутится на своем месте, сталкиваясь лицом к лицу с Питером.
— Папа? — задыхается она.
Она начинает подниматься со стула, и моя хватка на ее бедре усиливается, удерживая ее на месте. Она поворачивается ко мне, ее брови хмурятся, и я наклоняю голову, встречая ее взгляд и удерживая его.
Очевидно, когда приходит осознание: ее глаза тускнеют, а губы кривятся. Она переводит взгляд с меня на отца, а затем на Тину, которая стоит и смотрит на меня в сверкающем зеленом платье с золотой отделкой.
Лицо Питера — это маска растерянности, его лоб морщится, когда он смотрит между нами. Я убираю руку с бедра Венди и протягиваю руку вдоль спинки ее стула. В этот момент он поймет, что их маленький план не сработал.
Несмотря на то, что они забрали у меня Ру, она все еще у меня. Она не сбежала.
— Питер, — приветствую я. — Очень приятно.
Его губы кривятся.
— Крюк.
— Я бы представил вас друг другу, но уверен, что вы уже хорошо знакомы.
Он стоит на месте, его черты лица застыли, пока официанты, приносящие салат, не заставляют его двигаться. Он прочищает горло, прижимает руку к спине Тины и двигает ее к их местам.
Тело Венди сдувается. Я смотрю на нее с широкой ухмылкой. Правильно, мой любимый питомец. Игра окончена. Никто не играет против меня и не выходит из игры с преимуществом.
Официанты приносят блюда с салатом, и я беру вилку, волнение пульсирует в моих венах, в то время, как я протыкаю вилкой помидор черри(созвучно с cherry – вишня), наслаждаясь тем, как Венди ерзает, а Питер жестко смотрит.
Наклонившись, моя рука все еще лежит на спинке ее стула, я кладу вилку перед ртом Венди
— Голодна?
Она поджимает губы, качая головой.
Я кладу ее себе в рот, соки и семена взрываются на моем языке.
— Ммм, — хмыкаю я. — Мне нравится лопать хорошие вишенки.
Я ухмыляюсь Питеру, моя рука опускается со стула на плечи Венди, мои пальцы прослеживают ее голую кожу. Венди застывает подо мной как доска, ее взгляд устремлен на свою тарелку. Она подозрительно тихая, дерзкая девчонка, которая была в моем подвале, внезапно исчезает в присутствии своего отца.
Я понимаю, что это раздражает меня больше, чем следовало бы.
— Венди, — вздыхает Питер. — Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть в особняке?
Его глаза оглядывают стол. К нам приковано всеобщее внимание, и это восхитительно, знать, что он хочет устроить сцену, но не может ее разыграть. Но в этом и есть разница между Питером и мной. Ему приходится действовать в рамках ограничений гражданского общества, а я стараюсь набить их карманы и танцую за их пределами.
Венди вскидывает голову на его вопрос, костяшки ее пальцев белеют, когда она хватает вилку.
— Что ты имеешь в виду в особняке?
Рука Тины тянется к предплечью Питера, и у Венди напрягается челюсть от этого движения.
Интересно.
— Я думаю, что твой отец пытается сказать, — начинает Тина. — Это то, что это последнее место, где мы ожидали тебя увидеть, — ее глаза переходят на мои. — И с последним... человеком.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но Венди опережает меня, моя рука падает с ее плеча, когда она наклоняется вперед, ее глаза стреляют лазерами.
— И почему это так удивительно видеть меня здесь? Потому что мне не было дано прямого разрешения?
Питер прочищает горло.
— Маленькая Тень...
Венди бросает на него взгляд, и от ее ярости меня охватывает возбуждение.
— Может быть, ты не помнишь, папа, но я часто приходила в такие места вместе с тобой.
Питер оглядывается по сторонам, все взгляды устремлены на вспышку гнева его дочери.
— И для протокола, — продолжает Венди, ее щеки розовеют. — Я никогда не нуждалась и не заботилась о мнении Тины по любому поводу, особенно в отношении того, где она ожидает меня видеть.
Тина разевает рот.
Я ухмыляюсь над вспышкой Венди, по моему телу разливается тепло от того, насколько она привлекательна, когда кипит от ярости.