Страница 91 из 133
Те, кому подобные изменения в статусе «вологодского отшельника» оказались неприятны или безразличны, вернулись к веселью, шампанскому, водке и закускам. Остальные же прочувствовали момент и старались закрепить свои дружеские чувства искренними поздравлениями. Дураков среди присутствующих не было, и странное поведение императора бросилось многим в глаза. «Назаров в большом фаворе у императорского клана», — вот что витало под сводами гостевого зала. Да еще присутствие цесаревича укрепляло эту общую мысль.
Владислав с хитрым выражением на лице расцеловал Тамару и Дашу, тем самым показывая, что и младшая жена Никиты входит в родственный круг Меньшиковых, подмигнул ему:
— Признайся, сюрприз был отменным! Не ожидал?
— Хотя бы намекнули, — проворчал новоиспеченный барон. — На меня ведь сотни человек глядели! А я в ступор впал!
— Зато получилось очень естественно! — цесаревич переглянулся с Софьей, и та кивнула, соглашаясь с мужем. — Даже не подкопаешься, что все готовилось загодя.
— Да, но я-то этого не знал! Я про титул говорю сейчас.
— Ладно, мальчики, можете поговорить, а мы вас покинем, — сообразила Тамара, и вся женская компания удалилась в танцевальный зал, где теперь оглушала ритмами другая группа.
— Прогуляемся, — предложил Владислав и сам же первым направился в длинный коридор, соединяющий оба дворцовых крыла. Перед ним расступались, приветствовали, но никто не пытался отвлечь и заговорить.
Очутившись в относительной тишине дворцового перехода, где кроме них и сотрудников охраны никого не было, наследник активировал «купол тишины», после чего затащил Никиту в уголок с мягкими креслами и диванами, окружавшими столик с закусками и бутылкой шампанского. Волхв заподозрил, что Балахнин все подготовил заранее. У князя много людей бывает, но никому и в голову не пришло уединяться именно в этом месте.
— Я бывал здесь, — небрежно произнес цесаревич, словно прочитал мысли Никиты, и сев в кресло, закинул ногу на ногу. — Не кулуары, но при наших возможностях без труда можно организовать приватность.
Фраза царапнула. Выходит, наследник активно контактирует с Балахниным?
— Князь очень гостеприимен, — продолжил Владислав с непонятными интонациями в голосе. — Отец не препятствует нашему общению. Как наследник я обязан знать своих подданных, кем бы они себя не видели в современной России. Если Алексей Изотович открыто проповедует либеральные взгляды, стоит изучить теоретическую базу сего направления. Зачем, собственно, Балахнин добивается его насаждения на русскую почву, густо удобренную разнообразными сословиями.
— Врага нужно знать в лицо? — усмехнулся Никита и обхватил бутылку шампанского ладонями, раскрывая скрипт «холод». С хлопком вылетела пробка, бокалы наполнились искристым напитком, а на стол посыпались снежинки как побочный продукт легкой магии.
— Знал бы ты, как все нудно, — поморщился Меньшиков-сын. — Ведь все, что проповедует либерализм, по сути, заложено в основах государственного аристократизма. Гарантии частной собственности, свободная рыночная экономика, личная неприкосновенность и прочие завлекательные трескучие фразы, формулы…
— Только все завязано на жестких внутриклановых отношениях с четкой иерархией сверху вниз, — Никита поднял бокал, призывая цесаревича выпить.
— Да, так и есть, — рассеяно откликнулся Владислав. — Идеи князя Балахнина могут лечь на благодатную почву лишь с развалом всей клановой системы.
— Но ведь Балахнин сам является Главой весьма сильного клана, — нисколько не удивился Никита словам наследника. Он давно пришел к подобным мыслям. — Ему нет никакой выгоды рушить сложившийся уклад.
— Ему — нет. А его кураторам из-за границы очень даже хочется установить новый порядок взаимоотношений в обществе. И не только Россия здесь в их планах. Южная и Северная Европа, Китай, среднеазиатские эмираты и ханства тоже под прицелом. Клановость есть главный враг реформаторов. Она препятствует захвату ресурсов и перераспределению их потоков по миру.
— И кто же это у нас мифический враг?
— Новое дворянство, которому не досталась сытная кормушка, — спокойно ответил Владислав. — Именно она опасна государственным устоям. Либерализация общества грозит выплеснуть на улицы маргиналов и обиженных. Нельзя этого допустить. Балахнин вовсе не глупец, как может видеться на поверхности. У него очень четкий план подвести под императорский клан мину замедленного действия. Когда рванет, он первый отметет все, что наговорил, и усилит свое влияние. Или его дети.
— Зачем же об этом открыто говорить в доме главного противника, Ваше Высочество? — нахмурился Никита. Он предчувствовал, что беседа будет крутиться вокруг серьезных тем, и заранее раскидал своих «помощников-убийц» по пустым залам. «Каракатицы» ослепили всю записывающую и следящую технику, операторы чертыхаются и злятся, что картинка потеряна, а звук и так глушится «куполом».
— Хочу, чтобы милейший Алексей Изотович занервничал и стал совершать ошибки, — негромко, без тени улыбки ответил Владислав и припал к бокалу. — Хм, либерал либералом, а вино-то с крымских виноградников… Так вот, насчет его нервозности. Он обязательно ускорит давление на членов клуба «22», чтобы ввести на должность Кормчего тебя, Никита Анатольевич.
— А я до сих пор не могу разгадать комбинацию князя с моим назначением на эту странную должность, — пробурчал Никита, снимая зубами со шпажки оливку. — Что даст ему мое возвышение?
— Появление некоего института справедливости, — рассмеялся цесаревич. — Опять моя придумка, каюсь. Я просто фонтанирую идеями, черт возьми! Возьмем, к примеру, такую ситуацию… К кому обращается обиженный и оболганный человек, когда пройдены всевозможные инстанции?
— К императору, это и так ясно.
— А точнее, в Комиссию Справедливости при Кабинете Его Величества. Там тоже сидят не дураки, расследуют все тщательно. Потому и длятся сутяжества месяцами. А теперь представь, появится параллельный орган с такими же функциями. Пара-тройка удачных разбирательств и вынесение справедливого вердикта — и?
Никита призадумался и с толикой неуверенности предположил:
— Комиссия Справедливости начнет утрачивать свои позиции. А это удар по престижу власти.
— Видишь, сам все понимаешь, — назидательно поднял палец Владислав. — Вообще, идея таит в себе несколько смыслов. Не получится одно, выйдет другое.
— А что думает император?
Цесаревич пожал плечами и покрутил в руке бокал.