Преображение (Медовый месяц)

— Бад и Кэл про вас тоже рассказывали кое-что — Значит, вы с ними познакомились? Им ничто не угрожает? — спросила Лиа.

— Не угрожает! — хмыкнул Слейд. — Сначала мы решили, что это племенные быки, и чуть было не отправили их на пастбище. Думаю, им ничто не угрожает.

Продолжая смеяться, Лиа направилась к открытой двери дома.

— Подождите-ка, разве не полагается молодую жену вносить в дом на руках? — спросил Слейд.

— Это полагается мужу, — раздался сзади низкий голос. Повернувшись, они увидели Уэсли. — Надеюсь, вы не собирались на пару вносить мою жену?

— Нет, сэр, — хором произнесли юноши, будто испугавшись. — Нам такое даже в голову не приходило. Смеясь и покачивая головой, Уэс подошел к ним.

— Проваливайте, принимайтесь за работу. И перестаньте кокетничать с моей женой! — крикнул он, и юноши ретировались, весело подмигнув Лие.

— Хорошие мальчики, — сказала Лиа.

— Хм! — с сомнением ответил Уэс. — Эти двое чума этого городка. Каждая женщина, увидев их, в них влюбляется, а потом портит. Только их отец и я можем призвать их к порядку. А теперь понесем тебя. — Нагнувшись, он подхватил ее на руки. — Ты, конечно, знаешь, как возник этот обычай? Римляне захватывали своих невест, и им приходилось силой заносить их в свои дома. А ты, Лиа, тоже не хочешь быть женой? Не придется ли мне силой тащить тебя ночью в свою постель?

Она восприняла его слова серьезно.

— Боюсь, что хочу. Когда доходит до… этого, кажется, я не в силах сопротивляться.

Засмеявшись, он одарил Лию долгим жарким поцелуем и понес в дом. Продолжая держать ее на руках, он, кажется, ждал, что она сделает.

Дом Лие понравился. Он был просторным, с простой незатейливой мебелью, застекленными окнами, широким кирпичным камином, в левое крыло вел коридор, рядом с камином стоял ее замечательный ткацкий станок.

— Там спальня? — спросила она, кивнув в сторону коридора.

— С большой пышной периной. Когда речь идет об этой комнате, деньги не жалеют.

— Дом очень красивый. — Она улыбнулась ему.

Мне он очень нравится.

— Тебя не расстраивает то, что он не похож на дом Тревиса?

— Нет, — искренне ответила она. — Я родилась на болоте, и этот дом подходит мне больше, чем особняк Риган.

— Хм, — ответил он, нахмурившись. — Что-то мне не очень нравится, когда мой дом сравнивают с болотом.

Она не успела ответить: он опять поцеловал ее и опустил на пол.

— Мне надо посмотреть, как жеребится лошадь. Если тебе что-нибудь понадобится, скажи Оливеру, или, если нужно, обратись к близнецам. Мне придется нагрузить их двойной работой, чтобы они держались подальше от тебя. Вся беда в том, что они выдают себя друг за друга, и я никогда не могу понять, кто из них работает, а кто нет. До встречи.

И он вышел. Осматривая дом и сознавая, что он принадлежит ей, Лиа внушала себе, что все будет хорошо. Уэсли полюбит ее, потому что она станет ему хорошей женой, Кимберли утратит над ним власть, и все люди вокруг будут жить счастливо.

Улыбаясь, она принялась устраивать дом по своему вкусу. Он был больше и гораздо чище, чем хибара, в которой она выросла в своей громадной семье.

В спальне стояли ее чемоданы с одеждой, подаренной Николь. Вытащив из сундука шелковое платье цвета лаванды, она почувствовала, как ее огрубевшие руки царапают тонкую ткань.

— Сначала самое главное, — произнесла она вслух. Уэсли придет домой к душистой жене, у которой ароматная, умащенная кремом кожа, что важнее чистоты в доме и ужина на столе. Она принялась искать на кухне составные части для кремов и притираний, которые Риган и Николь научили ее делать.

Спустя несколько часов ее кожа и волосы пришли в некоторый порядок, в чем нуждались после многих дней, проведенных в лесу. Ее обветренные, покрасневшие руки побелели, и когда она села на табуретку перед камином, чтобы высушить волосы, их мягкие волны сверкали. Солнце уже начало садиться, ужин не был готов, и она надеялась, что Уэсли не рассердится. Чтобы улучшить ему настроение, она надела полупрозрачный пеньюар, сшитый без единого стежка.

