Фокус с поличным

Горячо! Вот, значит, к кому этот гимнаст приехал! Ничего себе!

И два совпадения: цирковая деятельность (если мой потенциальный клиент не соврал о своей работе) и ядреная, огненная рыжина. Цвет-то редкий, это вам не каштановый.

– С этим пока что ясно. А что за объявление в газету? И в какую именно, кстати?

– Так вы согласны поработать? – Руслан Осипович обернулся ко мне, смотрел с робкой надеждой.

– Пока еще нет. Мне нужно больше деталей, чтобы принять решение. Что за объявление в газету? В чем вам вообще нужна помощь?

– В розыске.

Драматичная пауза, вздох… так, Охотникова, терпение. С пожилыми людьми ты уже работала, эта публика завсегда заковыристая. Даже если не нуждаются в памперсах.

– В розыске женщины, которая родила от меня ребенка.

О-о-оу.

Я присвистнула, вскинула брови.

– Мальчик или девочка?

– Представьте себе, я и этого не знаю!

«Представьте себе, представьте себе, никак не ожидал он…»

– Так, Руслан Осипович. – Я уселась поудобнее, хлопнула по коленям. – Я готова, по крайней мере, вас выслушать. Давайте по порядку, с самого начала. Только без воды, пожалуйста, одну конкретику. По существу.

– Да, вы правы! Что это я, в самом-то деле… Александр, тем более, говорил – с вами надо прямо и без вранья.

– Он совершенно прав. Приступайте, пожалуйста.

– Помните, я говорил – в Тарасове влюбился в женщину? Когда приехал на гастроли с цирком, еще в СССР?

– Помню прекрасно.

– Женщина была не одна. – Руслан Осипович виновато потупился. – Знаю, вы думаете – вот ловелас, приехал в чужой город, накуролесил…

– Пока что я ничего не думаю, – возразила я. – Рассказывайте, рассказывайте.

– Их было четверо. В свое оправдание скажу, что был тогда чересчур уж активен в амурных делах. Цирковые нравы простые. Резиновая мораль, что называется. И у мужчин, и у женщин. И гастроли были длинные – в целый месяц. Это был конец девяностого года… август, да. Советский цирк тогда уже разваливался, гастроли случались нечасто. А тут – аж месяц, и платили хорошо. Циркачи народ бесхитростный, номер отработал, а в свободное время – пьянки и… свободная любовь.

Пока Руслан Осипович рассказывал, я смотрела ему в лицо, поблажки не делала. Да, обычно я смотрю в лицо тому человеку, с которым веду разговор. А если старикану стыдно за свою молодость, пусть сам отворачивается, на кусты любуется.

– И так вот, одна за другой… Кто-то подходил после номера, вливался в нашу компанию. Мы обычно либо в отеле отдыхали, либо в пивную шли. Девушки меня вниманием никогда не обходили, я тогда был – ух! – Руслан Осипович напряг бицепс. Ну, под видавшим виды пиджаком не видать.

– Кем вы были, напомните?

– Акробатом и наездником. У меня еще был такой трюк, я его выполнял верхом на лошади…

– Русла-а-ан Осипови-и-ич…

– Словом, случилось у меня четыре свидания. – Он поскреб щетину. – По одному с каждой из женщин. Все разные, и между собой знакомы не были. Вроде и расстались без скандала, с пониманием. Ну, как – расстались… о продолжении ни одна из них не заговорила. А я, идиот, только рад был, что без обязательств. Одна-то даже замужняя была. Вторая вроде тоже… или разводилась… Потом я уехал с цирком дальше гастролировать. Потом, сами знаете, что было в те годы, развалилось все. И тут – я тогда кочегаром работал – спустя почти год после тех гастролей получаю письмо. Судя по штемпелю, отправлено из Тарасова. Обратного адреса нет, а мой тогдашний – до последней буковки и циферки указан. Как только разыскали меня! Я ведь и от долгов тогда прятался, да, было дело. С цирковым коллегами не общался, всех порастерял. Такое было время.

– И что было в письме?

