Страница 4 из 14
Начался 1993й год, когда мы говорили с Костиным. И он, делая драматические паузы, рассказывал мне о моём зяте, произведшем на меня неоднозначное, странное впечатление. С одной стороны Лиргамир не мог не понравиться, он был интеллигентен, интеллектуален и превосходно воспитан, к тому же очень радушен, очевидно обожал Таню, правда, этого было не скрыть, даже как-то восхищался ею, к тому же сам он был хорош собой и неглуп, даже остроумен, с ним было приятно и интересно поговорить, слышать то, что он говорит о происходящем вокруг, сейчас все об этом говорили, но он высказался только, когда я предложил эту тему, а до того говорили о том, о чём говорят интеллигентные люди: кино, Таня рассказала о новой моде, что было интересно Марине, новые театральные постановки, тогда выходил новый балет в «Большом» и Марк с Таней собирались пойти…
Он ничем не был похож на Летчика, и я растерялся, но даже, если бы не моё природное любопытство, я хотел всё же понять, с кем почему-то Таня связала свою жизнь.
– …Однако в училище он проучился снова только полтора курса. И открыл фирму. Но, по-моему, натурально «Рога и копыта», хотя и без зиц-председателя, потому что никого теперь за такие вещи не сажают.
– Ты думаешь… он отмывает деньги? – спросил я, удивляясь, неужели этот красивый московский парень, мой ровесник, между прочим, с такими длинными белыми пальцами, изысканно утончёнными чертами лица и белокурыми волосами, вот такой весь… не знаю, художник может быть, участник изощрённых и даже извращённых оргий, вполне могу представить, даже наркоман, это тоже подходит, но отмывать деньги мафии…
На мой вопрос Костин кивнул.
– И чьи? Ты знаешь?
Костин только загадочно скривил рот.
– Ты не поверишь, Платон. Свои.
– Не понимаю… какие свои?
Костин пожал плечами.
– Если бы кто-то знал, он, наверное, уже сел, хотя… Короче, никто не знает, чем конкретно он занимается, никто не брал его в разработку. Он проходил только как родственник по делам смертей его дедов и бабок.
– Ну да… об этом я слышал, – вспомнил я, рассказывала Таня, сам Марк тоже упомянул и не раз, вся эта история была тогда ещё свежа.
– И что, он имеет отношение?
– Не думаю, – Костин закурил следующую сигарету. – Хотя ему прямая выгода, он наследник. Но я не думаю, что Марк Лиргамир это провернул, там если и убийства, то это работа суперпрофессионалов, которым твой зять, конечно, ещё стать никак не мог успеть… хотя… кто знает.
– То есть Марк Лиргамир… тёмная лошадка? – разочарованно спросил я.
– Кроме того, что он голубой я ничего определённого о нём не скажу. И что твоя сестра… хотя он смазливый, может, втюрилась, дурёха, и надеется на путь истинный его вывести, знаешь, как бывает у девчонок: «Он меня любит, ради меня весь мир забудет»?.. Хотя она и не такая наивная, думается, за границу ездила работать уже два раза, пара месяцев целое состояние в кармане, у нас-то столько заработать, это, я не знаю, кем быть…
– Но Марк зарабатывает больше?
– Ты спросил бы.
– А я и спросил. А он сказал, что дедово имущество проживает. Врёт.
– Врёт, – кивнул Костин. – И квартиры, и то, что в них никто ничего не тронул до сих пор, на охрану поставлены, как законсервировал. Даже дача… Он… я думаю, теневик какой-то, Платон. Мать во Внешторге, он ещё несколько лет назад оседлал торговые потоки.
– И что? Не понимаю…
– Раньше, при совке с барыгами всевозможным сотрудничал, за определённую мзду, теперь фирмы-посредники существуют на подставных лиц, а на деле – его. Сеть только ширится. Но… ничего преступного. По крайней мере, пока. Между прочим, если бы ты не просил, я вообще ничего не знал бы о нём, нигде он не фигурирует, о нём никто не знает. А так… да тоже, знаешь, даже каким-нибудь бывшим ОБХС не к чему придраться. К нему деньги реками текут, все в тени, и ничего незаконного…
– Так он… миллионер, что ли?
