Страница 21 из 32
В те времена, когда Господь обходил земли, проповедуя, страна Иудеев частью своею была подвластна Римлянам, а наместником от них был Пилат. Один добродетельный муж, по имени Иосиф Аримафейский, вел пятерых всадников на службу Пилату. И стоило Иосифу узреть Иисуса Христа, как он возлюбил Его великою любовью, однако выказать ее не смел, страшась злобных Иудеев. Что до Иисуса, учеников при нем было немного; к тому же один из них, Иуда, был нечестив по природе своей. В доме Иисуса Иуда служил управителем и брал за то поборы, называемые десятиною, со всего, что приносили в дар Учителю. И вот случилось так, в день Тайной Вечери, что Мария Магдалина пришла в дом Симона, где Иисус сидел за столом с учениками; она пала ниц к ногам Иисуса и омочила их слезами; и после, отерев их прекрасными своими волосами, умастила тело Его чистым и драгоценным елеем. Тотчас наполнился дом сладчайшими благоуханиями, но Иуда, оставаясь безучастен к ним, сказал:
– Эти благовония, должно быть, обошлись в три сотни динариев; меня же ввели в убыток, лишив доли в тридцать динариев[104].
И с той поры он стал искать, как возместить этот урон.
Проведал он, что в доме первосвященника Каиафы собираются Иудеи, измышляя, как им погубить Иисуса. Он направился туда и предложил им выдать своего Учителя, если они согласны дать ему тридцать динариев. Один Иудей тотчас вынул их из своего пояса и отсчитал ему[105]. Иуда назвал день и место, где можно будет им схватить Иисуса.
– Только, – сказал он, – не берите вместо Него Иакова, Его двоюродного брата[106], очень с Ним схожего; для большей верности, вы возьмете того, кого я поцелую.
Назавтра в четверг, в доме Симона, Иисус велел принести большую купель, сказав Своим ученикам погрузить туда ноги; Он омыл их все вместе и осушил их. Святой Иоанн спросил у Него, почему употребил Он одну воду для всех.
– Вода эта, – ответил Иисус, – становится нечистой, как нечисты души всех, кому Я подношу ее; равно очищаются и последние, и первые. Сие назидание оставлю Я Петру и пастырям Церкви. Грязь от грехов, им самим присущих, да не воспрепятствует очищению грешников, что придут исповедоваться им[107].
Туда в дом Симона и вошли Иудеи, дабы схватить Господа нашего. Иуда, поцеловав Его, сказал им:
– Крепко держите Его, ибо Он на диво силен.
И увели Иисуса, и рассеялись ученики Его. На столе же была чаша, с коей Христос творил Свое таинство[108]. Один Иудей заметил ее, взял и унес ко двору Пилата, куда уведен был Иисус; и когда наместник, будучи уверен, что нет в Нем вины, испросил воды, желая устраниться от приговора, то взявший чашу Иудей подал ее Пилату, и тот, умыв в ней руки, велел убрать ее в надежное место[109].
И когда Иисус был распят, пришел к Пилату Иосиф Аримафейский и сказал ему:
– Господин[110], не первый год я привожу вам по пяти всадников, не получая за это награды; ныне я пришел просить за моих солдат тело распятого Иисуса.
– С радостью соглашусь, – ответил Пилат.
Тотчас Иосиф бросился к кресту; но стражи преградили ему путь.
– Ибо, – сказали они, – Иисус похвалялся, что воскреснет на третий день; если говорил Он правду, то, сколько раз Он воскреснет, столько раз мы снова умертвим Его.
Иосиф возвратился к Пилату, и тот, дабы сломить упорство стражей, послал на помощь ему Никодима.
– Вы так любили сего Человека, – промолвил Пилат. – Вот вам чаша, в которой Он в последний раз омыл руки Свои; храните же ее в память о праведнике, коего я не мог спасти.
На деле же Пилат не хотел упреков, будто он присвоил то, чем владел приговоренный им[111].
Вдвоем с превеликим трудом преодолели они противящихся стражей. Никодим пошел к кузнецу, и после, взяв у того клещи и молот, они поднялись на крест и сняли с него Иисуса. Иосиф взял Его на руки, положил бережно на землю, расправил как подобает члены Его и омыл их со всем тщанием. Отирая их, увидел он божественную кровь, текшую из ран; и, памятуя о том камне, что раскололся от крови, исторгнутой копьем Лонгина[112], кинулся за чашей и собрал в нее капли, что лились с боков, с головы, рук и стоп; ибо полагал, что в ней их будут хранить с благоговением большим, нежели во всяком ином сосуде. Совершив это, он спеленал тело новым тонким полотном, положил его в каменную гробницу, что выдолблена была для него самого, и закрыл ее другим камнем, который мы называем надгробным.
Иисус же на другой день после Своей смерти спустился в ад, дабы освободить добрых людей[113]; вслед затем Он воскрес, явился Марии Магдалине, Своим ученикам, еще и прочим иным. Многим мертвым, коих воззвал Он к жизни, дозволено было посетить ближних, до того как обретут место на Небесах. И вот среди Иудеев сделалось смятение, солдаты же, коим велено было охранять гробницу, устрашились быть призваны к ответу. Дабы избежать наказания, решили они схватить Никодима с Иосифом и умертвить их; а после, ежели спрошены будут, что они сделали с Иисусом, сговорились отвечать, что сии два Иудея приставлены были охранять Иисуса, только им и ведомо было, что произошло[114].
