Черный Принц

Турнир оказался жарким. Известные воины, принимавшие в нём участие, вовсю демонстрировали своё умение владеть оружием, невзирая на лица и титулы соперников. Эдуард Вудстокский никому не уступал ни в доблести, ни в рыцарском искусстве. Он наносил удары и принимал их — в результате доспех его коня был так сильно повреждён, что потребовал немедленного ремонта. В Лондон был спешно отправлен гонец: «Приказ сэру Питеру де Лейси, клерку и генеральному казначею принца в Лондоне, или же его заместителю. Со всей возможной поспешностью и в соответствии с инструкциями, данными кузнецом принца Роджером, обеспечить доставку четырёх [доспешных] частей, которые принц приобрёл для своих дестриэ для последующих турниров. Доставить их Роджеру, как только они будут изготовлены»30.

Впрочем, принц мог бы и не торопиться, поскольку следующего турнира ему пришлось дожидаться больше года. По странной прихоти короля на этот период рыцарские состязания оказались под запретом в Йоркшире, Лондоне, Херефорде и Хантингдоне. Подобная строгая мера в Англии не была чем-то из ряда вон выходящим, но обычно её вводили в смутные времена. Так, очень часто проведение турниров запрещал Эдуард II, опасавшийся заговоров со стороны собственных баронов. Почему к подобным ограничениям прибег Эдуард III, совершенно непонятно — шла вялотекущая война с Францией, и правитель по идее должен был наоборот поощрять воинские игры у всех сословий королевства.

Начало 1354 года Эдуард Вудстокский провёл в Беркемстеде. Здесь он неожиданно для себя получил письмо от Шарля Злого, короля Наварры, с которым до тех пор не поддерживал никаких контактов. Собственно, тайные мотивы Шарля принц понял, ещё не дочитав до конца послание — тот крайне нуждался в поддержке Эдуарда III. Наваррец принимал непосредственное участие в убийстве Карлоса де ла Серда и, естественно, опасался мести как со стороны сторонников покойного коннетабля, так и со стороны Жана II Доброго, короля Франции, любимцем которого был испанец. Шарль весьма самонадеянно просил английского короля срочно отправить латников и лучников в крепость Кале и замок Гин, чтобы они были готовы по первому зову прийти к нему на помощь. Король Наварры не был уверен в том, что сможет убедить Эдуарда III в целесообразности таких действий, и счёл нелишним отправить одновременно второе письмо — наследнику престола. Вероятно, он надеялся, что если английский король будет колебаться, то его воинственный сын однозначно выступит за обострение отношений с Францией. Однако пронырливый политикан просчитался — оба Эдуарда одинаково скептически отнеслись к его предложениям, и никаких войск на континент послано не было.

В марте принц вновь направился в Соннинг — без особой цели, просто потому, что ему нравился этот старинный городок. Сделав порядочный крюк, 28 апреля он добрался до Вестминстера, где заседал Парламент. Слушая краем уха, как лорды зачитывают свои бесконечные петиции, Эдуард Вудстокский обдумывал новый план. Очевидный успех миссии в Чешире натолкнул его на мысль навести таким же образом порядок в Корнуолле. Не откладывая дела в долгий ящик, принц в мае послал туда гонца с приказом отремонтировать дома, где он собирался остановиться сам и разместить свиту.

Эдуард планировал отбыть в путешествие в начале июля, но смог выбраться из столицы только во второй половине месяца — как и в Чешир годом ранее, что было воспринято им как доброе предзнаменование. В конце июля принц был в Глостере, 11 августа миновал городок Чадли в Девоне и спустя семь дней въехал в Лонстон. На мосту через реку Тамар в двух с половиной километрах от города его встретил Джон Келлигрей, облачённый в церемониальный серый плащ. Этот дворянин держал от него земли, за что нёс особую повинность. В обязанности Келлигрея входило сопровождение герцога Корнуоллского в течение сорока дней повсюду, даже по самым отдалённым уголкам, всякий раз, когда тому взбрело бы в голову посетить Корнуолл.

