Страница 42 из 90
Хотя французы демонстрировали явное нежелание испытывать судьбу в сражении, Эдуард Вудстокский также не стремился лезть на рожон и приближаться к Тулузе, куда вновь удалилась вражеская армия. Вместо того, чтобы двинуться по старой римской дороге на Кастельнодари и Монжискар, он предпочёл держаться южнее. Принять такое решение его побудило ещё и вполне рациональное соображение — неразумно следовать назад по своему собственному следу через разорённые менее трёх недель назад области, поскольку там будет невозможно найти припасы для армии. Да и цель рейда всё-таки заключалась в том, чтобы нанести как можно больше ущерба французским владениям в Лангедоке. Поэтому армия двинулась дальше по нетронутой местности.
Выбранный Эдуардом южный путь вывел его к границе графства Фуа, принадлежавшего Гастону Фебу[63], графу де Фуа и виконту де Беарну. Граф был не только златовласым красавцем, известным музыкантом и писателем, автором «Книги об охоте» и «Книги речей». Он являлся заклятым врагом Жана, графа д’Арманьяка. Отец Гастона считался самым преданным вассалом французского короля в этом регионе, но нынешний владетель графства не унаследовал его политических взглядов. Он стремился стать суверенным владетелем как минимум Беарна и пытался играть на противоречиях между Францией и Англией. Поэтому Гастон всячески уклонялся от участия в военных предприятиях французов и воздерживался от активных действий против англичан.
Естественно, с потенциальным союзником, тем более таким влиятельным, надо было вести себя максимально дружелюбно. Утром 17 ноября Эдуард Вудстокский встретился с графом де Фуа у монастыря Булбонн, где они заключили неформальное соглашение. Гастон Феб обещал не препятствовать своим людям, если они захотят поступить на службу к англичанам, хотя сам формально не становился на сторону Англии. В свою очередь, Эдуард издал приказ, строго запрещавший наносить ущерб любому имуществу графа. В случае крайней необходимости у командиров англо-гасконской армии всё-таки находились действенные рычаги, позволявшие держать солдат в узде. Иначе как войско могло проследовать вдоль границ владений Гастона Феба так, что ни одна из попавшихся на пути крепостей, ни один городок, ни одна деревушка не были сожжены или разграблены?
Приближалась зима, ночи становились всё холоднее, а солдатам частенько приходилось спать под открытым небом. Принц торопился быстрее закончить поход, но армии ещё предстояло повторно форсировать полноводные Арьеж и Гаронну. Через первую реку войско переправилось без особых проблем, и Эдуард повёл его к деревушке Монто, принадлежавшей графу де Фуа. Там он надеялся найти либо паром, либо лодки. Однако жители селения Ноэ, расположенного на противоположном берегу, увели все наличные плавсредства. По счастливой случайности разведчикам удалось найти брод через Гаронну, и армия переправилась по нему, колонной по одному. Это была крупная удача, поскольку днём позже река вышла из берегов, и переправа в том месте стала невозможной. Вымокшие и злые, солдаты принца при полном сочувствии и попустительстве начальства захватили и разграбили Ноэ.
День для армии выдался нелёгким — она совершила двадцатипятикилометровый переход и форсировала две реки. Эдуард Вудстокский дал ей отдохнуть в течение суток. Тем временем разногласия между командующими французской армией достигли критической точки. Жак де Бурбон столь яростно обвинял д’Арманьяка в потворстве англичанам, что тот не мог долее уклоняться от активных действий. В полночь 19 ноября принц получил донесение, что французы покинули Тулузу, обошли англичан и пятью колоннами приближаются к ним с запада. Авангард французов вступил в жестокую схватку с разведывательным отрядом, который вели сэр Бартоломью Бергерш, сэр Джон Чандос и сэр Джеймс Одли. Англичане одержали в стычке полную победу и захватили в плен тридцать двух рыцарей и оруженосцев. Однако генерального сражения после этого так и не произошло — французы поспешно ретировались.
Отряды д’Арманьяка и де Бурбона отошли за реку Сав и расположились лагерем в Ломбесе и Совтере, предварительно разрушив мосты, чтобы не подвергнуться внезапной атаке. Принц был вынужден свернуть на северо-восток и двигаться вдоль берега. По раскисшим от ливня дорогам армия смогла пройти за день всего лишь 15 километров. Утром в воскресенье 22 ноября плотники навели через реку мост, и войско вновь пошло на запад.
