Черный Принц

Впрочем, говоря по совести, принц Уэльский не счёл эту новость однозначно хорошей. Пусть часть полученного выкупа в конце концов и осела в его казне в качестве погашения расходов на экспедицию, он полагал сумму вознаграждения явно недостаточной компенсацией за провал Реймсской кампании. Деньги не имели в глазах Эдуарда Вудстокского той же ценности, что победа в бою или достижение поставленной цели.

Что касается новостей очевидно печальных, то принца сильно расстроила гибель друга его детства Роджера Мортимера, графа Марчского, около Руврэ, к югу от Гийона — он был убит 26 февраля 1360 года, возможно, во время фуражировки. Второе известие касалось Англии: в начале марта французский десант совершил нападение на Уинчелси и нанёс большой ущерб городу. Неприятель был изгнан, но правивший в отсутствие короля совет решил во избежание дальнейших неожиданностей перевести пленного Жана II в замок Беркемстед, принадлежавший Эдуарду, на что у него испрашивалось дозволение. Принц немедленно продиктовал ответ:

«Приказ сэру Джону Клею, клерку и генеральному казначею принца в Беркемстеде. Во исполнение решения королевского совета в Англии о том, чтобы французский король на некоторое время оставался в Беркемстедском замке принца для безопасности его персоны, — передать ключи и помещения в замке тем, кто доставит его туда»81.

Трезво взвесив свои шансы на коронацию в Реймсе, которые стремились к нулю, Эдуард III решил заставить дофина хотя бы ратифицировать мирный договор. Он выступил на Париж, и отряды принца Уэльского присоединились к основным силам. Армия опять выстроилась в три колонны и медленно двинулась на север к столице Франции, опустошая на своём пути все окрестности.

Уже под самым Парижем, проходя через Турнель в окрестностях Фонтенбло, Эдуард Вудстокский наткнулся на бастиду, гарнизон которой был укомплектован известными рыцарями и всячески демонстрировал желание вступить в бой. Принц окружил её, установил осадные орудия и после трёх или четырёх дней блокады вынудил гарнизон сдаться. В плен попали в числе прочих сеньоры де Бувиль и д’Эгревиль, мессиры де Агенье, Жан де Бар, Гийом дю Плесси и Жан Брак, а также 40 латников и множество простых солдат. Конечно, эта победа не изменила кардинально положения дел, но хотя бы позволила принцу отвести душу.

Тридцатого марта Эдуард подошёл к Парижу с юга и разместил своих солдат между Корбеем и Лонжюмо. Эдуард III встал лагерем в Шантлу. Естественно, у короля даже мысли не возникало о штурме — после провала осады провинциального Реймса где уж тут думать о взятии столицы? Однако войско, стоящее у ворот Парижа, было весьма серьёзным аргументом в дипломатическом торге.

Как всегда, принц не рвался принимать участие в переговорах. Прежде всего, это не позволялось его положением наследника трона — ведь по своему статусу он был равен дофину Шарлю, а тот до личного участия в обсуждении договора не снизошёл. Но главное, что деятельному и отважному военачальнику, в общем-то, претило заниматься юридической казуистикой. Поэтому на конференции, открывшейся 3 апреля в Лонжюмо, англичан представляли герцог Ланкастерский, графы Нортхэмптонский и Уорикский, сэр Джон Чандос и Уолтер лорд Мэнни. Все они обладали немалым опытом ведения переговоров. От французов прибыли коннетабль Робер де Фиенн, маршал Бусико, сеньор де Гарансьер, сеньор де Винье и монсеньор Симон де Бюси. К обсуждению присоединились также посланники папы Иннокентия VI — магистр ордена доминиканцев доктор Симон де Лангр, декан Чичестерского собора Уильям Линн, аббат Клюни Андруан де ла Рош и наместник дофина во Вьеннуа Юг Женевский, сеньор д’Антон. Как бы то ни было, принц не много потерял, отказавшись участвовать в переговорах, поскольку закончились они быстро и безрезультатно. Итог весьма чётко подвела французская сторона: «Переговоры закончились абсолютно ничем из-за чрезмерных требований неприятеля»82.

