Страница 5 из 7
– Подожди, постой, – кинулась было за парочкой, – спасибо, но давай я заплачу!
Игорь, царственно благословляя, отмахнулся свободной рукой, мол, «не надо, дорогая, питайся на здоровье».
Блондинка оторвалась от своего кумира, подскочила к Даше, прошипела:
– Ты, мелкота, должна будешь! – смерив счастливицу полным ненависти взглядом, крутнулась на каблучках и вернулась к предводителю.
«Да кто ты такая, крыса-подлипала», – про себя огрызнулась Даша, но вслух ничего сказать не рискнула.
– Спасибо большое, Игорь! – крикнула она в сторону столика, за которым рассаживалась большая компания. Нежданный покровитель не услышал. Дирижируя пирожком, пел: «И слезами, и стихотвореньями обожгу тебя добрую, милую…», а млеющая Светочка Павловна, несла Заруцкому и его стайке на широком подносе стаканы с чаем да кофе.
По пути в лекционный зал, Даша откусила от пирожка: жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. «Так значит, он меня запомнил, там, в Пегасе, когда я читала!» Ноги несли вперёд, она завернула недоеденный пирожок в салфетку и опустила в сумку. «Потом доем, совсем опоздала, наверное!» –влетела в аудиторию и с облегчением увидела, что лекторша за кафедрой только достала бумаги.
Столы, за которыми уже расположились студенты поднимались амфитеатром вверх. «Поточная лекция для всех первокурсников истфака, и как всегда первые ряды заняты». Она пробралась повыше, села в сторонке, чтобы никто не мешал.
«Какой он, всё-таки, необыкновенный. Невероятный. Как первая бабочка тёплым февральским днём… И у него такие глаза, такие глаза! Я ныряю в них с головой и пропадаю. А голос! Переворачивает всё внутри. Как в нем всё это умещается – и рэп, и прочая мишура, и Заболоцкий? Понятно, почему за ним все девчонки бегают, с любой общую песню найдёт». Даша заворожённо смотрела в пустоту перед собой.
«Вот бы увидеться с Игорем наедине. Попить кофе, поговорить. Только он и я. Но это невозможно, с ним постоянно кто-то ещё, и эта злобная блондинка, и шатенка с вечно накрашенными кроваво-красными губами, и две брюнеточки-близняшки. Бр-р-р», – по спине побежали мурашки.
«Поразительный, потрясающий человек. Очаровывает всех, к кому приближается… Интересно, почему он приходил в литстудию? Неужели тоже пишет?» – Даша провела кончиками пальцев по столу. Поверхность оказалась гладкой и прохладной, и на какой-то момент девушка забыла, где она, и что здесь делает, пока в кармане не завибрировал мобильник. «Как тебе “Cёстры Корвинские”? Я к тому что, Корвин – на латыни ворон, а окончание -ский для звучности? – высветилось на экране. Даша долго смотрела в телефон, не понимая, о чём спрашивает Рона.
Наконец, отстучала в ответ: «по аналогии с братьями Стругацкими? Мне нра…»
«Ну да, не называться же нам сестрами Гонкур.»
В ответ пальцы набили череду хохочущих смайликов.
Тут же хохотом взорвалась и студенческая аудитория. «Ну что там опять происходит?» – Даша недовольно оторвалась от телефона.
– Как-как? – задыхаясь от смеха спросил один из студентов.
– Чьих будет? Из какой такой секты?
– Почему из секты. Просто название такое, – невозмутимо отозвалась преподавательница.
Аудитория грянула новыми раскатами.
– Картина Рафаэля, шестнадцатый век? – продолжал допытываться студент.
– Ну конечно, это она, Сектантская мадонна!2 – обрубила лекторша. Народ в зале хрюкал, стенал и кашлял, изнемогая от нового приступа. До Даши, наконец, дошло и она тоже засмеялась.
– Итак, двигаемся дальше, – как ни в чем не бывало раздалось с кафедры, – Ренессансная эстетика сужает понятие красоты до характеристики визуального восприятия, однако, помимо внешней красивости, ценит и внутреннее содержание, целесообразность…
Смешки постепенно стихли и под заунывный бубнёж первокурсники опять погрузились в сон.
«Сектантская мадонна – это хорошо. Сектантский художник пишет сектантсткую картину. Да это просто гениально! Хоть бросай Тию с вороном и рассказ пиши. Надо будет Ронке рассказать,» – Даша, чтобы не забыть набросала пару строк в ежедневник.
