Алмазная Грань

Деньги не пахнут? Что ж, это можно было отнести в равной мере ко всем, кто находился в этом зале.

Спустя год Мик Флюгер умрет от передозировки ЛСД в своем загородном особняке, в бассейне. Вернувшаяся с отдыха вместе с сыном его жена, певица Аникея, безрезультатно будет обивать пороги милиции и прокуратуры, доказывая, что супруг придерживался здорового образам жизни и не мог употреблять наркотики. Синдикат по торговле живым товаром не признавал полумер и не оставлял свидетелей. Одна я буду знать правду об истинной причине его смерти, как и о глупой попытке шантажа, стоившей ему жизни.

— Десять тысяч! — позвучала первая ставка.

— Пятьдесят!

— Семьдесят!

Суммы нарастали в геометрической прогрессии. Было понятно, что исчислялись в долларах или евро, а уж никак не в национальной валюте. Сколько стоит человеческая жизнь? И сколько стоит право подвергнуть мучениям молодую девушку, которой просто не повезло оказаться не в то время не в том месте? Леденела кровь, я, что есть силы, гнала безрадостные картины того, что предстоит Люде. Мы не успели стать подругами, не были знакомы до того, как попали в это ужасное место. Я не столько жалела ее, сколько примеряла подобную участь на себя. Что произойдет, если я их разочарую?! Меня не пожалеют. Странно, что они не отдали на растерзание каждую из нас за такой гешефт!

Мужчина в кресле положил руку на мое бедро, сжав почти до боли. Он проигрывал торг и, судя по всему, был в бешенстве. А я не имела права поддаться панике, и тем самым стать для него блюдом в экстравагантном меню.

— Вам нужно что-то еще, сэр? — как можно беспечнее произнесла, стараясь не смотреть на сцену.

— Принеси выпить, — со злобой в голосе произнёс «сэр». — Потом я расскажу тебе, что надо сделать…

Я отошла к столику, внутренне холодея от обещания в его голосе. А на сцене между тем начали стремительно разворачиваться события. Кто-то из охраны решил отхлестать лот кнутом, видимо, на потеху пригревшим торги. Кто выиграл, я так и не поняла.

— Настало время передачи средств, — с идиотской улыбкой вещал приглашённый ведущий. — Я прошу счастливого обладателя нашего эксклюзива подняться на сцену, где мы сможем…

Все еще не веря происходящему, пребывая в какой-то прострации, я шла к столику. Огляделась по сторонам, — мне хотелось хоть на время сбросит маску и выдохнуть, никому не показывая ужаса. Никто на меня и не смотрел. А тот, кого я мысленно окрестила «Джеймс Бонд», поднял руку, словно призывая к вниманию.

«Он не мог выиграть торги!» — это было последнее, что я подумала перед тем, как музыка резко оборвалась. Взрывы петард оглушили, заставив подпрыгнуть от испуга — настолько оглушительными они казались во внезапно наступившей тишине. То, что это выстрелы, я поняла намного позже.

Оглушающий шум приближался. Лай собак, женские крики, мат, топот ног… и новая серия разрывающих барабанные перепонки хлопков.

Свет погас. Топот ног, яркий сноп света, выхватывающий из темноты суетящиеся тела мужчин и женщин.

— На пол, дура! — раздался крик Билла, и что-то сбило меня с ног. Я больно ударилась лбом о ступеньку возвышения, на которой находился стол с напитками. Но размышлять о том, что происходит, не было времени. Прозвучала автоматная очередь, которая скосила бутылки алкоголя над моей головой.

Ужас. Суета. Звон в ушах. Громкие крики, сопровождающиеся трехэтажным матом. После выстрелов они казались почти шепотом. Тяжела ладонь Билла надавила на мою шею, прижимая к полу. В абсолютной темноте, испуганная и растерянная, я все же успела подумать о том, что интуиция не обманула. Я рассекретила чужака в стае. Но у меня не хватило духу пойти на контакт.

«Может, еще не поздно? — мысль раненой птицей билась в моем сознании. — Сейчас всех нас освободят, милиция накрыла притон работорговли…»

Яркие вспышки фонариков поползли по полу куполообразными лучами. Это напоминало кадр из фильма ужасов про пришельцев. Вот так вот рассудок в состоянии шока проводит самые невообразимые параллели с происходящим, боясь погрузиться в реальность. Не успела зажмуриться, когда свет выхватил из темноты нас с Биллом и одну из девиц. Все, что я запомнила — что она, судя по всему, без сознания, а из горла торчит крупный осколок бутылки.