Раз мирные инициативы своей роли не сыграли, англичане обратились к своей обычной тактике запугивания. Войска Эдуарда III с энтузиазмом принялись разорять окрестности Парижа. Они сожгли деревни Монлери и Лонжюмо, вынудив жителей бежать под защиту городских стен. Со своей стороны, дофин предпринял нестандартный ход, который вряд ли принёс ему любовь местного населения: он приказал сжечь предместья Сен-Жермен, Нотр-Дам-де-Шан и Сен-Марсо, чтобы англичане не смогли использовать их в качестве прикрытия для нападения на город. Впрочем, некоторые современники полагали, что это всё-таки было делом рук англичан — а конкретно, принца Уэльского и герцога Ланкастерского83.

Париж не был готов к длительной осаде — хотя боевой дух горожан был достаточно высок, но припасов не хватало, особенно с учётом сбежавшихся в город жителей предместий, окрестных городков и деревень. С другой стороны, и английская армия не могла долго поддерживать блокаду. Поэтому Эдуард III попытался выманить дофина в чистое поле и дать ему бой на открытой местности. Однако Шарль не клюнул на манёвры неприятеля, и сторонам опять пришлось садиться за стол переговоров. 10 апреля работа конференции с участием тех же представителей возобновилась, но вновь закончилась провалом из-за непримиримых позиций англичан и французов.

Эдуарду III ничего не оставалось, кроме как отступить. Но перед отходом он сделал последнюю попытку навязать дофину сражение. Рано утром 12 апреля король выстроил армию у стен Парижа. Сам он командовал центром, герцог Ланкастерский — авангардом, а Эдуард Вудстокский — арьергардом. По традиции 30 оруженосцев, в том числе несколько человек из свиты принца, были посвящены в рыцари. В очередной раз стало ясно, что дофин по-прежнему не собирался принимать вызов и выводить войска из города. Тогда воины, только что получившие рыцарские шпоры, отправились в набег на предместья. Там у них завязалась мимолётная стычка с примерно равным количеством французских рыцарей, во время которой сэр Ричард Баскервилл-младший, сын сподвижника принца, сражавшегося с ним плечом к плечу при Креси и Пуатье, был сбит с коня. Он отважно защищался, пока к нему не подоспела подмога.

После этого столкновения армия отступила на юго-запад в сторону Шартра. На первый день был запланирован долгий переход, уводящий солдат подальше от разорённых областей. Температура ещё больше упала, пошёл мокрый снег и град. Гибли лошади, ослабленные бескормицей, поэтому пришлось бросить большую часть обоза. Король колебался в выборе дальнейшего пути, поэтому войска сначала свернули на юг к Шатодану, а потом на восток к Орлеану. Там в английский лагерь приехал Андруан де ла Рош, аббат Клюни. На этот раз англичане были покладистее: их армия находилась во Франции уже в течение семи месяцев, а добилась при этом весьма неубедительных результатов, хотя была многочисленной и возглавлялась опытнейшими командирами.

Тактика дофина удерживать только большие города вынуждала противника предпринимать масштабные осады. А удержать город с запасами продовольствия было куда легче, чем снабжать большую армию, расположенную у его стен. Взятие относительно небольшой крепости Кале потребовало почти годовой блокады, а Реймс вообще не удалось склонить к сдаче. Успешный захват можно было совершить только с помощью предательства или удачного штурма.

Все эти соображения склоняли англичан к мирным переговорам. Одни хронисты считали, что заключить мир предложил герцог Ланкастерский, другие — что это сделал принц Уэльский. Однако, зная неприязненное отношение Эдуарда Вудстокского ко всякого рода конференциям и переговорам, с большой долей вероятности можно предположить, что герольд Чандос, вероятно, просто польстил своему герою: