Черный Принц

Армии, стоящей в обороне, гораздо легче было обеспечить эффективную связь между отрядами. Свидетельством тому, что англичане действительно смогли её наладить, могла служить своевременная отправка королём резервов и подкреплений принцу. Что, кстати, резко контрастировало с неспособностью французов элементарно скоординировать свои атаки.

Помимо опыта, полученного от непосредственного участия в крупном сражении, принцу Уэльскому посчастливилось присутствовать на военных советах, в которых участвовали опытнейшие воины. А в таких ветеранах у англичан недостатка не было: к примеру, графы Уорикский, Эранделский, Оксфордский и Саффолкский служили в шотландских и фландрских кампаниях 1333—1345 годов. Граф Нортхэмптонский воевал в Шотландии, Фландрии и Бретани, причём в 1342 году при Морле он воспользовался весьма похожей тактикой. Спешенные латники и лучники в оборонительной позиции помогли ему тогда устоять против значительно превосходящей по силам французской армии.

Собственно говоря, и у Филиппа VI были опытные военачальники. Так, одним из величайших воинов своего времени считался Иоганн Богемский. Он сражался в Литве в 1328, 1329, 1337 и 1345 годах, в Италии в 1330 и 1331 годах, и во всех битвах ему сопутствовал успех. Но при Креси он был уже в преклонных летах и потерял зрение.

Сам король Филипп VI также имел боевой опыт. Его кампания 1328 года закончилась победой при Касселе над ополчением фламандских городов. Это был, вероятно, один из последних случаев, когда традиционная кавалерийская атака рыцарей решила исход сражения. Возможно, она и внушила французскому королю необоснованное доверие к подобной тактике. С другой стороны, король сознательно выбрал немедленное наступление как меньшее из двух зол, поскольку знать не простила бы ему колебаний и промедлений. Большинство французских хронистов считало, что инициировал гибельную атаку сам Филипп, и конкретно в этом случае дело было совсем не в пренебрежении рыцарей к дисциплине. Хотя в целом французы действительно дрались так, как будто сошли со страниц куртуазных романов, где ценилось в основном личное геройство воина. В то же время англичане полагались на такие прозаические детали, как организация и тактика. Но итогом сражения стал парадокс: юного принца Эдуарда при Креси превозносили именно за его личное боевое мастерство — то есть именно за то качество, которое поднималось на щит французским рыцарством.

Глава четвёртая

ОСАДА КАЛЕ

Теперь Эдуарду III был открыт путь на север. Он мог беспрепятственно двигаться на встречу со своими союзниками-фламандцами, не опасаясь удара в спину, и вновь установить контакт с Англией, что было крайне необходимым, ибо его армия срочно нуждалась в провианте. Тем не менее, весь следующий день 27 августа он провёл на поле боя в знак победы, как положено по традиции. Затем король с принцем отправились в цистерцианское аббатство Валуар у деревушки Ментене, где состоялись торжественные похороны павших в бою французских принцев. Эдуард Вудстокский явился на церемонию в чёрных траурных одеждах. За ним стояли все командиры английской армии.

Купаясь в лучах заслуженной славы, принц не забыл тех, благодаря кому он уцелел в бою, и не замедлил вознаградить своих рыцарей: «Пожизненное пожалование Ричарду ФицСаймону в знак расположения принца к нему, в размере 20 фунтов ежегодно из доходов Уолингфорда, каковые должны передаваться констеблем или откупщиком Уолингфорда равными долями на Пасху и на Михайлов день. С правом накладывать арест в обеспечение долга на имущество манора Бенсингтон для обеспечения своевременных платежей в случае задержки ренты по какому-либо поводу»47.

Однако Эдуарду Вудстокскому показалось, что за спасение его жизни рыцарь достоин более щедрой награды, и некоторое время спустя он добавил ещё один дар: «Приказ сэру Питеру де Лейси, клерку и генеральному казначею, выплатить [рыцарю]-бакалавру принца сэру Ричарду ФицСаймону в качестве дара от принца 100 марок, которые принц повелел сэру Питеру де Гилдсборо уплатить ему (ФицСаймону. — В. У.) как вознаграждение за труды на службе принца во время последней экспедиции»48.