Костин кивнул:
– Мультимиллионер. Долларовый притом. Твоя сестрёнка-то и не в курсе, небось, девчонка совсем, – усмехнулся Костин, ёжась.
А вот в этом я не был бы так уверен, как ни странно, Таня и Марк довольно близки, и потом Таня совсем не такая девчонка, как другие её ровесницы.
– Не уговаривает вместе с мамашей в училище вернуться?
Он засмеялся, нос красный, даже и посинел, возвращаться надо. Н-да, я много чего ожидал, но того, что Марк теневой магнат не предполагал, опасался, что каким-нибудь наркодилером подрабатывает, думал, чтобы Таню не замазал, а он…
Я Таню спросил о нём, узнал с удивлением, что они не спят вместе, потому что, что бы ни говорил Костин, а на Таню её муж смотрел, как полагается нормальному мужику его возраста, тогда я и сказал ей, что не стоит отказывать ему, если он этого хочет, и не потому, что могут быть измены, а потому, что то, как Марк смотрит на Таню, как говорит, как обращается с ней, мне казалось немного избыточным. А любая избыточность пугает.
Но это всё хоть и занимало мои мысли, но недолго, выяснив для себя картину настоящего, я стал жить дальше. Но без сюрпризов со стороны Тани не обошлось. Вскоре, в течение года, наверное, выяснилось, что вместо того, чтобы быть нормальной женой своему мужу, она встречается с двумя мужчинами. Один был её одногруппник и ещё один – известный художник, её профессор. Я узнал об этом, потому что возник шорох, что Вальдауф уходит от жены, это заинтересовало меня, как журналиста, хотя я и не писал светских хроник, но работал уже в то время на телевидении, думая, как бы мне вернуться на прежние мои позиции, когда я, благодаря Таниным ужасным злоключениям прославился, написав несколько острых статей. Пока мне не удавалось повторить тот успех. Многие помнили моё имя, но время теперь текло так быстро, а самые яркие события я пропустил. И вот среди развала, распада, беготни из издания в издание, потому что газеты и даже телеканалы стали то закрываться, то открываться с новыми названиями и новыми хозяевами, вместо пары десятков государственных, появились в короткое время пара сотен новых, частных…
И вот такая подковёрная информация, осведомители у меня теперь были всюду, притекла из самого театра. Я поехал, пусть супруга Вальдауфа балерина не из прим, но известная, проник со своим удостоверением за кулисы, иду коридорами, девушки хорошенькие, мно-ого, я знал о Катиной мечте, о балете, но чтобы она одна из этих, многих? Нет, Катя единственная…
Но я отвлёкся на свои мысли и чуть не прошёл мимо цели, но именно благодаря этому услышал больше, чем мне сказали бы в возможном интервью.
– …Да нет же, Катерина Петровна… девчонка! Студентка его, такая же художница, чтобы они провалились, малевалки эти… он всегда заводил пару-другую интрижек, я понимаю, он художник, ему нужны свежие эмоции, музы там… ну и ладно, но… Когда мы поехали с ним в отпуск, смотрю, а у него все блокноты в набросках, раньше бывало, но редко, он не пейзажист, вы знаете, а что рисовать в Крыму, кроме природных красот?.. А тут девица…
– Девица? Господи, ну и что…
– Да, казалось бы, ничего… но… понимаете… её было как-то чересчур много. Ну ладно, набросков десять-двадцать, но два блокнота… но как-то отговорился, я допытываться не стала…
– И правильно.
– Вот-вот… Но он стал каким-то… не знаю, не таким. Пропадал в мастерской как никогда. Год прошёл, всё вроде было спокойно… кроме того, что он стал какой-то рассеянный, похудел и… Вдруг сказал: «Мы должны развестись, я люблю другую. Прости», ну, безумие какое-то, и всё… Мы столько лет вместе, столько пережили всего и вот… я опешила, конечно, даже не сказала ничего, просто какой-то столбняк… а потом… Я… как-то поехала туда, в его мастерскую… и… знаете, что: я не видела ещё такого… вся мастерская увешана портретами. Одна и та же… я тогда – в училище, надеялась застать его, ведь неделями пропадал…
– Пошла бы в дирекцию…
– К ректору? А что скажешь? Не старые времена, свобода теперь… как-то стыдно стало. Скажут: «чего ты хочешь, старая дура?».
– Ну какая ты старая?