Претендент

Так как все превратилось в фарс, а фарс стал единственно важным занятием для сотен миллиардов цифровых душ, то и управлять таким миром стали не кто иные, как массовики-затейники. Это были разномастные инфлюенсеры от обычных безымянных клоунов-стендаперов с миллионом фолловеров, до таких мастодонтов сферы развлечения, как божественный гений Себастьян – великий поедатель каловых масс со ста двадцатью миллиардами почитателей его концептуального творчества. Спорт по социальной важности шел сразу за шоу-бизнесом, а некоторые спортивные события, вроде олимпиады, неизменно входили в тройку лидеров интересов жителей метареальности. Спортсмены были подобны богам. В особенности это касалось чемпионов. Когда-то на заре метареальности, когда технические мощности еще не были избыточными, у одного олимпийского чемпиона по плеванию вишневыми косточками случился сбой аккаунта. Чтобы спасти профиль от возможных потерь данных, пришлось отформатировать целый гетто-кластер с населением в десять миллионов обывателей. Высвобожденные мощности ушли на поддержание аккаунта чемпиона. Вся общественность метареальности с облегчением выдохнула. Исчезновение целого мегаполиса живых душ никого же не смутило. Люди эпохи игр, не знавшие смерти, совершенно не ценили жизнь. По крайней мере, безликую, статистическую. В бесконечных играх граждане умирали тысячи раз на дню и вновь возрождались, каждый день меняли свой пол, расу, внешность. Превращались в камень на проселочной дороге в эмуляции средневековой эпохи и проводи так сотни лет. Проживали жизнь капли муссонного дождя, раз за разом падая и разбиваясь, тут же испаряясь и вновь падая на землю. В метареальности все было возможно и дозволительно. Поэтому никто на самом деле не понимал, что такое настоящее и окончательное небытие. Не понимал этого и Савелий. Его работой было обслуживать олимпийского бегуна, входящего в сотню лучших спринтеров. В случае опасности он не задумываясь отдал бы свою жизнь ради подопечного инфлюенсера. И не потому что так его обязывали законы или заложенные от рождения паттерны поведения, а просто потому что искренне верил в то, что разумно пожертвовать песчинкой, чтобы солнце продолжало светить. Люди метареальности перестали жить сами по себе и сами для себя – они перерождались в своих кумирах-идолах, превращая их в цифровых колоссов, подобно как когда-то давно живые органические клетки создавали многосложный хордовый организм. Инфлюенсеры превратились в богов, а люди-клетки, составляющие их призрачные тела, сгорали без остатка в любви обожания, и их место с радостью занимали другие. Аккаунты обывателей миллионами разрушались, терялись, квантовались – пастырь всех пастырей же, фекальный гурман Себастьян, был вечен, всемогущ и прекрасен.

Оказавшись в комнате со спортивным троном, Савелий перво-наперво осмотрел большой монитор на задней стенке громоздкого устройства. Пролистав экраны с диаграммами, показывающие историю тренировок спортсменов, старший сисадмин заметил, что показатели скорости за последнюю неделю упали более чем на процент. В особенности это было заметно при старте и в конце забега. Что-то притормаживало его подопечного. И хуже всего, что налицо явно была отрицательная динамика. Протокол и здравый смысл подсказывал опытному сотруднику немедленно перейти на вкладку здоровья и в случае нормы искать проблему в компьютерном железе и программном обеспечении. Савелий решил, что вряд ли проблема возникла с технической стороны. Несмотря на предупреждения всех мануалов, более чем за семьдесят лет работы Савелий ни разу не сталкивался с проблемами с технической стороной вопроса. Разумные боты-техники и многочисленные нейросети сводили практически к нулю любые сбои и неполадки, а посторонние вредительство исключалось автономной локальностью профиля спортсмена-олимпиадника. Для начала Савелий решил провести визуальный осмотр капсулы с телом спортсмена. Живо обойдя трон, перед ним предстала встроенная каплевидная полимерная капсула, в которой полулежало физтело спринтера. Техническое стекло было полностью прозрачное, поэтому сисадмин мог отлично видеть подопечного. Несомненно, когда-то это тело было создано из исторически точной ДНК великих спортсменов древности. Хотя вряд ли кто-то из древних людей конца 21 века смог бы опознать в нем профессионального спортсмена. Тело бегуна имело дистрофичный и атрофированный вид. В старые времена так мог выглядеть только инвалид поневоле (сейчас в метареальности быть инвалидом – осознанный выбор с широким набором настроек). В древние века людям выпадало рождаться теми или иными почти в случайном порядке, что