Момент бабочки

Никита Баландин

Момент бабочки

Предтеча

Свежий воздух и чистое голубое небо всегда оказывали позитивное воздействие на психику Марка. Несколькими секундами ранее его грудь разрывало от негодования, а в ушах, особенно справа, стоял такой грохот, что не слышно было собственных шагов. Но стоило только входным дверям разъехаться, майским ароматам коснуться ноздрей, как тиски, сжимавшие сердце, тотчас ослабли. Спустя пару мгновений звуки улицы, подобно спасительным назальным каплям при плотном насморке, устранили шумовую завесу, и до разума, чудом пережившего столь разрушительный эмоциональный шторм, донесся щебет птиц.

Марк резко выдохнул. Узкие плечи опустились, следом за ними склонилась и голова с длинными волосами, придав высокой худощавой фигуре сходство с покосившимся деревом. Затем последовали протяжный вдох, короткая задержка и более спокойный выдох. Теперь покинувший старое кирпичное здание мужчина стоял прямо: острый подбородок чуть вздёрнут, карие и слегка выпуклые глаза ищут что-то в окнах напротив.

Эти дома, эти неширокие по российским меркам улочки видели многое. История небольшого пятачка земли, относящегося к муниципальному округу Московская застава, насчитывала не одну сотню лет. Некоторые здешние постройки, кроме шуток, являлись очевидцами крушений двух предыдущих государств. Иные, напротив, выросли уже в двадцать первом веке и своим существованием олицетворяли неумолимое течение времени. Оно, словно жернова Господни, беспощадно перемалывало дороги, города, страны и целые цивилизации.

В повседневности люди редко соотносят себя с глобальными историческими процессами, словно все поворотные моменты либо давным-давно пройдены, либо поджидают человечество в настолько далёком будущем, что и представить сложно. В действительности же преобразование материального мира и общества происходит непрерывно, прямо под носом у обывателя, свидетельств чему найдётся немало – стоит лишь раскрыть глаза.

Эта простая, причём весьма расхожая мысль посетила Марка, когда он увидел проезжающий мимо старенький автомобиль. И рассеялась, подобно облаку пара, едва осколок уходящей эпохи скрылся за поворотом. Таких средств передвижения в городе оставалось ещё немало, а уж по стране – даже говорить нечего. Упрямые ретрограды до последнего цеплялись за индивидуальный бензиновый транспорт, предпочитая его общественному и отвергая азиатские бездушные электрокары. Ни экологическая повестка, ни повышение налога, ни ужесточение штрафов не могли переубедить правоверных, каковыми они себя мнили, автолюбителей. Кроме того, в информационном и экономическом пространствах у них имелись влиятельные союзники в лице крупного нефтяного бизнеса да серых поставщиков европейской рухляди.

Как бы то ни было, этот спор не решал другую, более важную проблему, тревожащую горожан уже не первое десятилетие. Волковская улица, к примеру, по какой Марк следовал сейчас в сторону метро, представляла собой настоящий автопарк. В жаркий день здешний воздух, пропитанный запахом раскалённого металла, обжигал лёгкие, а туповатый роботакси порой отказывался подъезжать к офису из-за «отсутствия безопасного маршрута».

У Марка не имелось ни личного автомобиля, ни водительского удостоверения, поскольку ещё в студенческие годы он, игнорируя мировой политико-экономический кризис и актуальные запросы населения, примкнул к малопопулярному тогда движению экоактивистов. Эстетически они в то время напоминали американских хиппи шестидесятых годов прошлого века, отчего отношение к ним со стороны общества было соответствующее. Конечно, сегодня Марка ничто не связывало с бывшими соратниками, но из песни слов не выкинешь – увлечения и ошибки молодости до сих пор определяли его, ибо фундамент сегодняшней личности сформировался именно тогда. Как, впрочем, и семья: с будущей женой Викторией, недавно подарившей ему сына, он познакомился в тот же бурный период.

