Страница 23 из 42
Кустарник пришел в движение, и из него выскочил всполошенный Эрих. Он вскинул руку, испещренную черными капиллярами, беспокойные глаза без промедления выцепили умертвие. И оно его почувствовало. Пух на птенце встал дыбом. Умертвие истерично заверещало до боли в ушах. Я прикрыла их руками, ошарашенно наблюдая, как птенец пытается спрятаться от Эриха за моей спиной.
На мгновение Эрих замешкался, его брови удивленно дернулись, но он быстро взял себя в руки и запустил в умертвие некромагией. Черная дымка окутала птенца, он растерянно пискнул и осел на землю. Глаза-бусинки не сводили с меня взгляда до последнего. Дымка окончательно рассеялась, превратив умертвие в обычный труп.
Эрих задумчиво смотрел на мертвого птенца и молчал.
— Спасибо, — прошептала я, к горлу внезапно подкатил ком.
Эрих резко вскинул подернутые тьмой глаза, оглядел с головы до ног и протянул руку. На ней все еще проступала сетка черных капилляров. Не дождавшись, он наклонился и, подхватив меня за пояс, поднял на ноги. Я ухватились за его плечи, ватные ноги не держали. Еще ни разу я не была к нему настолько близко в момент, когда он пользовался своей магией. От него веяло холодом, таким жутким замогильным холодом, в котором нет места живому. Там царит только безысходная и одинокая тьма.
Мне не нравился его взгляд — настороженный, изучающий, колючий.
— Испугалась?
Нечеловеческие нотки в голосе прокатились волной мурашек по коже.
— Зачем побежала? — холодно спросил он, будто отчитывал. — Нельзя бежать от умертвия, все равно нагонит. Эти существа подчинены одному инстинкту — жажде крови. Нужно атаковать или защищаться.
— Но оно ничего не сделало, — неуверенно заметила я. — Мне показалось, оно не хотело нападать…
— У ходячего трупа не может быть желаний, как и интеллекта, — резко оборвал меня Эрих. Его злила моя наивность. — Умертвие не жмется к человеку, как домашняя зверушка, оно вгрызается в шею при первой возможности.
Он говорил резко и отрывисто, из-за чего я потупила глаза. Может, он прав, и мне действительно показалось. Ну, какое сознание у живого трупа? Бред.
— Мариша, — прошептал Эрих с тяжелым вздохом.
Он хотел что-то сказать, но из кустов с визгом вылетела Цаца.
— Мари! Как я волновалась, — она бросилась ко мне, шустро оттеснив меня от Эриха.
Руки ее были исцарапаны, из волос торчали листья, будто она прорывалась ко мне с боем.
— Как ты? Все в порядке? Вот ведь мерзкое умертвие, — Цаца кокетливо посмотрела на Эриха через плечико. — Спасибо вам большое, магистр Эрих. Это было так благородно с вашей стороны, вы такой мужественный и смелый.
Эрих лишь отстраненно кивнул, подобрал с земли птенчика и молча удалился, погруженный в свои мысли.
— Вот невезуха то, — разочарованно протянула Цаца, стоило нам остаться одним. — Какое же глупое умертвие.
— Все хорошо, Эрих успел вовремя.
Я отряхнула юбку от налипшей грязи. А белую рубашку, похоже, придётся выбросить, она была вся в зеленых пятнах после валяния в кустах.
— Он тебя спас, — в голосе Цацы звучала нескрываемая зависть. — Как жаль, что умертвие напало на тебя. Нет, ну ты подумай, какая несправедливость.
Возмущению Цацы не было предела.
— Глупое, глупое умертвие! — причитала Цаца, пока мы шли к общежитию. — Оно должно было на меня кинуться.
— Что значит на тебя? Это ты его выпустила из круга?
Я ошарашенно уставились на так называемую подругу. Цаца капризно поджала губы.
— Ты не понимаешь, Мариша. Эрих должен был спасти меня, у нас завязался бы роман. Ты ведь сама меня учила.
Цаца всхлипнула, выражая вселенское разочарование тем, что стратегия дала сбой. А я едва сдержалась, чтобы не настучать ей по тыкве. Подвергнуть такой опасности свою жизнь, и ради чего?
— А если бы он не спас? Что тогда? Умертвие могло разорвать тебя или меня! Никогда больше так не делай, Цаца, — внутри просто все кипело от негодования.
— Как не спас? Конечно, спас бы! Только представь: я, вся такая нежная, и Эрих, мужественно вызволяющий меня из лап умертвия. Ты ведь говорила, что рабочая схема, ты так Норта зацепила. Мужчинам только дай кого-нибудь спасти, и вот они уже на крючке.