Войдя в дом, Уэсли замер, держа шляпу в руке, и воззрился на нее. Свет от горевшего в камине огня освещал изящное тело Лии под пеньюаром так, что казалось, будто оно покрыто легкой сказочной тканью.

Не заметив, как выронил свою шляпу, Уэсли подошел и обнял ее, и густые волосы жены упали ему на руки.

— Я не успела приготовить ужин, — прошептала она, когда Уэсли наклонился над ней.

— Тогда я не буду умываться, — ответил он. — Если ты этого не заметишь, то и я тебя прощу.

Обняв, он жадно поцеловал ее. Лиа прильнула к нему. Уэсли целый день работал в поле, и его одежда промокла от пота, а волосы на шее курчавились. Она погладила его шею и погрузила пальцы в его волосы.

Уэсли принялся целовать ее шею, гладил руки. Ее кожа горела от близости огня, и когда их тела сблизились, то едва не вспыхнули.

Уэсли подхватил ее на руки, отнес в спальню и осторожно опустил на перину.

— Сними это, — попросил он протяжным хриплым шепотом и отступил от Лии.

Лучи заходящего солнца струились сквозь единственное окно, образуя золотое пятно. Оказавшись в нем, Лиа опустилась на кровать, встав на колени, и толстый матрац поднялся вокруг нее. Она медленно развязала шелковый пояс пеньюара. Потом опустила глаза, наткнулась на взгляд Уэса и неторопливо спустила шелк только с плеч. Секунду она держала пеньюар перед собой, прикрываясь от Уэсли.

— А теперь твоя очередь, — прошептала она, сминая шелк пеньюара.

Неловко улыбаясь, Уэсли снял свою рабочую одежду, швырнул ее в угол и бросился к Лие.

Не ожидая от него такой прыти, Лиа вскрикнула и откатилась в сторону. Шелковый пеньюар остался на кровати, и Уэсли — на нем.

— Красивая штучка, — заявил он, вытащил пеньюар из-под себя и бросил его на пол. — Иди сюда, — приказал он.

Лиа продолжала стоять у стены, стыдливо прикрываясь.

— Нет, — беззаботно откликнулась она. — Я весь день добивалась того, чтобы от меня хорошо пахло, а теперь ты надеешься, что я брошусь в объятия потного, пропыленного мужчины. Дамы не позволяют…

Он схватил ее за щиколотку, бросил на кровать и обнял.

— Пожалуй, мы сделаем так, чтобы от тебя пахло не так хорошо.

С этими словами он вдавил Лию в пуховый матрац, накрыл ее чистое тело своим и стал тереться о нее, размазывая по ней свой пот.

— Уэсли! — вскрикнула Лиа, ощущая, что в ее жизни не было ничего более приятного, чем этот мужчина. — Уэсли, — уже шепотом звала она, закрыв глаза.

Он улыбнулся и принялся целовать ее тело: начав с шеи, коснулся грудей, спустился к животу; тем временем его сильные руки играли с мышцами ее бедер, а "языком он провел вокруг пупка. Он раздвинул руками ее ноги, гладил их изнутри и губами повторял тот путь, который прошли руки.

Спускаясь все ниже, Уэсли добрался до ее ступней и языком коснулся подушечек пальцев.

Когда он повторял этот путь вверх, Лиа едва не стонала от желания. На одну только секунду он склонился к ее губам.

— Ты по-прежнему говоришь «нет»?

— Нет, — прошептала она и открыла глаза. — То есть да. Ой, Уэсли!

Она вздохнула и прижала его к себе, а сама стала ногами тереться о его ноги.

Уэсли ласково и так неспешно овладел ею, что она обезумела. В конце концов он прижал ее к себе и резкими толчками довел их обоих до экстаза.

Они лежали, обнявшись, их кожа была липкой и влажной.

— Ты собираешься меня кормить? — прошептал Уэсли ей в плечо.

— Кажется, медовый месяц закончился. — Смеясь, Лиа оттолкнула его. — Но сначала нам нужно умыться. Скатившись с нее, Уэсли потянул в себя воздух:

— Тебе нужно помыться, от тебя пахнет так, будто ты целый день работала в поле.

— Что ты говоришь! — воскликнула она и принялась бить его по груди.

— Лиа, мне и вправду нравится, как ты прыгаешь. А теперь хватит меня завлекать, приготовь что-нибудь поесть.

— А если я не буду готовить? — с вызовом ответила она.