— Вперед! — велел Билл, рывком поднимая меня с пола.

Ему не пришлось повторять дважды: мысли о вероятном спасении исчезли под прессом шока. Я, домашняя девочка, никогда не была в эпицентрах бандитских разборок. О них часто говорили с неким черным пиететом, считая едва ли не рыцарскими поединками; мальчишки все без исключения мечтали побывать на стрелках, а девчонки, помимо наличия у поклонника статуса и туго набитого кошелька, отдавали предпочтение браткам, в свое время «полежавшим под пулями». Если бы я встретила их всех, мигом прервала бы романтизацию бандитизма. Потому что, оглядываясь назад, перестрелка напугала меня гораздо сильнее нового незавидного положения сексуальной игрушки.

Я не плакала, не тряслась и не заикалась только потому, что сумела дать себе важную установку — не показывать шакалам своих эмоций. Если бы я это сделала, меня бы сожрали в тот же миг, как Люду. Люда… я робко обернулась в сторону сцены, но в темноте ничего не удалось разглядеть.

Лишь когда меня вывели в коридор и передали с рук на руки охранникам, пришло понимание: кто бы ни устроил дебош на аукционе, он проиграл. Вертухаи поспешили увести меня вниз, чтобы я не видела других обитателей имения, заполнивших коридоры. Спрашивать — все равно, что добровольно броситься под резиновую дубинку. Поэтому я пошла, не позволяя им хватать за руки и поколачивать орудием дрессировки по пояснице. Вниз, минуя этажи, еще ниже, через большой винный погреб и хозяйственные отсеки. А потом меня втолкнули в большое помещение, напоминающее подвал: грубо сколоченные камни стен, отсутствие окон, бетонный пол.

Несколько десятков девушек повернулись к двери. Некоторых я видела в бункере, других — во время прогулок, а остальные были вообще незнакомы. Оценивающие, насмешливые, испуганные любопытные взгляды ползли по моему телу, словно насекомые. Я вскинула голову, выдержав атаку глаз-сканеров. К моему удовольствию, большинство стушевалось: я и выглядела по сравнению с ними, без макияжа и в атласных халатиках, почти леди, не осознавая, что волосы взъерошены, платье испачкано брызгами алкоголя, а спина, как оказалось, изранена битым стеклом. Некритично, но все же — от шока я не чувствовала этого.

— Вика!

Я едва узнала в подскочившей ко мне девице рыжую Лизу — ее волосы были стянуты в пучок, макияж отсутствовал.

— Капец, ты крутая! Тебя что, с лотка пускали?

К нам решительно приблизилась смуглая брюнетка с развязными манерами.

— Привет, ты это, сверху? Что там стряслось? Говорят, в главного стреляли, теперь лавочку закроют?

Глава 6. Окончание

Похоже, в стае образовался еще один кандидат в вожаки. Лиза шикнула на девицу, но та лишь смерила рыжую снисходительным взглядом. А к нам начали подходить другие девушки, с выражением лихорадочного любопытства и надежды на освобождение во взгляде.

Я досчитала до пяти и еще раз пристально обвела толпу взглядом. Шок начал отпускать, ритм сердца сбивался, тело крыло приступами легкой испарины. Весь мой страх грозил превратиться в слова, в беспорядочный поток. И, кажется, именно этого от меня и ждали.

— Катись, — процедила я, положив руки на талию и сделав шаг вперёд. Похоже, испуг и нервное потрясение стремилось излиться вовсе не в слезную исповедь, а в безудержную агрессию.

— Да я что, ты скажи, нас теперь освободят? Чего сама не смылась?

Я захватила ее взгляд, удерживая в тисках своего презрения. И постепенно дерзкая девочка сникла, махнула рукой и побрела прочь, что-то приговаривая себе под нос.

— Круто ты ее, — возле нас нарисовалась Юлька. — У тебя кровь…

Именно она обратила мое внимание на осколок стекла в ключице. И неосознанно поддерживая имидж крутой и непробиваемой девчонки, я вынула его резким движением, лаже не поморщившись от боли.