Избранный

Вжатый мощной дланью товарища грудью в салат, Федор безвольно хлюпал в его подмышке.

Непонятно, что в этой паре было более фантасмагоричным: то, что все похвалы в адрес Федора следовали на букву «ф», или то, что здоровяк, несмотря на дорогой костюм, больше смахивал на спившегося лесоруба, чем на человека, способного настолько фантастически филигранно фраппировать формулировками.

– Смотри, смотри, – Шкапчик глазами показал за спину Игоря. – Тише, тише ты! Не оборачивайся так резко. Потихонечку… Там такие… сидят!

Игорь осторожно повернул голову. За его спиной через два столика возле стойки с патефоном сидели три стройные девушки: красивая эффектная брюнетка и две блондинки, одна с длинными прямыми волосами, другая с короткой стрижкой под мальчика.

Долговязый официант с брезгливой улыбкой, прикрывающей всегдашнюю тоскливую ненависть к посетителям, принял заказ. Записав все в блокнот, забрал с собой меню. Игорю стало неприятно. Он понимал, официанты не любят посетителей во всех ресторанах, но в хороших ресторанах принято хотя бы не делать это так демонстративно.

– Ты рыбак? – спросил Шкапчик.

– Не очень, – пожал плечами Игорь.

– Жаль. Все равно покажу!

Шкапчик достал из кармана смартфон. Пролистал фотографии.

– На вот, смотри!

На фото незнакомый мужчина с широким довольным лицом держал на вытянутой руке за хвост здоровенную щуку.

– Шестнадцать килограмм! На прошлых выходных выловил! – восторженно сообщил Шкапчик.

Продолжил:

– Поехал я к матушке в деревню. Я почти каждые выходные туда езжу, она у меня возле Вилейского водохранилища живет. С женой как раз поцапались на неделе. В пятницу с работы собрался пораньше и поехал сразу к матушке. До Вилейки благо недалеко – сто четыре километра от дома по спидометру. Сестра с мужем тоже приехали. Они в Молодечно живут. Сели мы, значит, с сестроебом и выкушали по пол-литра на каждого. А там у матушки возле дома небольшой деревянный пирсик, мужики туда лодки привязывают. Решили прямо оттуда порыбачить. Вечер уже, темно. Сестроеб удочку взял, а я дай, думаю, спиннинг покидаю! Кинул пару раз – ничего. Сестроеб тоже пустой. Потроллили с часик. Не клюет, хоть ты что! Решили: пора уходить, дома водка стынет. Кинул я напоследок, тяну… Не тянется! Блин, думаю, за какую-то корягу зацепился! И тут она как рванет… Еле спиннинг в руках удержал. Минут сорок маял ее, маял. Весь взмок. Хорошо, сестроеб за сачком для подсечки сбегал.

Игорь почувствовал себя обманутым. Он всегда полагал, что удачная рыбалка может быть только ранним утром. Так, во всяком случае, уверял его бывший компаньон.

Иван был заядлым рыбаком. Когда они работали вместе в Фаниполи, он постоянно таскал Игоря с собой на рыбалку. Для Игоря это была совершенно изуверская пытка. Каждые выходные требовалось вставать в четыре утра, два часа трястись по ухабам на уазике Ваниного отца. На рыбалку они ездили куда-то на озера под Шишицы. По мнению Вани, там был самый клев. «Щука по утру голодная, блесну целиком захватит, не успеешь в воду закинуть!» – уверял Игоря его компаньон.

И это при том, что недалеко от Фаниполи открыли платное озеро со всеми удобствами: беседками, мангалами, рестораном с гостиницей. На берегу, возле самой воды, стояли деревянные скамеечки для удобства рыбаков. Бегал даже специальный мальчик, который насаживал червя на крючок особо брезгливым пользователям. Через дорогу от их производства находился небольшой пруд, куда ходила рыбачить местная детвора. С удочки на хлеб там ловились замечательные карасики размером с добрую ладонь. Но нет, Ивана это все не устраивало! Рыбачить они ездили за сто километров от города! Игорь страдал. Переться на разбитом уазике в какую-то уебень, встрять по дороге в грязь, выталкивать машину по колене в жидком месиве… И все это для того, чтобы, приехав на место, закидывать в воду привязанный к палке кусок блестящего металла с крючком, а затем вытягивать его обратно.