Англичане настигли французов у небольшого поселения Оримон и некоторое время преследовали их вдоль долины реки Жимон, пока не дошли до одноимённого города. Окружённый стеной, он стоял на вершине холма, контролируя дорогу из Оша в Тулузу. Казалось, игра в кошки-мышки подошла к концу, поскольку всё свидетельствовало о том, что д’Арманьяк не собирается бежать из Жимона. Перед рассветом 23 ноября Эдуард Вудстокский выстроил свою армию в боевом порядке перед южной окраиной города. Но когда взошло солнце, то стало ясно — неприятельское войско под покровом ночи свернуло лагерь и отступило, в очередной раз обманув надежды принца на генеральное сражение.
Эдуард приказал форсировать речку и продолжить марш за запад. Главными его врагами отныне стали только погода и недостаток припасов. Вопреки всем трудностям 25 ноября армия переправилась через речку Жер южнее города Флёранс. Колонна принца разграбила и сожгла деревушку Режомон. Весь следующий день войско отдыхало, а разведчики взяли в плен французского латника, отставшего от своего отряда. Тот сообщил, что Жак де Бурбон окончательно рассорился с Жаном д’Арманьяком из-за того, что английской армии не дали генерального сражения. Впрочем, Эдуарда этот вопрос уже мало волновал — до границ Аквитании было рукой подать.
Через две последние реки Баиз и Осс, преграждавшие путь домой, войска переправилась к югу от Кондома в полном беспорядке. После этого штандарты и баннеры были свёрнуты, и рейд закончился. Принц 28 ноября распустил большую часть гасконских отрядов и выплатил им положенное вознаграждение.
Эдуард Вудстокский был очень доволен результатами рейда, хотя в чисто военном отношении они казались более чем сомнительными. Ни одного генерального сражения не было дано, никаких новых территорий не присоединено, ни одного замка и города не захвачено. А ведь когда англо-гасконская армия шла к Каркассону, всем казалось, что остановить её невозможно, что она дойдёт до Монпелье и даже до Нима, и к английской Аквитании присоединится весь Лангедок до самых берегов Средиземного моря.
Такому всеобщему убеждению в немалой степени способствовала тактика пассивного сопротивления, избранная Жаном д’Арманьяком. Обладая армией, превосходящей по численности войско Эдуарда, он вроде бы демонстрировал полное бессилие, так и не решившись встретить врага грудью. У современников даже было предположение, что наместник Лангедока вступил в секретный сговор с англичанами43. Впрочем, оно было не только бездоказательным, но и вряд ли истинным — почти наверняка д’Арманьяк сохранял верность королю Франции. Что касается его тактики, то она, возможно, была верной, поскольку французы, скорее всего, потерпели бы поражение в бою, несмотря на численное превосходство.
Со своей стороны, Эдуард Вудстокский также не особенно старался принудить противника к бою. Он изначально ставил перед собой иные цели, которые весьма точно описал епископу Уинчестерскому опытный администратор сэр Джон Уингфилд, неплохо разобравшийся в экономической стороне похода 1355 года:
«И учинил монсеньор шевоше против своих врагов в течение полных восьми недель, и не останавливался ни в одном месте долее 11 дней. И да будет вам доподлинно известно, что с тех пор, как началась эта война против короля Франции, не было у того ещё ни таких потерь, ни таких разрушений, как во время этого шевоше. Земли и добрые города, разорённые в этом шевоше, приносили королю Франции ежегодно больше денег, чем половина его королевства, если не считать доходов от чеканки монет и таможенных сборов в Пуату, что я могу подтвердить вам отчётами, обнаруженными в домах сборщиков налогов в разных городах. Так, Каркассон, Лиму и ещё два других города близ Каркассона покрывали королю Франции каждый год содержание 1000 латников, а кроме того приносили 100 тысяч старых крон на военные расходы. И знайте, что согласно обнаруженным отчётам города в окрестностях Тулузы, которые мы разрушили, и города близ Каркассона, равно как Нарбонн и города близ него, предоставляли ежегодно на войну свыше 400 тысяч старых крон помимо вышеуказанной суммы, как нам говорили жители больших городов и другие люди в тех местах, которые были хорошо осведомлены об этом. И если бы по милости Божьей монсеньор имел бы достаточно денег, чтобы вести эту войну во благо короля и ради собственной чести, он бы легко расширил границы и завоевал много земель, ибо враги наши были сильно подавлены»44.
63
Феб (от др.-греч. — сияющий) — в древнегреческой мифологии прозвище бога Аполлона.