Но Никодиму, загодя предупрежденному, удалось их избегнуть. Не то было с Иосифом, коего они застали на ложе и, едва дав облачиться в одежды, увели и побоями вынудили сойти глубоко в тайную темницу. И когда вход ее заложили камнями, ни к чему было более упоминать о нем.
Но истинный друг познается в нужде. Сам Иисус сошел в темницу и предстал пред Иосифом, держа в руке чашу, где собрана была Его божественная кровь.
– Иосиф, – сказал Он, – исполнись верою. Я Сын Божий, Спаситель твой и всех людей.
– Как! – вскричал Иосиф. – Вы ли тот великий пророк, рожденный Девой Марией, коего предал Иуда за тридцать динариев, коего распяли на кресте Иудеи, и коего тело якобы украл я?
– Да, и тебе, чтобы обрести спасение, довольно лишь уверовать в Меня.
– Ах, Господь, – ответил Иосиф, – сжальтесь надо мною; вот я заточен в сей темнице, и в ней я умру голодной смертью. Вам ли не ведомо, как я любил Вас; я не смел сказать Вам это, убоявшись неверия Вашего, ибо я водился с дурными людьми, коих стыдился.
– Иосиф, – сказал Господь, – я бывал среди друзей Моих и среди врагов. Ты был из сих последних, но Я знал, что при нужде ты придешь Мне на помощь; и еще, если бы ты не служил Пилату, то не получил бы в дар тела Моего.
– Ах, Господь, не говорите, что я достоин был получить столь великий дар.
– Я говорю это тебе, Иосиф, ибо Я таков с праведными, каковы праведные со Мною. К тебе пришел Я, а не к ученикам Моим, ибо никто из них не питал ко Мне любви, подобной твоей, и не знал о той великой любви, что питал Я к тебе. Не из тщеславия ты снял Меня с креста, но любя Меня втайне; и Я столь же радел о тебе, и оставляю тебе драгоценное о том свидетельство, вручая тебе эту чашу. Ты сохранишь ее до поры, когда Я научу тебя, как должно распорядиться ею.
И тогда Иисус Христос вручил ему священную чашу, добавив:
– Помни, что хранить ее должны будут трое, один за другим. Ты первый примешь ее во владение, и, коль скоро ты заслужил добрых приверженцев, ни одно святое таинство не совершится без того, чтобы не помянуть, что ты сделал для Меня.
104
«Мария же, взяв фунт [у П. П. – ливр] нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира.
Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал:
Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?
Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали». (Св. Иоанн, XI, 3). (Прим. П. Париса; на самом деле – Св. Иоанн, XII, 3–6).
105
Неожиданное соединение двух евангельских сюжетов, обнаруживающее в предательстве Иуды не только чисто коммерческую логику, но и механизм «ценообразования». Сумма в 30 динариев оказывается не случайной. Здесь, в отличие от канонической версии, точную и обоснованную цену назначает сам Иуда. (Прим. перев.).
106
Двоюродным братом Христа считают, по одной версии, Иакова Алфеева (одного из 12 апостолов), по другой – Иакова-младшего, первого епископа Иерусалима, который входил в число 70 апостолов, но одним из 12 не был. Иногда этих двух Иаковов отождествляют между собой. (Прим. перев.).
107
Примечательное место, которое, как представляется, развивает аксиому: Делай, что я говорю, а не что делаю. Здесь видно, что Робер де Борон без колебаний считает святого Петра главой церкви. Этого нет далее в «Святом Граале». (Прим. П. Париса).
108
Под этим словом sacrément [таинство, причащение] было бы естественно понимать обряд причастия. Однако, по-видимому, автор скорее здесь обозначает сосуд, в котором Иисус Христос омывал свои руки, раздавая благословения после трапезы. Возможно, то была ошибка переписчика, поставившего sacrément вместо lavément [омовение]. Как известно, Св. Иоанн – единственный, кто рассказывает об омовении ног, и он ничего не говорит о причастии. Может быть оттого, что авторы легенды о Граале знали только Евангелие от Иоанна, им представился образ чаши для причастия, который дает вот это второе объяснение ее вещественному присутствию во время богослужения. (Прим. П. Париса).
109
В таком контексте известное «умывание рук» неожиданно принимает дополнительный смысл, включая элементы преемственности и очищая Пилата от этого греха. (Прим. перев.).
110
В оригинале «Sir». Образная избыточность русского языка относительно языков романской группы не дает возможности передать всю игру смысловых оттенков этого слова: «Господь», «государь» и «господин». (Прим. перев.).
111
Явное противоречие евангельскому тексту, возможно, связанное с традиционно негативным отношением к Пилату и боязнью быть уличенным в излишних к нему симпатиях. (Прим. перев.).
112
Греческое название копья – λόγχη, откуда произвели Longin, имя собственное солдата, который пронзил своим копьем бок Господа. (Прим. П. Париса).
В Евангелии история с расколовшимся камнем не упоминается. (Прим. перев.).
113
В канонических текстах тема сошествия упоминается очень отрывочно, а в четырех Евангелиях и вовсе отсутствует. Согласно апостолу Петру (1Пет. 3:19–20), Иисус только проповедовал там «находящимся в темнице духам», но не одерживал верх над Сатаной и не вызволял никого из преисподней. Самое подробное изложение легенды о сошествии Христа в ад мы находим в апокрифическом «Евангелии от Никодима» (гл. 17–28). (Прим. перев.).
114
Это обстоятельство находим в Евангелии от Никодима. (Прим. П. Париса).