– Новость о ребенке, – с подавленным видом отозвался Руслан Осипович. – Наизусть помню, как сейчас: «Руслан, мы с тобой встретились в Тарасове, когда ты приехал на гастроли. Ты оказался хорош как мужик, но плох как человек. Ты уехал и бросил меня, а я осталась одна вынашивать твоего ребенка. Радость от его рождения возместила мне утрату тебя, и теперь я понимаю, что ты мне не нужен. Все, что тебе нужно знать – ребенок здоров. Сейчас ему почти три месяца, и я не нарадуюсь на это чудо. А вот тебе эта радость недоступна, и это тоже меня утешает. Не пытайся меня разыскать, тебе это не удастся». И все.

– А подпись?… – на всякий случай уточнила я.

– Нет. – Руслан Осипович вытер блеснувший слезой глаз. – Совершенно анонимное. Дату вот помню, когда пришло. Восемнадцатое декабря девяносто первого.

– А само письмо сохранилось?

– Тоже нет. Полгода таскал его с собой, верите ли – так грело, поддерживало. А потом у меня сумку со всеми вещами украли, и… – Он только руками развел, ибо нечего было добавить после этого «и». – В Тарасов я вернулся почти в две тысячи первом, как только смог. Работу нашел. Сначала на хлебопекарном заводе, потом – вот подучился, стал заведующим в магазине. Вроде наладилось все. А я как на завод устроился, в свободное время все пытался разыскать, узнать… сначала не решался, потом – была не была! – давал пару раз объявления в газету. И два адреса, которые припомнил, проверил. И ничего. Даже хуже, чем ничего.

– Поясните?

– Звонки не очень адекватных личностей, – вздохнул он. – Иногда визиты. Каждый раз не то. Знаете, Евгения, как в сказке – «Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».

«…никак не ожидал он такого вот конца!» – невольно пронеслось у меня в голове.

Глава 3

Руслан Осипович примолк. Выглядел он печальным и обессиленным.

– Фиговая ваша ситуация, товарищ… – без обиняков подытожила я. Встала, походила туда-сюда, разминая ноги. – Позвольте, кстати, я же и фамилию вашу не знаю.

– Кочанов, Руслан Осипович Кочанов, – встрепенулся мой собеседник.

– Фиговая, повторюсь, ситуация. Если начистоту – зачем вам это? Если это правда… а вы, кстати, верите, что это правда?

– Хотелось бы верить.

Н-да.

– Ладно, предположим, что это правда. Вот зачем вам это? Если эта женщина ничего от вас не хотела, не заявилась требовать денег на ребенка – зачем? Оставить эту историю, да и все.

– У вас есть дети? – атаковал встречным вопросом явно задетый Кочанов. Видимо, ожидал сочувствия с моей стороны. Зря: его история – еще не самое смачное, что мне доводилось слышать.

– Поверьте, я могу войти в ваше положение независимо от того, есть у меня дети или нет, – заверила я. – Так зачем вам это?

– Я всю жизнь жил как перекати-поле. Ни дома, ни родни. – Руслан Осипович кивнул себе за плечо на здание пансионата. – И вот до чего докатился.

– Отчего же позже семьи не завели? Хотя бы когда вернулись в Тарасов?

Он ответил не сразу. Нащупал трость, до этого бесполезно, бездеятельно прислоненную к боку скамейки, и устало навалился на нее.

Сколько ж ему все-таки лет?

– Цирковой человек – в хозяйстве зряшный, одни трюки умеет. Пока я на ноги встал, пока денег прикопил, то да се… понял, что уж и не заведу новой семьи. В таком-то возрасте – какие дети? И жена… молодую брать, что ли, жизнь-судьбу ей портить? Не-ет. Я хотел бы этот долг отдать. Во всех смыслах.

– И в денежном тоже? – поинтересовалась я.

Кочанов оглянулся на меня слегка испуганно, словно я застала его врасплох.

– Да, Александр говорил, что вы женщина умная, – грустно усмехнулся он. – А главное, меткая. Да, и в денежном тоже. Я ведь, дурья башка, в одном из объявлений так и указал, мол, для передачи наследства. Думал, вернее привлеку.

Та-а-ак, денежный вопрос всплыл…

– И большое оно, это наследство? Можете пока не называть цифру.

– Достаточное, Евгения, достаточное. Вот поэтому я и притворяюсь идиотом. Чтобы проверить. Если претендент фальшивый, сам уйдет. Если настоящий, то хотя бы генетического анализа добьется, сейчас ведь часто такое делают. Докажет право наследования.

Он смерил меня взглядом – очевидно, прикидывая, чем бы еще зацепить.