теперь даже представить было сложно. Внешний вид физтела олимпиадника не имел значения, потому что теперь спортсмен – в первую очередь, это морально-волевой концентрат, клубок натренированных органических нейронов с несгибаемой волей к победе и умением преодолевать трудности. Соревнования же проводились в метареальности, и там спортсмен мог иметь любой образ, так называемый скин. Имиджем аккаунта любой знаменитости занимались агентства по пиару и маркетингу, в случае божественного Себастьяна – целая корпорация. А «настоящее» тело никого не интересовало, да и никто и никогда, кроме Савелия или его возможного коллеги, не увидит это тело. Что касалось спортивных возможностей, тут все было по-настоящему. Мозг претендента был строго органического происхождения, по стандартам конца двадцатого века. Без каких-либо имплантатов, искусственно усиливающих способности. За этим очень строго следили. Потому как в этом была вся соль спортивных игр. В метареальности любой человек имел безграничные возможности: бег со сверхзвуковой скоростью, прыжок с места на сто метров – легко! Мир людей превратился в сон, в пространство господства воображения, где не было ограничений и рамок. И именно поэтому так ценились профессиональные спортсмены, не использующие возможности виртуального пространства, а полагающиеся лишь на ограниченный ресурс древнего биологического мозга. Спорт в метареальности можно было сравнить, к примеру, с соревнованиями программистов, которые покупают за огромные деньги раритетные компьютеры древности, а затем пытаются разогнать их примитивные процессоры до максимума, выжимая из них всё возможное, затем бахвалясь перед друг другом. Спорт в настоящем – выжимание воды из камня, где каждая миллионная секунда на финише была достижением десятка лет непрерывных тренировок. Не зря в народе олимпиаду часто называли не иначе как великой гонкой безлапых черепах. Савелий же про себя добавлял, что черепахи эти ещё и тупые, и одержимые.

В сущности, разум спортсмена представлял собой небольшую когнитивную программу по поиску и оптимизации процессов в конкретном виде спорта. Больше спортсмен ни о чем не умел думать. Все мозговые ресурсы были загружены тренировками и анализом этих тренировок. Его жизнь – волевое устремление на решение одной единственной задачи, за счет бесконечной химической стимуляции мотивационного отдела его мозга. В этом плане он ничем не отличался от тостера или утюга. Разве что был намного-намного сложнее устроен. Его, наверное, можно было бы пожалеть, ведь ему не предоставлялась возможность выбирать. Он был живым инструментом, марионеткой, которая быстро-быстро бегала внутри колеса, изнывая от чудовищных усилий, которым нет конца. Вот только любой из людей с великой радостью встал бы на его место, ведь спортсмен-олимпиадник был любовником «всеобщей игры», что являлось высшей целью и стремлением каждого положительного гражданина метареальности. К тому же никто из обывателей не имел понятия ни о настоящей жизни спортсмена, ни о том, какими жертвами окупаются его успехи. В новостных лентах граждане видели модные и счастливые скины, посещающие светские мероприятия, открывающие новые приложения допреальности и тематические миры, рассуждающие о политике и искусстве. И хоть все вокруг знали, что это результат кропотливой работы сценаристов и пиарщиков, все равно прекрасно верили в увиденное. И все потому что это было частью игры. А игра была превыше всего. Может показаться абсурдным, но если провести опрос всех зарегистрированных аккаунтов о значении игрового аспекта в их жизни, то более 90 процентов честно выберут варианты: «умеренный» или «минимальный». Людям эпохи игр в самом деле кажется, что они живут вполне серьезной жизнью, объективным целеполаганием и внимательным отношением к окружающему миру. К бесконечной игре и хаосу они относятся как к единственно возможному проистеканию хозяйствования и, не зная другого жития, не имея сравнения и референсов, всё воспринималось за чистую монету. Этот факт являлся апологией эпохи игр, который никто из живущих этого времени не сможет уразуметь. Жизнь вновь переиграла людей, сумев примерить истину и ложь, белое и черное внутри их цифровых голов. Игра без игры, серьезная несерьезность. Взаимоисключающие вещи стали отлично роднится и синергировать внутри поля «мира грез». Вся метареальность, изначально задуманная как исчерпывающий, окончательный рай, где не будет места исконным сомнам страданий человеческих, со временем превратилась в гигантский парк аттракционов, единственная задача которого – занять восприятие ее обитателей яркой мишурой смыслов, отвлечь