В аудиокаплях, помещённых в ушные раковины, под бойкий танцевальный ритм звенели металлические струны. Рекомендательная система, досконально изучившая вкусы пользователя, любезно подбрасывала ему релевантный контент – преимущественно на иностранном языке и родом из двадцатого столетия. Однако при входе в метро Марк остановил музыкальный поток и, стоя на эскалаторе, погрузился в беглое чтение рабочих чатов.

Увиденное в одном из них сильно взволновало его – сердце застучало чаще, под гортанью заворочался крохотный комок тревоги, в районе диафрагмы заурчал беспокойный моторчик. «Видос подъехал», – гласило короткое сообщение, содержавшее также ссылку на известный ресурс. Ниже следовали короткие реплики, желтели одинокие колобки, призванные без слов передать эмоции отправителей. Короче говоря, обсуждение было в самом разгаре.

В поезде устройство Марка подключилось к городской сети, славящейся сверхскоростным интернетом и жёсткими фильтрами. Благодаря мгновенному отклику, с просмотром видео у нового пассажира не возникло никаких затруднений.

«Вы уже обратили внимание, что в последнее время в обществе случился очередной раскол? – в кадре появился красивый молодой человек, одетый, что называется, с иголочки. – И про так называемую «Хрустальную бабочку» вы тоже наверняка слышали! Только я убеждён: у многих из вас пока что остаётся больше вопросов, чем ответов! Ради вас, друзья мои, я связался – вы не поверите, но мне удалось! – с научно-техническим центром, который разработал эту нашумевшую технологию! Для вас я разобрался в том, как работает наш мозг, как он устаревает и что же такое революционное родилось в секретных лабораториях никому не известного НТЦ! Устраивайтесь поудобнее, мы начинаем!»

Марка аж перекосило от услышанного, словно он половину лимона с коркой съел, а не краткое вступление в исполнении известного блогера просмотрел. Дело в том, что ему, участнику этого научного-популярного видеоролика, было доподлинно известно, каким образом инфлюэнсер связывался с разработчиками «Хрустальной бабочки», какими мотивами при подготовке материала руководствовался в действительности и во сколько «никому не известному НТЦ» обошлись его, с позволения сказать, разбирательства.

– Ты для начала разберись, как твой дрын работает, а потом к мозгу приступай! – злобно пробурчал Марк.

Его реплика привлекла внимание сидящей по соседству женщины, из-за чего продолжение: «Хотя как ты можешь приступить к изучению того, чего у тебя нет?» – так и осталось невысказанным.

Первую и самую короткую главу спецвыпуска, против создания которого Марк выступал с момента зарождения этой безумной идеи, блогер посвятил пересказу примитивных истин и общеизвестных представлений о мозге. Наверное, нечто подобное говорили о сердце древние египтяне, считая полый фиброзно-мышечный орган вместилищем чувственности, рассудка и судьбы.

Далее следовала сложная и крайне скучная для обывателя лекция о нейродегенерации. Чтобы хоть как-то удержать внимание капризного потребителя, вместо ссылок на исследования в ход шли смешные картинки, нарезки мемов и безобразные шуточки. Марк, конечно, и сам был не силён в нейрохирургии, его компетенции лежали в совершенно иной области. Но дурацкие и очевидные ошибки, которые допускал автор, вкупе с оскорбительным юмором даже у него вызывали острое желание выключить эту чушь.

Признаться, Марк и раньше не особо любил блогеров, но теперь, благодаря некоторой сопричастности, прямо-таки возненавидел. Они, по его мнению, все до единого были необразованными идиотами. Ну как, скажите на милость, атеросклероз можно перепутать с болезнью Альцгеймера, а лакунарную деменцию всерьёз поименовать «лекумарной»?

– Все мозги себе пролекумарил, дятел, – не сдержался критически настроенный зритель.

Лицо сидящей по соседству женщины не дрогнуло, однако она чуть-чуть отодвинулась от странного попутчика. Марк не придал этому значения, поскольку собирался сойти на следующей станции и, пока шумный электропоезд замедлял ход, в спешке листал оглавление видео. В списке тайм-кодов он отыскал начало подходящего эпизода и без сожаления пропустил ещё десять минут псевдоинтеллектуальных разглагольствований кумира недалёкой, но зато весьма самонадеянной публики.