Страница 4 из 5
Назавтра я весь день ходила вокруг телефона и боялась поднять трубку, а вечером у меня был прямой эфир на радио. Час. Меня пригласил мой друг, поэт, это теперь была его работа. А я в ответ попросила его вести мой вечер.
В студии я читала стихи, мы беседовали непринуждённо, отдыхали, пока звучали песни. И вдруг он сказал в микрофон, что я – совесть писательской организации.
– Почему я так сказал? – Мы шли с ним по заснеженной улице к метро. – Наверно, у меня было такое ощущение.
– А я просто онемела.
– Да, была пауза. Но ты быстро справилась.
– Практика, дорогой. Я-то себя ощущаю самой большой дурочкой писательской организации. Ну, скажи, кто бы мог ещё попасть в такую ситуацию, да нет, смоделировать её! Может, отменить вечер?
– Не выдумывай. Хочешь, я скажу, как тебя подставили с книгами?
– Я сама.
– Главное, успокойся. Ты плохо выглядишь.
– Первый раз в жизни ты мне говоришь, что я плохо выгляжу. Я не сплю, понимаешь? Такое отчаяние! Легче всего – выйти из окна и ни за что не отвечать.
– Дурочка.
Двадцать пятого я не смогла больше бороться с собой и набрала этот проклятый номер. По-моему, я забыла сказать «здравствуйте». Вполне возможно.
– Толя? Рэна?
– Светлана, вы невоспитанная женщина, – полетели в меня её согласные, – Толи нет. Я не в курсе дела. Я не знаю, где он и когда вернётся. Вы надоели мне со своими проблемами. У меня больна подруга, и мне не до вас. Не звоните больше. Толя сам позвонит вам, когда вернётся.
– Но у меня… – Она повесила трубку.
– Так, – сказал Витя, – мы же с тобой технари. Это дело надо запараллелить. Что у тебя с рекламным сборником?
– Выйдет в третьем квартале, если опять не отодвинут.
Этот сборник тоже был нежданным подарком судьбы.
Союз писателей затеял выпуск Рекламной библиотечки поэзии ещё весной, и я каким-то чудом оказалась в списке авторов. Дали всего четыреста строк, я выбирала их методом исключения. И не могла поверить в своё счастье. У меня так давно не выходили книги!
Но выход всё откладывался – сначала был четвёртый квартал, потом второй будущего года, потом третий…
– Пойди к редактору, расскажи всё, как есть. И что ЦДЛ, между прочим, тоже подставили.
– Ты думаешь, получится? Я попробую.
Редактор сидел за столом, заваленным тонкими папками. Я положила перед ним пригласительный билет.
– Спасите меня! У меня объявлена презентация, а книг нет. Я просто с ума схожу! Никак нельзя срочно выпустить рекламный сборник? Я попала в такое положение…
– Вы заплатили им все деньги сразу? И до сих пор нет корректур? Почему же вы к нам не пришли, всё давно было бы сделано в лучшем виде. Ну, женщины! Впрочем, вы женщина в квадрате, вы же поэтесса! Так. Так-так. Попробуем позвонить в типографию. – Он набрал номер: – Наталья Дмитриевна, у нас вечер в ЦДЛ срывается. У Светланы Гершановой. Тридцатого. Издатели взяли все деньги ещё в прошлом году и кормят обещаниями. Да, понимаю, всё отложим. Светлана, сможете сейчас отвезти рукопись?
– Конечно! Спасибо вам!
– Потом скажете спасибо. На вечер пригласите?
– Ещё бы! И скажу со сцены, как вы меня выручили.
Моя рукопись была на подоконнике, я легко нашла её в стопке одинаковых папок.
Из типографии я поехала к Валере в Большое издательство.
– Валера, что это делается! Аннотация ещё у меня, корректур нет, вечер через четыре дня, и Рэна говорит, что я надоела ей со своими проблемами.
Валера набрал тот же номер. Ему ответили сразу. Трубка всё говорила и говорила, он тщетно пытался вставить хотя бы слово:
– Но он… но она… ты можешь мне сказать… – У него было такое терпеливое выражение лица, одна боль и терпение…
И я вдруг подумала: Толя тут ни при чем, он загнал меня в эту петлю для неё, Рэны. И может, сейчас на мои деньги выходит её книжка…
– Она плачет, у неё действительно больна подруга, а ты звонишь беспрерывно.