их от себя самих, от очевидной бесцельности собственного бытия. Страдания при этом никуда не делись. Потеряв свою былую выпуклость и осязаемость, они теперь утончились, словно едва заметные ядовитые нити, и огромной паутиной пронизывали все профили, все структуры и алгоритмы новой реальности. Но кому было до этого дело? Среди множества множеств удовольствий самого широкого спектра несчастье попросту не узнавалось массами. А в метареальности всё, что не признавалось массами, вроде и не существовало вовсе. А потому не стоило об этом и думать. И старший системный администратор Савелий не думал. Сейчас ему было, чем занять свой ум. Отсмотрев все возможные логи за прошедшую неделю, он так и не смог понять в чем причина ухудшения производительности его подопечного. Все витамины и минералы поступали в его кровь в необходимом количестве. Потоки серотонина и дофамина обжигающей плетью подстегивали его неугомонное стремление к чемпионству. Зашкаливал и тестостерон, отвечающий за полубезумную ярость тренировок и бескомпромиссную ненависть к соперникам. Все было как надо. И все же спортсмен слабел с каждым днем. Сканирование технических процессов тоже не показало сбоев. И тело, и трон спортсмена работали исправно. На такой случай у Савелия не было инструкций. Оказавшись в тупике, он бесцельно принялся ходить вокруг трона, пытаясь взглядом наткнутся хоть на что-то, что бы могло дать ему зацепку. Наконец, вручную проверив каждый стык и каждое соединение и не найдя расхождений с нормативами, Савелий совсем отчаялся. Вероятно, следовало составить отчет и отправить его в вышестоящие органы, но Савелий знал, что в конце концов лишь он может помочь важному члену общества, ведь ни у кого другого не было доступа. Автономность серверов и самого физтела в этой ситуации играла теперь против них. Всё же уведомить спортивную ассоциацию было необходимым. Стоило этим заняться. Прежде чем возвратиться в свою капсулу, Савелий еще раз скрупулезно осмотрел каждую пядь комнаты, в конце остановившись на капсуле с телом олимпиадника. На перламутровом стекле капсулы было золотом выгравировано: «Гермес V, претендент» – имя спортсмена, счет его реинкарнаций и спортивный статус. Физтело быстро изживало себя и по необходимости заменялось клоном с полным сохранением памяти и навыков. Гермес умирал уже четыре раза – три раза от старости, а однажды от психического перенапряжения прямо во время тренировки. Это было большой редкостью, и Савелий тогда получил большой нагоняй от начальства, ведь инцидент, конечно же, списали на халатность ответственного специалиста. Савелий в свою очередь мог поклясться, что все показатели были на должном уровне, но люди метареальности настолько привыкли верить в непогрешимость ее автоматики, что в конце концов старший сисадмин убедил себя, что в самом деле был не прав. Впрочем, это недоразумение никак не повлияло на спортсмена, едва ли тот вообще понимал, что не раз уже умирал и воскресал вновь. А вот Савелию повезло, что спортсмен не погиб во время соревнований, ведь тогда его однозначно ждало позорное увольнение и ссылка на «край» метавселенной в дешёвую двумерную восьмибитную реальность, где он прозябал бы в одиночестве до конца веков. Такое уже случалось с другими. Одни сисадмин, обслуживающий футболиста из списка ТОП-10, по случайности ошибся в заданном диапазоне выработки адреналина – это привело к множественным разрывам кровеносных сосудов в мозгу спортсмена. Повреждения оказались столь серьезными, что личность футболиста не поддалась восстановлению. Тот день до сих пор почитается днём траура в большей части метареальности. Что касается виновника, то общественность выдвинула свой приговор. Его профиль встроили в программу классической видеоигры, пришедшей в метареальность еще из древних времен начальной компьютеризации. Легендарная «Змейка» была настоящим памятником истории и фундаментальной концепцией цифровых игр как таковых. Так вот, бедолагу сделали той самой постоянно возникающей на поле точкой, которую игроку следовало поглотить, управляя извилистым телом схематично нарисованной змеи. Теперь, когда кто-то в метареальности играл в «Змейку», тот парень оживал на каждый сеанс, для того, чтобы раз за разом быть пожираемым ненасытным двумерным червём. Стоит ли говорить, что программисты наделили процесс условного поглощения самой широкой дугой ужасающих ощущений, которую переживал осужденный и к которой не имел никакой накопительной резистентности. С учетом того, что одновременно могли играть миллионы людей, лишь отдаленно можно представить, в какой ад превратилась жизнь неудачливого сисадмина.