Лекторша читала «по бумажке» про эстетику Ренессанса, и Даша вслушивалась в гладко текущую речь, ухватывая фамилии художников и даты… Азарт охватил её. «Вдруг тётка ещё какую-то пенку выдаст, вдобавок к Мадонне?» Потом поймала себя на том, что засыпает под мерный речитатив. На задних рядах студенты давно дремали. Кто-то, не стесняясь, растянулся всем телом на столе, кто-то уткнулся лбом в кулак, поддерживая тяжёлую голову. «Галёрка расслабляет, – расстроилась Даша, – в следующий раз надо вперёд садится.» Она вытянула шею и увидела, как мерно строчат лекцию девочки-отличницы, занявшие первые ряды.
«Вот бы позади этой тётки сейчас картины мелькали… Вот вам Рафаэль, вот Леонардо да Винчи. Никто не заснул бы», – Даша полезла в телефон посмотреть мастеров Ренессанса, но слушать лекцию и одновременно искать художников было неудобно и скучно.
«Что же это такое, – Даша вздохнула, – в Литклубе спим, на лекциях спим. А жизнь проходит!»
Она набрала сообщение Роне: «а вы что делаете? тоже спите?»
Ответа не было долго. Лектор уже успела перебраться с периода Ренессанса на эпоху Просвещения и лекция подходила к концу, когда Даша получила ответ: «Не могу сейчас, у нас вышка, пашем…» и тут же следом, новое: «встретимся после пар, у входа.»
Рона ждала Дашу в вестибюле, у высокого стрельчатого окна. Ей не терпелось на улицу, на свободу, к свежему воздуху и бодрящей прогулке. Игорь подошёл неожиданно.
– Кого-то ждёшь, красавица?
Вместо ответа Рона неприязненно оглядела его с головы до ног. Романтично взлохмаченные длинные пряди, чёрная футболка, мешковатые джинсы, большие часы на запястье, татуировка на предплечье. Томный взгляд, приоткрытые губы. Потом перевела взгляд на компанию, стоящую в стороне. «Надо же, ждут так напряжённо и терпеливо. Кого они мне напоминают? Ах да, Дашкину собачку у магазина.»
– И что сегодня на уме у писательницы? – продолжил Игорь, но градус самодовольства в голосе снизился.
Когда Даша выбежала в вестибюль, она увидела, как её раздосадованный кумир, отходит от Роны и удаляется к своим блондинкам-шатенкам.
– Чего это он вокруг тебя вертолётит? – Даша недоуменно проследила взглядом за Игорем.
– Не знаю, – устало пожала плечами подруга.
– Давай, сестрёнка, действуй, он такой обалденный! – Даша постаралась подавить вспыхнувшую зависть.
– Какой-то он неправильный, будто из разных людей склеенный. – Рона погладила пальцами кулон на груди. – Вот и камень говорит – ненастоящий. И такой мачо-мачо, аж тошнит.
– Ты что, феминистка что ли? – опешила Даша. «Господи, неужели я вижу перед собой человека, неподвластного чарам Игоря?»
– Феминистка-не феминистка, но ещё раз ко мне сунется – разберу на составные части?
Игорь обернулся, не было сомнений – услышал. Посмотрел на Рону долгим нехорошим взглядом и выдал несколько слов. Даша прочитала всё по губам. Её затрясло, она обняла подругу за плечи и повела на улицу.
– Не переживай, дорогая, – высвободилась Рона, – и не с такими справлялись. Всего лишь какой-то тюбик вазелина, вообразивший о себе невесть что.
– А как ты с камнем разговариваешь? Нет, если не хочешь, можешь не отвечать, конечно.
– Дашк, давай потом. Я тебе обязательно расскажу как-нибудь, и покажу, только не сейчас.
Осенние листья, тусклым ковром засыпавшие улицу, шуршали под ногами. «Вот дубовые – они похожи на верблюдиков, но только вместо двух – у каждого по три горбика по обе стороны. Вот жёлтые треугольники тополей. Завитушки карагачёвых листьев. Осыпавшиеся звёзды клёна. И вся эта геометрия ушедшего лета у меня под ногами. Ключевое слово – ушедшего. Была ли я счастлива этим летом?», – вздохнула Рона, – «Не знаю. Но сейчас поздняя осень, и рядом идёт Дашка, и значит, всё образуется!»
«Как же так? Рона такая отстранённая сегодня. А Игорь, оказывается, умеет быть злым и неприятным. Угораздило меня между двух огней очутиться. Вот и поди, разберись, почему они друг другу не понравились. Игорь, конечно, офигенный, но Рона – моя сестра по духу, и мы пишем повесть», – Даша взяла подругу под руку.
2
Имеется в виду картина Рафаэля Санти «Сикстинская мадонна»