Восстание Персеполиса

«Я убивала. Но я не убийца».

Она выхватила у него из руки пистолет раньше, чем второй мужчина обернулся. Ощутила боевой клич в горле как силу воздушного потока и колебание гортани. Ощутила толчок в похищенном ею пистолете. Стоявшая почти вплотную женщина выпалила наугад, а Кларисса всадила пулю ей в щеку, заставив мотнуться голову. Двое-. Тот, что прижимал ее сзади, теперь прыгнул. Она вогнала пулю ему в зубы. Трое.

Наоми тянулась к оброненному упавшим пистолету. Парень так и сидел, зажимая сломанный нос, словно других забот у него не было. Кларисса дважды выстрелила ему в центр тяжести.

Остался один охранник, и совсем рядом с Клариссой. Та посмотрела вдоль его ствола. Увидела страх в глазах. Промахнуться он не мог. Ноги у нее подкосились, но она выстрелила в падении. Последнему пуля попала в горло. Кларисса сильно ударилась о палубу, но ее кровь все еще была светом и восторгом. Она перекатилась, поднялась на колени. Внизу живота болело, воздух не шел в грудь. Джордао таращился на нее, будто увидел черта.

– Нет! Простите! – выкрикнул он в какой-то соседней вселенной.

«На хрен твои извинения. Извинениями ни хрена не исправишь». Она не знала, выкрикнула эти слова или только подумала. В любом случае, она его пристрелила – пальнула в живот, а когда он скрючился, в макушку – прямо в зарождающуюся лысину. И на том прилив сил закончился.

Было не так плохо, как ей помнилось. Рвота. Дурнота. Беспомощность. Боль. Но все это успело стать привычным, так что вышло не так уж страшно. Или она уже соскальзывала в шок.

Шок или что-то похожее.

Наоми баюкала ее голову, и тогда Кларисса поняла, что лежит. Во рту стояла горечь желчи. Охранники и предатель валялись по коридору. Воздух провонял кровью и порохом. Картина ада. Сколько лет она прожила с раскаянием, в молчаливом искуплении оборванных ею жизней, а теперь в голове осталась одна мысль: «Было весело».

Рядом говорили какие-то слова. «Останься со мной, Кларисса». Она вспомнила, что здесь Наоми, и снова открыла глаза. Не запомнила, как закрывала. Наоми была забрызгана кровью. Бледна. За ней стоял Рен. В черной рясе, напомнившей ей о иезуитах.

– Я чудовище, – сказала Кларисса.

– Нет, маленькая. Ты не чудовище. Нет.

Значит, Наоми ее не поняла. Кларисса имела в виду: «Мне не страшно». Она попыталась подобрать слова для объяснения, но было слишком тяжело. Да и так ли важно, чтобы тебя поняли? Она знала ответ.

«На хрен, – подумала она. – Есть вещи, которые уносишь с собой в могилу».

Кларисса Мельпомена Мао закрыла глаза.

Глава 49

Бобби

В детстве Бобби преследовал повторяющийся сон: она искала в своей комнате дверь, ведущую в новую, неизведанную часть квартиры, о которой родные забыли или не знали. Сон был пугающим, но и красивым тоже. Полон обещаний, чудес и угрозы.

«Предштормовой» был точь-в-точь как из того спа.

Архитектура корабля повторяла эстетику и дизайн «Росинанта». Центральный лифт, размеры и пространства дверей и переходов, даже форма захватов для рук и ног была знакомой. А если не совсем знакомой, то хоть родственной. Из той же семьи. Корабль, как ничто другое, доказывал общность культурной ДНК Лаконии и Марса.

Однако были и странности. Палуба без видимых швов и болтов. Пена и обивка переборок – из той же неприятно кожистой материи, что и обшивка корпуса. И освещение чем-то отличалось. Бобби не понимала, в спектре дело, в яркости или в каком-то неуловимом мелькании, но все виделось немножко как из-под воды. Словно корабль был огромной рыбиной в фосфоресцирующей глубине моря.

Тот же, свой дом, только шире, больше – измененный.

Они переходили из коридора в коридор четким строем, прикрывая друг друга. К дребезжанию ОТО добавилось что-то другое, незнакомое. Насколько Бобби могла догадаться – какая-то лаконская версия торпедных залпов. Палуба вздрагивала и кренилась при маневрах корабля, но основной двигатель работал ровно, так что низ оставался низом.