В обычной рыбалке с удочкой была хотя бы прелесть квиетизма: отрекшись от мирского, сидеть на берегу, с мистическим унынием созерцать рябь на воде вокруг трепещущегося поплавка, выжидая, когда какая-нибудь глупая, жадная рыбина решит покуситься на твою наживку. Здесь же, на озерах, они только и делали, что перебирались с места на место, съедаемые комарьем, хлюпали по колено в воде в вонючих трясинах и заводях, обрастая иглистой жижей и вонючей тиной, меняли блесны на спиннингах, заползали на какие-то коряги, выискивая места клева. И, главное, все без толку! Иван уверял, что это все из-за Игоря. Более нефартового в рыбалке человека он еще не встречал. Такого с ним никогда не случалось. В прошлом году здесь же, под Шишицами, они с отцом за день вытащили каждый по десять щучек. Даже шестилетний племянник, которого они взяли с собой, вытянул карпика на пятьсот грамм…

Официант принес им со Шкапчиком бутылку запотевшей водки и пару рюмок.

– Эй, человек, почки два раза! Ты что принес? – возмутился Виктор Сергеевич.

– Водку. Как вы и заказывали, – с тоскливым безразличием ответил официант.

– А еще?

– Две рюмки.

– И?

– Рюмок мало? К вам придут еще гости?

– Еды какой принеси. Я, по-твоему, рукавом должен занюхивать? – взорвался Шкапчик.

– Горячее готовится в течение сорока пяти минут, – невозмутимо заявил официант.

– Закуски неси! Я же специально мясную и овощную закуски заказал. Твои…. Эти самые… Как его… «Соления из погребка»!

– Салаты и холодные закуски подаются в течение пятнадцати минут.

– Ну, хлеба тогда хоть притарабань! Или хлеб вы тоже по четверть часа нарезаете?

– Сейчас пойду на кухню, попрошу ускориться, – бесстрастно заключил официант.

– Ненавижу халдеев! Его бы ко мне на завод, бетон формовать! – поморщился Шкапчик. – Будем ждать или первую так, на сухую, как строители? – спросил он, разлив по рюмкам водку.

Игорь, голова которого была забита вычислением общей стоимости сделанного заказа, лишь неопределенно передернул плечами.

«Одной бутылкой, понятное дело, у нас явно не обойдется, – прикидывал он. – Но, даже если закажем потом еще две, получается…» Если он, конечно, правильно запомнил цены в меню… Денег хватало даже с запасом, чтобы оплатить свою половину счета. Но, конечно же, придется предложить заплатить за обоих. Если Шкапчик не воспротивится… Тут оно получится грустнее… На чаевые, похоже, не хватит. Их можно не и оставлять, сославшись на нерасторопность официанта. Хотя это, конечно, некрасиво. Вся надежда на порядочность Шкапчика! У Игоря была в загашнике валютная карточка с целой тысячей долларов на счету. Но это уже все. Край. Дальше в никуда. Провал. Пропасть. Вниз по социальной лестнице. В беспросветность нищебродства и скопидомства. Эта тысяча – самое-самое что ни есть последнее. Ее нельзя тратить ни при каких обстоятельствах! Если все будет также беспросветно тянуться и дальше, то хватит, по крайней мере, выплатить остатки зарплат Ирочке и Геннадию, погасить коммунальные платежи по офису. О том, что будет после этого, лучше и не думать.

Принесли закуски. После первой бутылки Шкапчик раскраснелся, стянул с шеи галстук, смяв его, сунул в карман пиджака, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. Чтобы не совершить ошибку, как вчера со Стульским, Игорь решил, пока Шкапчик не ушел в астрал, начать с ним разговор о тендере. О себе он не волновался, перед пьянкой выпил штук шесть таблеток активированного угля и пока чувствовал себя совершенно трезвым.

– Смотри, смотри, одна, кажется, уходит! Останутся вдвоем – пойдем знакомиться! – встрепенулся Шкапчик.

Игорь обернулся. Действительно, блондинка с короткой стрижкой встала из-за стола, расцеловалась с подругами и направилась к выходу.

Игорь завидовал людям, способным знакомиться с девушками по пьяни. Сам он в таких случаях терпел фиаско. Возможно, все дело в том, что Игорь не всегда правильно определял для себя ту степень опьянения, в которой следовало это делать. В трезвом состоянии его подходы были скучны, заурядны и несмелы, им явно не хватало нужного лоска, из-за чего обычно они не пользовались успехом у объекта знакомства. Когда он был пьян, все блистательные мысли, идеи, родившиеся и витающие в его голове, которыми он непременно желал поделиться с окружающими, особенно с той прекрасной незнакомкой в обтягивающих джинсах возле стойки бара (в этом состоянии они все были прекрасны), ни при каких обстоятельствах, несмотря на все потуги, не хотели извлекаться наружу. Вместо этого на девушку вместе с икотой невнятно выплескивалось банальное: «Мадам… ик… вы слишком прелестны… ик… для этого места…» После чего прелестную «мадам» сдувало из-за стойки бара и она растворялась в пьяном мареве.