Точно так же принц посчитал необходимым отблагодарить и второго героя Креси. В счетах камергера графства Честерского под 1347—48 годами появилась запись следующего содержания: «Выплачено сэру Томасу Дэниелу, рыцарю, по приказу лорда из доходов манора Фродшем 13 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов. Упомянутому же сэру Томасу в дар от принца Уэльского 666 фунтов 13 шиллингов 4 пенса»49. И снова принц не ограничился одним только денежным вознаграждением, добавив к нему кое-что посущественнее: «Пожаловано [рыцарю]-бакалавру принца сэру Томасу Дэниелу за добрую службу в войне, равно как за пленение камергера де Танкарвиля, переданного принцу, так и за подъём баннера принца в битве при Креси, 40 марок ежегодно за счёт манора принца Фродшем в графстве Честер — равными долями на Благовещение и на Михайлов день, пока ему и его наследникам не будет дарована земля с доходом 20 фунтов ежегодно в качестве держания в удобном месте»50.

Только 30 августа армия возобновила движение на север. Англичане продолжали методично опустошать и жечь окрестности. Они разорили предместья Монтрея-сюр-Мер, Эсдана и Этапля. 1 сентября принц ночевал в Нёшателе, 3 сентября — в Виссане. В каждом из них его колонна задерживалась по целому дню. Армия шла на Кале. В те времена это был всего лишь незначительный приморский городок в графстве Артуа. Песчаное побережье и неудобная, занесённая илом естественная гавань не привлекали мореходов. В городе обитало порядка 8000 жителей, основными занятиями которых были рыболовство и пиратство.

Однако это не значит, что Кале был совсем не важен для французских королей. Напротив, город являлся главной крепостью на границе с Фландрией. Его укрепления, воздвигнутые ещё в XIII веке графами Булонскими, всегда поддерживались в прекрасном состоянии. Они состояли из двойной стены и двух заполненных водой рвов. Подходы с северо-запада охранялись мощным замком, имевшим собственную оборонительную систему рвов и стен. Гавань, расположенную к северу, от города отделяли также стена, ров и длинная низкая укреплённая дамба.

Теперь, когда фламандцы вступили в союз с англичанами, опасность над приграничным городом нависла нешуточная. Шпионы постоянно доносили французскому королю о неприятельских планах по захвату Кале. Поэтому с начала года в городе находился сильный гарнизон, склады заполнялись провизией, порохом и снарядами для метательных орудий. В июле и августе были предприняты дополнительные меры по укреплению города: в помощь гарнизону прибыли известные рыцари — бургундец Жан де Вьен и Ангерран де Бодо, уроженец Артуа. С 14 августа 1346 года командование принял на себя лично Жан дю Фоссе, заместитель губернатора графства.

Когда английская армия показалась под стенами Кале, её численность вряд ли превышала 7000 человек. Солдаты были измотаны длительным походом и страдали от недостатка провизии. Майкл Нортборо писал: «С тех пор, как мы оставили Кан, мы питались подножным кормом, наши люди испытывали большие трудности и сильный ущерб, однако, хвала Господу, мы не понесли от этого потерь. Но сейчас мы находимся в таком бедственном положении, что полагаемся только на снабжение свежей пищей»51.

Но всё равно подошедшее войско, состоявшее из закалённых в боях ветеранов, оставалось грозной силой. Что же касается проблем со снабжением, что Эдуард III был решительно настроен решить их как можно скорее. Едва выйдя к побережью, он наладил контакт с флотом и первым делом послал в Лондон приказ немедленно доставить продовольствие.

Ждать пришлось недолго — вскоре к Кале прибыл флот под командованием сэра Джона Монтгомери, который доставил англичанам подкрепления и припасы. Теперь можно было заняться организацией регулярной осады.