Я закатила глаза. Да эта Мариша просто кладезь "премудростей" по завоеванию мужчины.
— А умертвие то ты как выпустила? — спросила я, быстрее забегая в общежитие.
Я торопилась в комнату, хотелось скорее под горячий душ. Смыть с себя грязь и усталость этого сумасшедшего дня.
— А я пяточкой там один символ стерла, пока Эрих отвлекся на… — Цаца замялась, — не важно в общем.
Я хотела спросить, на что отвлекся Эрих, но мой взгляд упал на настежь распахнутую дверь нашей комнаты. У порога стоял мой чемоданчик.
Я влетела туда на всех парах и возмущенно выпалила:
— Это что такое?
— Мариша, дорогая!
Нортон просиял, увидев меня. Он расслабленно сидел в кресле, пока маленькая щуплая старушка с вороньим носом, как инспектор, проверяла комнату.
— Что происходит? — прошипела я, видя самодовольное лицо Норта. В душу закралась тревога.
— Вы освобождаете комнату, адептка, — сухо сказала старушка-комендантша.
Я еще отходила после происшествия с умертвием, поэтому смысл ее слов дошел не сразу. Нортон не сводил с меня взгляда, следя за реакцией. Первой из ступора вышла Цаца.
— Ты! — Цаца бросилась на Нортона. — Да как ты можешь? Выкинуть нас, как непонятно кого!
— Тише, Цаца, — Норт легко перехватил ее тоненькие ручки прежде, чем они вцепились ему в лицо. — Съезжает только Мариша. Успокойся.
Нортон вскинул на меня глаза и не смог сдержать торжествующей улыбки.
— Только Маришу? — Цаца озадаченно оглянулась.
— Да, Цаца. Мы с тобой друзья, правда ведь? — Нортон говорил нарочито ласково. Цаца неуверенно кивнула. — Поэтому ты можешь остаться. А Мариша пока поживет на пятом этаже и подумает над своим поведением.
Я усмехнулась. Вот как, значит. Все-таки решил мне отомстить. Ещё и с Цацой пытается разлучить, чтобы я совсем одна осталась, без поддержки.
— Пятый так пятый, — сделав непроницаемое лицо, сказала я. Схватила в охапку из гардеробной первые попавшиеся вещи и направилась к выходу, где уже стоял мой чемодан.
Улыбка Нортона медленно погасла, не такой реакции он ждал.
— Ты должна меня понять, карамелька, — он поплелся за мной, — я не потерплю к себе такого отношения. У меня в конце концов есть самоуважение.
— Так где ваш пятый этаж? — обратилась я к старушке, игнорируя бухтение Норта.
— Мари, ты чего? Это же этаж изгоев, — с округлившимися глазами прошептала Цаца. — И вообще, как ты можешь так поступать с Нортоном? Просто извинись…
— Цаца, ты со мной? — я вспыхнула от того, как быстро она переобулась, ведь минуту назад чуть ли не с кулаками на него бросалась. — Если нет, то я не нуждаюсь в твоих нотациях.
Цаца побледнела, настолько ей не хотелось покидать роскошную комнату со всеми удобствами. Я схватила свой чемодан и, под испепеляющим взглядом Норта, бодро зашагала за комендантшей.
— Детка, я надеюсь ты поняла, в чем твоя ошибка? — Норт закричал мне вслед.
— Конечно, милый, — бросила я через плечо, — моя главная ошибка в том, что я связалась с тобой.
Адепты, стоявшие у окна, рассмеялись, но тут же замолкли и поспешили убраться от греха подальше, точнее от разгневанного Нортона. Я обернулась у лестницы. Он растерянно стоял в коридоре, не сводя с меня взгляда. Я улыбнулась и махнула ему ручкой на прощанье.
— Такого парня упустила, глупая, — покачала головой комендантша.
Я лишь пожала плечами. Скорее сбросила груз с плеч, надеюсь, теперь моя жизнь в Академии станет спокойнее.
Чем выше мы поднимались, тем обшарпаннее становились стены и громче скрипели ступеньки. Пресловутый этаж изгоев оказался на последнем, пятом этаже Академии.
— Ваша новая комната, — старушка распахнула передо мной потемневшую от времени дверь.
"Комната" было громко сказано, это была скорее каморка метр на два. Почти все пространство занимала односпальная кровать. Справа от нее стоял узкий комод, над ним висело небольшое, сколотое зеркало. Над самой кроватью было окно, в щели которого задувал ветер.