Вернуть герцогство в русло законности и порядка оказалось куда более сложной задачей, чем справиться с мошенниками и лиходеями в Чешире. Принцу пришлось применять закон по всей строгости против тех, кто самовольно охотился в его парках, безбоязненно грабил в гаванях стоящие на якоре корабли или уклонялся от выплат налога на олово. Последние особенно беспокоили Эдуарда: львиная доля доходов поступала именно от оловянных рудников или торговли оловянными изделиями, так как в остальном Корнуолл был относительно бедным уголком Англии. Кое-что дополнительно приносили портовые сборы, но вот сельское хозяйство не давало практически ничего.

Досталось от принца нерадивым служащим, подраспустившимся в отсутствие своего сеньора. Потерял свою должность корнуоллский управляющий Джон Кендал — правда, вскоре был в ней восстановлен. Джон Дэбернаун, занимавший пост шерифа с 1350 года, был безжалостно уволен. Формально его сменил сэр Джон Салли, который не смог вовремя прибыть в Корнуолл. Принц не собирался попусту терять время и 18 августа назначил шерифом Роберта Элфорда. Другие обязанности Дэбернауна, который являлся одновременно хранителем ленов Девона и Корнуолла, были выведены из компетенции шерифа и отданы Джону Скирбеку. Сам же Дэбернаун получил приказ в кратчайшие сроки взыскать все недоимки, накопившиеся за время его службы.

Впервые оказавшись на этой древней земле, гордившейся своими кельтскими традициями и крайне настороженно относившейся ко всему английскому, Эдуард Вудстокский пожелал первым делом осмотреть имевшиеся здесь цитадели. Он провёл много времени в Рестормелском замке, возведённом сразу после нормандского завоевания, а в 1337 году перестроенном Эдмундом, графом Корнуоллским. Замок окружали мощные стены, в главной башне размещались большой зал, три жилых палаты, столько же погребов и часовня с образом Пресвятой Марии, выполненным из алебастра. Крыша была покрыта свинцовыми листами, во многих местах разошедшимися и с трудом защищавшими внутренние помещения от дождей. Полуразрушенные ворота производили гнетущее впечатление. В плачевном состоянии находились почти все замковые сооружения — кухня, пекарня, конюшни и водопровод. Эдуард Вудстокский приказал произвести кое-какой ремонт там, где он настоятельно требовался, чтобы замок окончательно не превратился в руины. Именно здесь, в обветшалом Рестормелском замке он принимал присягу феодальной верности от своих корнуоллских вассалов.

На обратном пути к столице принц на несколько дней воспользовался гостеприимством Джона Грандисона, епископа Эксетерского, и остановился в его дворце, чтобы уладить несколько важных дел в Девоншире, где у него имелось несколько маноров. В свои поместья под Лондоном он вернулся в начале сентября. Немного передохнув, принц отправился в паломничество к храму Богородицы в Уолсингеме, чтобы отблагодарить Пресвятую Деву за помощь, оказанную при умиротворении Корнуолла. По возвращении он отпраздновал Рождество в Беркемстеде вместе с бабушкой — вдовствующей королевой Изабеллой, когда-то носившей гордое прозвище Французская Волчица.

В феврале Эдуард Вудстокский участвовал в турнире, который состоялся в Вудстоке — первом после прошлогоднего Элтемского. В этом замке его мать Филиппа Геннегауская произвела на свет ещё одного сына — Томаса, и турнир был приурочен к истечению 40-дневного срока с момента родов, во время которого роженица считалась нечистой. Оставив Вудсток в распоряжении Филиппы, принц уехал в Лондон и несколько месяцев провёл в своём городском доме Палтни-Инн, никуда надолго не выезжая и занимаясь в основном рутинными делами.

Череда перемирий между Англией и Францией тянулась аж с 1347 года, однако локальные военные действия, как уже было сказано, надолго не затихали. В Гаскони французы постепенно восстанавливали контроль над городами Сентонжа и Пуату, англичане время от времени переходили в контратаки. Борьба велась в основном руками наёмников-рутьеров вроде Пьера Морена, который согласно полученному от французов патенту получал годовую ренту с любых земель или городов, захваченных им у противника. Не брезговали разбоем и английские гарнизоны, добывая таким способом себе пропитание и богатство.