– Я не звонила три дня. А у меня через четыре дня вечер, ты видел пригласительный? Я просто схожу с ума! И все встречи на гастролях расписаны. Они ещё не знают, что я еду без книг!
Вечером позвонил Толя.
– Слава Богу, разве так можно?
– Вы можете утром отдать мне аннотации?
– Конечно. Я и сейчас могу их вам привезти.
– Нет, утром. Я еду за корректурой, они позвонили, что всё готово. Встретимся по дороге.
– Я вычитаю за ночь, но успеют они к тридцатому с тиражом?
– Будем стараться. До завтра.
Мы с Витей сидим в машине у метро «Краснопресненская», как договорились, и ждём издателя. Я вздрагиваю от каждой дублёнки, выходящей из метро. Очень холодно. Не хватает мне разболеться за три дня до вечера и четыре – до гастролей.
– Он не придёт. Полчаса прошло.
– Как это не придёт? Это всё твои фантазии.
– Он не придёт.
Через час мы уехали от метро, я просто закоченела.
Двадцать восьмого ночью он пришел без звонка и принёс корректуру.
Я даже не спросила его, отчего он не пришел на «Краснопресненскую».
Я смотрела на эту синьку где странички были с ладонь, как в железнодорожном справочнике, полей не было, строчки то сбегались в одну линию, то расходились веером…
– Толя, почему такой формат? Это просто никуда не годится. Посмотрите, какой набор! А какой шрифт! И обложку я подписала – смотрите, вы привезли мне оттиск обложки одного формата, а текст – другого!
– Обложку можно уменьшить.
– Зачем? Кому нужно такое уродство?
– Ну, ошиблись они с форматом. Сами ошиблись, сами пусть и поправляют. Но если оставить всё, как есть, дней через пять тираж будет готов.
– Через пять дней у меня уже будут идти гастроли. Вы меня очень подвели, у меня просто слов нет. И где корректура второй книги? Вы что, так и не запустили её в производство?
– Не готова. Они могут работать последовательно, а не параллельно.
– Но у меня в пригласительных две книги!
– Не получилось. Как только вы вернётесь, у вас будут обе корректуры.
– Не ждите моего возвращения, привезите и отдайте маме.
– А тем, кто может заказать массовый тираж, – может, вы дадите им эту корректуру? Её вполне можно читать.
– Её никому и показывать нельзя. Кто закажет тираж при такой полиграфии?
– Вы преувеличиваете. Поля в корректуре не видны, они будут обязательно. Ну, шрифт, расстояние между строчками…
Наверно, я закажу компьютерный набор и уже готовый отвезу в типографию.
– Толя, я обязательно должна видеть корректуры. Новый набор – это новые ошибки, поверьте моему опыту.
– Какой разговор! Какие могут быть проблемы! Конечно, у вас будут корректуры.
– Что поделаешь! Тридцатого меня ждет позор в ЦДЛ по полной программе.
– Зачем вы назначили вечер, не видя книг?
– Вы ведь обещали!
– В договоре первое марта, а не первое февраля.
– Вы же сами сказали, это пустая формальность, вам нужна хоть капля доверия! Вы получили полное доверие, все деньги, а теперь говорите про первое марта?
– Я старался. Не получилось.
– Уходите. Мне ещё ночь работать.
– А может, оставим всё, как есть?
Ошибок была тьма. Спать я легла около четырёх утра, в десять он приехал за корректурой.
– Толя, у вас есть образец. Мне нужен такой же формат, бумага, обложка. И ни в коем случае не отдавайте книги в производство без моей подписи.
– Главное, не переживайте – всё будет хорошо!
Наверно, я выполнила план по неприятностям. Книги действительно печатаются быстро – накануне вечера Витя привёз тираж тоненьких сборничков, из семи страничек мелкого шрифта. Они пахли типографской краской, как настоящие книги. И в них были мои стихи! Нет, всё не так безнадёжно.
Мы поехали на репетицию.