Она ожидала встретить оборону у центрального лифта в рубку. Там было очевидное место для перехвата – удерживая его, можно контролировать все передвижения между палубами. Командуй здесь Бобби, все люки оставались бы открытыми, и сверху в них смотрела бы дюжина винтовочных стволов, готовых проделать дыру в первой показавшейся голове. Вместо этого они обнаружили трех отступавших наверх лаконцев с пистолетам и – отстреливались те больше в расчете задержать преследование, чем в надежде всерьез кого-то ранить. Все забились на командную палубу. Бобби не знала, хорошо это или плохо.

– Амос? – позвала она и, не дождавшись ответа, увеличила мощность сигнала. – Амос, проверка.

– Чудно здесь, Бабец, – ответил он. – Добрался, почти ручаюсь, до мастерских. Чтоб мне провалиться, половины здешнего барахла не узнаю.

– Контакты с врагом были?

– Да, потеряли пару человек.

Его прервал звук, похожий на визг раздираемого грубой силой металла. Через долю секунды Бобби распознала очередь из скорострельного оружия. Амос перекрикивал выстрелы – но обращался не к ней. Бобби ждала, ощущая узел под ложечкой. Хотелось узнать, что происходит, но не настолько сильно, чтобы отвлекать Амоса. Раз он крякнул – наверняка в него попали. Потом случилось что-то шумное – может быть, граната, – и стрельба прекратилась.

– Ты еще здесь, верзила?

– Угу, – отозвался он. – Мелочи. Архитектура тут странновата. И на вид многое сделано из… даже не знаю. Кристаллы? Или жучиная шкурка? Помнишь те постройки на Илосе? Вроде них.

Палуба резко накренилась вправо, и голова чуть поплыла от силы Кориолиса. Бобби ухватилась за скобу.

– На Илосе меня не было.

– Ах, да, – спохватился Амос. – Ну, словом, вроде них. Но да, мы как бы застряли, пока не сумеем проделать еще одну дыру. Ищем, чем проковырять переборку. Хорошо бы успеть прежде, чем они решатся на нас наброситься.

В разговор врезался голос Алекса. Бобби, чтобы пилот их услышал, пришлось бы сильно увеличить мощность сигнала, зато у передатчика «Роси» мощности хватало с запасом.

– Эй, все там. «Предштормовой» устал со мной плясать. Похоже, задумал вернуться в порт. Пожалуй, всем, кто собрался улетать, пора на старт. Времени у вас не много.

Саба ответил:

– Еще ждем народ со штурма тюрьмы. Буду выпускать корабли по готовности, но ты задержи ублюдка сколько можешь, а?

– Этим и занимаюсь, – сказал Алекс.

Бобби стиснула зубы. Захотелось оторваться от группы, броситься вниз, к Амосу и его команде. Дурная тактика. Следовало держаться плана. Амос справится. Надо было в это верить. Труба лифта тянулась по продольной оси корабля, до самой рубки. Бобби не видела, чтобы там кто-то ждал. Это не значило, что там никто не ждет.

– Ладно, – обратилась она к своей команде. – Действуем так же. Два впереди, трое прикрывают, только переходим не от дверей к дверям, а с палубы на палубу. Если начнут стрелять, попробуем запустить впереди себя лифт, хотя он может быть заблокирован, да и не хочу я заранее предупреждать их.

Астеры выразили согласие и разместились по позициям. Бобби с высоким мужчиной шла впереди, перебирая скобы для рук как в невесомости. Прежде чем подняться на новую палубу, она заглядывала в люк, но удивилась бы, обнаружив засаду.

Бобби прислонилась к стене, целясь вверх. Похоже, люк в рубку был закрыт. Пооткрывав остальные, они очистили обороняющимся линию огня, но те ею не воспользовались. Пока не воспользовались. Бобби жестом подозвала своих и, пока они поднимались, смотрела в направлении противника. «Предштормовой» был больше «Роси». На восемь палуб больше между ними и рубкой. Последний шаг будет труднее всего, хотя…

Отключилась гравитация, и Бобби машинально ухватилась за скобу, а корабль вокруг нее раскрутился, так что ноги повисли перпендикулярно палубе. Так же внезапно, как пропало, тяготение вернулось. Резкое ускорение: четыре или пять g сдернули ее вниз. Толчок выбил дух из груди, а потом снова невесомость, короткий разворот и микроразгон на высоких g. Но теперь и она, и ее команда были к этому готовы. Невесомость и разгон повторились еще трижды. Казалось, это продолжается вечно.