Страница 42 из 42
Мне стоило усилий, чтобы выдержать его взгляд.
Эрих подавил смешок.
— Боишься меня?
— Думаю, вам пора, магистр.
Я хотела обойти Эриха, но он загородил мне путь. Оттеснил к стене, уперев руки по обе стороны от меня, и практически зажал в объятиях. У меня перехватило дыхание от такой близости. И прежде чем я успела опомниться, Эрих наклонился и легко коснулся моих губ своими. Его руки легли мне на шею, а пальцы нежно погладили кожу.
Я замерла в его объятиях, как растерянный зайчонок. Волна новых ощущений медленно накрыла меня с ног до головы, подавив страх и сомнения. С удивлением я обнаружила, что мне нравятся его прикосновения. Его губы были мягкие, горячие, а поцелуй неторопливый и чувственный.
Когда я совсем обмякла в его объятиях, Эрих оторвался от меня и хрипло прошептал:
— Ты должна знать. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
Я распахнула глаза и встретилась с его затуманенным взглядом.
— Я не магистр, — тихо произнес он. — Вообще не преподаватель.
Мое сердце забилось чаще. О чем он?
— Мариша, те слухи про убийцу в Академии… Это правда.
Глава 27
Меня будто ошпарило кипятком. Романтическое настроение вмиг улетучилось. Эрих заметил мое напряжение, в его темных глазах я видела свое испуганное отражение. Его пальцы все еще лежали на моей шее, поглаживая кожу, но теперь прикосновения не казались нежными — они пугали.
— Я здесь, чтобы поймать его.
— Кого? — промямлила я дрожащим голосом.
— Убийцу. У нас есть сведения, что он прячется здесь. Кайцер — ищейка, чувствует его, но не может пока обнаружить. Видимо, он использует заклятие “Покров”.
Эрих смотрел в мои глаза и ждал реакции. Я пыталась переварить услышанное до сих пор не веря, что Эрих ни при чем.
— Никому не говори, Мари. Я работаю под прикрытием. Никто не должен знать, поняла?
Я потрясенно кивнула. Такого поворота я не ожидала, меня трясло от переизбытка эмоций. Эрих не преступник — я повторяла себе это вновь и вновь.
— Но зачем ты мне это рассказал?
Губ Эриха коснулась еле заметная улыбка.
— Мне надоело, что ты подозреваешь меня невесть в чем.
Я смутилась и потупила глаза.
— А кто это может быть? Уже есть подозреваемые?
— Пока нет, — лицо Эриха стало жестким, — но мы узнаем. Обязательно. Зло не останется безнаказанным.
От холодных ноток в его голосе пробил озноб. В Эрихе говорил не просто долг службы, тут было замешано что-то личное.
— Мне кажется, он мог уже сбежать, — робко предположила я. — Слухи по всей Академии, ему невыгодно здесь оставаться.
— Мы тоже так думали, но Кайцер говорит, что он до сих пор здесь, что довольно странно.
С нижних этажей послышался ворчливый, громогласный голос Варо. Он искал Эриха.
— Мне пора, — шепнул Эрих.
Он погладил мою скулу, сдержанно улыбнулся и поспешно скрылся в темных коридорах общежития.
Голова шла кругом ото всего произошедшего за последние часы. На ватных ногах я вошла к себе и застыла в центре комнаты — зеркало, ручки комода — все было в паутине. У изголовья кровати я заметила Орсо. Он увлеченно плел свою паутину, что даже не заметил моего возвращения.
— Орсо? — шепнула я, чтобы не напугать его.
— Ма! — раздался радостный возглас.
Орсо запрыгал по кровати и затараторил:
— Ма, смотри, — он указал лапкой на зеркало. — Красиво, красиво? А там, смотри, — Орсо перепрыгнул на комод и продемонстрировал мне ручки с плетением. — Тебе нравится? Я сам сделал.
Я оглядела необычные плетения. Паутина из тонких серебряных нитей создавала знакомый узор — крошечные ромбики, переплетенные друг с другом. Я их уже видела, там, в белом тумане, когда Бри кинула в меня сферу.
— Красиво, — задумчиво сказала я. — А откуда ты взял этот узор, Орсо?
— Придумал, — с гордостью сказал он.
Я встряхнула головой, отгоняя наваждение. Наверное, показалось. По мне прилетело сферой, мало ли что мне могло привидится.
Орсо восторженно рассказывал, как научился плести узор. Я слушала его и улыбалась, но к глазам подкатывали слезы. А если бы все получилось с вратами, если бы я сюда не вернулась, чтобы он тогда делал? С кем бы сейчас делился своей радостью? Так бы и сидел и ждал меня? От подобных мыслей защемило сердце.
— Ма, тебе не нравится? Ты плачешь, ма?
— Нравится. Ты умница, Орсо, — я погладила его по макушке. — Просто я немного устала.
Я прошла в комнату и сбросила плащ Эриха. Нужно привести себя в порядок. То, что сейчас на мне, придется выбросить, включая бордовый жакет, который мне так нравился. Взгляд упал на браслет на запястье. Плетение слегка обгорело, но все еще было достаточно прочным, чтобы оставаться на руке. Нужно будет заглянуть в библиотеку и найти информацию по нему, пора уже избавиться от колдовства старухи. Непонятно, сколько мне еще предстоит тут жить, пока снова не подвернется подходящий случай для возврата домой. Придется как-то тут обживаться.
Я покопалась в комоде. Из новых вещей осталась одна единственная рубашка и юбка с разрезом. Немного подумав, я открыла чемодан, привезенный из дома бабки, и вывалила его содержимое на кровать. Среди вороха легкомысленных сарафанчиков и откровенного черного платья с вырезом до бедра, я откопала вполне приличный зеленый жакет. Его рукава украшала золотистая тесьма. Я примерила его на себя, жакет сидел просто отлично, точно по фигуре. Конечно, он не в стиле формы Академии, но на первое время тоже сгодится.
Я осторожно сняла паутину с зеркала и покрутилась перед ним, пытаясь себя разглядеть. В сознании мелькнула странная тревога. Я попыталась отмахнуться от нее, но взгляд зацепился за пуговицы. У меня кольнуло сердце от ужасной догадки. Я усмехнулась такой нелепой мысли и поспешно сняла жакет. Почудится же такое. Но когда я разложила его на кровати, поняла, что ничего не почудилось — зеленый жакет с золотистой тесьмой и… золотистыми пуговицами.
Я лихорадочно отыскала среди учебных блокнотов листок с рисунком, который мне дал Нортон. С бешено бьющимся сердцем я его развернула и сверила рисунок с пуговицами. Узор был един до последней черточки — три месяца, соединяющихся в одно целое. Все еще не веря такому совпадению, я встряхнула жакета, покрутила его и так и сяк, пока не нашла то, что искала. На вороте не хватало одной пуговицы.
У меня задрожали руки и земля едва не ушла из-под ног. Я снова и снова сверяла узоры на листе и пуговицах, пока разум, наконец, не принял страшную правду.
Это было немыслимо. Получается, убийца, который всполошил всю Академию и которого обещают отправить на плаху, — это… я.
Конец первой книги.