Страница 2 из 12
Мужичок макушку почесал да присел на камешек супротив страшилища.
- Жилистый. Пока прожуёшь... - Громыхнула средняя голова.
- Зато без кожуры. Из этих кольчуг-доспехов бывало пока выковыришь и кушать расхочется. Тьфу! Чтоб тем кузнецам молотом, да по... макушке. - Сплюнула левая голова.
И костерок небольшой среди камней образовался, почадил малость без дровишек да затух.
- Может, весточку послать кому хочешь? - Участливо так правая голова на бок склонилась. - Дык мы ворона отрядим. Передаст.
Ворон только каркнул, мол, нашли голубя почтового. Да ещё раз каркнул, переступая с ноги на ногу на ветке дерева полузасохшего, вроде как с укоризной, что так и голодным остаться можно, коли слов больше дела.
А из-за обломков дальних скал уж наползали тучи чернее крыла того вОрона. Грозою теперь в воздухе запахло.
- Чего-то с оружием у него скудненько. Али как прошлый проходимец палку-громыхалку припрятал? Хорошо я моргнул тогда, а то бы изверг точно глаз повредил. - Как бы шепнул на всю округу КорЕнь боковым головам, да и про гостя не запамятовал. - Почто молчишь, горемыка? Али нем стал? Али со страху... того?
Тут все три головы загоготали так, что и вОрона с ветки сдуло, и тучи невдалеке застыли в раздумьях - то ли погромыхать, то ли обождать?
До того смешно тому ящеру-дракону-змею трехголовому сделалось, что согнулся он пополам, а опосля на скалу, со всего маху, откинулся. Да видно дюже сильно вышло. Или скала та хлипкой оказалась. Покачнулась она, и посыпались на смешливые головы булыжники всякие... и побольше, и поменьше, да земля с пылью, да ветки сухие, да труха... Откуда только взялось столько на той скале мусору разного.
Может, если что покрупнее-поядрё́ней брякнулось, то и закончилось бы на том всё.
Ан, нет.
Хоть и долго сыпалось.
Досталось всем трём: кому по макушке, кому по загривку. Больше всего ПравЕнтию. Тому и по макушке, и по загривку, и ещё по носу.
Теперь ворон хе-хекал, по-старчески скрипуче.
Дунул в его сторону ПравЕнтий пламенем, да не сильно... чуток. Так, для острастки, тот и притих уважительно. Вот и ладненько. А зачем сильно? Лазутчиков беречь надобно. А что старый да чахлый... ну, какой есть.
Человек сидел, где и раньше. Токмо от поднявшейся пыли отмахивался-морщился.
- Ну, повеселился... воронам на смех. Прямо дитя малое. Сам здоровый, а словно на все три башки разумения как у трехлетнего чада. Годиков тебе поди уж не одна сотня? Скорее уж много сотен-то? - Взялся что-то в уме подсчитывать гость нечаянный.
- Да больше. - ПравЕнтий тёр ушибленный нос когтистой лапой. - Чтоб тебе так да два раза.
- Просто любопытствуешь? Или, может, удумал чего? - Громыхнула средняя голова. - Сколько б ни было, нас не переживёшь... съедим мы тебя сейчас.
- А что за спешка? Давай сначала за жизнь потолкуем. По холоду, смекаю, в пещере какой укрываешься? Чихнёшь разок посильнее или ещё чего... и засыплет тебя бедолагу так, что не выберешься. И не вспомнит никто. Друзей-то поди того?.. Из прихлебателей один ворон?
Тут все три головы не смолчали, почти хором:
- Чтоб у тебя перья на языке выросли! Каркаешь тут.
- Все помрём.
- А не хочется... - ЛевЕйша смахнул невольно навернувшуюся слезу когтем свободной лапы. - К чему клонишь-то? Али ты ведун какой и беды наперёд узреть можешь?
- Кабы мог, обошёл бы ваше логово дальней стороной. Да всё одно - от судьбы далече не спрячешься. Сколько не виляешь, а повстречаешь. Я про другое. Про память, что после нас останется. Вот слопаете вы меня, и наесться не наедитесь, и поведать о вас некому будет. А коли сговоримся, то... - Человек скинул заплечный мешок, развязал и достал мешочек поменьше, с табачком. - ...пойдёт сызнова о вас молва по всему свету. Душой кривить не стану, поминают в сказках Змея-Горыныча всё больше недобрым словом.
Заново все три головы друг друга перебивать взялись:
- Недобрым? Враки всё! Мухоморов им в кашу!
- Кто далече на того напраслину и возводят.
- Дык и взаправду неправды больше!
- На деле оно и не так всё было.
- Да кто нас слушал? Чтоб у них уши вовсе отсохли!
- Дык никто и не спрашивал!
"Ну, как кумушки..." - Подумалось мужичку.
Прибрал он кисет, покивал согласно да руку к небу задрал - его, мол, очередь.
- А хуже того, говорю, что всё реже вспоминают. - Изрёк он, покачивая головой, вроде как сокрушаясь.
- А кого чаще? - Всполошился ЛевЕйша.
- Понятно дело: нечисть заморскую - мелочь бледную. - ПравЕнтий поморщился брезгливо, - да зелень эту осклизлую. Чтоб он как начал себя с хвоста жевать, так до ушей и не останавливался... Я ж говорю. А кто послушает?!
Сиделец на камушке ещё покивал согласно. А меж киванием неспешно закурил, выпустил струйку дыма. И вроде как от того дыма один глаз прищурил, а может, от хитрости какой на ум пришедшей.