Страница 41 из 55
— Плевать! — рыкнул генерал–майор. — Дальше фронта не сошлют! А я так и так постоянно рапорты подаю, чтобы меня туда, куда погорячее послали! Ну не могу я в такой серьезный для страны момент на печи с мамками–бабками, малолетками, да стариками отсиживаться! Когда вот он, передо мной, живой пример! Не так ли, Гасан Хоттабович!
Неожиданно проснувшийся в моей душе хулиган, заставил пропеть слегка измененные строчки известного всему Союзу «Марша советских танкистов»:
— А если к нам полезет враг матерый,
Он будет бит повсюду и везде!
Размажут всех Силовики–старпёры,
И в небесах, на сопках, на воде!
Ну, рифма экспромтом вышла так себе, но хотя бы в размерность попал.
Наверное, на целую минуту, если не больше, генерал Младенцев, как, впрочем, и товарищ оснаб, натурально выпали «в осадок». Такой «выходки» от маразматического старичка никто из них и не ожидал. А затем стены кабинета содрогнулись от громкого, почти до истерики, ржания двух здоровых мужиков, с лужеными глотками.
— Ох, Гасан Хоттабович, — утирая выступившее от смеха слезы пудовым кулаком, произнес Младенцев, — ох уморил… Размажут, значит, всех Силовики–старпёры?
— Так точно! — по–военному ответил я. — Будет приказ — размажут всех! И фрицев, и их прихвостней! Да так, что и следа от них не останется!
— Я же говорил, Семен Иванович! — продолжая сдавленно похохатывать, вмешался в разговор командир. — Хоттабыч — боевой старикан! Давай уже, оформляй его!
— Уговорил, красноречивый! — Генерал–майор поднял трубку с телефонного аппарата, установленного на его столе. — Дежурный, — произнес он, в микрофон, — младшего лейтенанта Копылова ко мне! И старшего наставника Болдыря! Ну, вот сейчас явится наш «каптенармус» выдаст обмундирование. Ну, и в командирское общежитие пристроит…
— Семен Иваныч, дорогой, не надо командирского общежития! — неожиданно возразил оснаб. — Гасан Хоттабович решил проходить обучение в училище на общих условиях! И жить он будет в казарме, вместе со всем потоком будущих Силовиков!
— Вы еще скажите, что он вместе с ними еще и физподготовкой заниматься будет, и строевой и рукопашным боем…
— Все так, Семен Иванович, все так. — Согласно качнул головой Петров.
— Я вообще уже ничего в этой жизни не понимаю! — воскликнул в очередной раз «выпавший в осадок» генерал–майор. — Делайте, что хотите, товарищ оснаб! Но знайте, что я напишу подробный раппорт! Не хочу оставаться крайним, если с товарищем Абдурахмановым случится непоправимое…
— А вот это — правильный подход, товарищ генерал–майор! — одобрил решение Младенцева Петр Петрович. — Обязательно напишите! А ты, Хоттыбыч, сдай удостоверение. — А это он уже мне. — Здесь оно тебе не понадобиться. Пока будет храниться у меня.
Пока я вытаскивал из кармана красную книжицу, дверь кабинета кто–то постучал.
— Да! — крикнул Семен Иванович.
Дверь открылась и внутрь вошел очень невысокий, коренастый «вояка», лет пятидесяти с «несколько» выпирающим из–под ремня животом. Его уморительные попытки встать по стойке «смирно», вызвали в меня невольную улыбку.
— Товарищ генерал–майор, младший лейтенант Пасичник, по вашему приказанию прибыл!
— Вольно, Николай Богданович, не пыжься! — Видимо, ужимки немолодого «каптенармуса» тоже нимало забавляли генерала. — И живот не втягивай — он у тебя все–равно меньше не станет! Я тебя за другие достоинства ценю!
Я задумался: отчего этот, уже немолодой «завхоз», существует в чине младшего лейтенанта? Он же явный прапорщик! Ну, максимум — старший прапорщик! Ах, да, запоздало припомнил я, ведь до семьдесят второго года в Красной, а затем в Советской армии звания прапорщика попросту не существовало.
Пасичник облегченно выдохнул, а его внушительный живот стал еще объемнее:
— Есть вольно, товарищ генерал–майор!
— Вот что, Николай Богданыч, — Младенцев усиленно пытался скрыть улыбку, — бери–ка ты нового курсанта. Поставь его на довольствие, подбери обмундирование… Да, сам знаешь, не мне тебя учить, Богданыч, ты в этом деле настоящий дока.
— Сделаем, Семен Иванович, — отозвался польщенный завхоз, — у нас, значица, пока с довольствием проблем не наблюдается.
— Так исполняй! — распорядился генерал–майор.
— Так это, Семен Иванович, а где он? Ну, курсант, значица?
— Вот он! — Начальник училища махнул рукой в мою сторону. — Курсант Абдурахманов…
— Так это… значица… — принялся тупить завхоз. — Оно, конечно, вам виднее… Это ж натуральный дед! За что его так, значица? — Посыпались вопросы из начхоза, стало быть и его проняло не по–детски! — Он же явно на ладан дышит…
— Отставить разговорчики! — Жестко отреагировал на словоизлияния младшего лейтенанта Младенцев. — Начальству виднее, кого в строй, а кого — «со святыми упокой»! Забирай Курсанта Абдурахманова, и уё… Чтобы, в общем, все как по штатному расписанию!
— Так точно, товарищ генерал–майор! — Вновь попытался вытянуться в струнку Пасичник. Вышло еще уморительнее, чем в первый раз. — Пойдем, что ль, «курсант», — вздохнул он, с жалость глядя на мою морщинистую физиономию, — будем на тебя обмундирование, значица, подыскивать…
Я поднялся со своего места, сдерживаясь, чтобы не закряхтеть по–стариковски и следом за начхозом вышел из кабинета начальника училища.
Оставшись наедине с Семеном Ивановичем, оснаб вновь закурил.
— Много куришь, Петр Петрович, — заметил Младенцев, однако тоже выбил из пачки папиросину и прикурил её.
— Много, — согласился Петров, глубоко затягиваясь. — А куда деваться? Вот война закончится — брошу… А теперь, Семен Иваныч, слушай внимательно и запоминай, что я тебе скажу…
— Я уже понял, что с этим дедом не все так просто, — произнес Младенцев.
— А ты думал у меня совсем буденовку сорвало? — усмехнулся оснаб, в несколько больших затяжек расправляясь с папиросой.
— Да кто вас контрразведчиков знает? — «Парировал» генерал–майор. — Стараюсь не лезть в ваши многоходовые «игры»!
— И правильно делаешь, старичок! — Подмигнул генералу Петров. — Теперь, что касаемо Абдурахманова…
Младенцев затушил папиросу в пепельнице и навалился локтями на стол:
— Внимательно слушаю, товарищ оснаб!
Петров вместо ответа подвинул красную корочку, лежавшую на столе к генералу:
— Ознакомься для начала.
Генерал взял удостоверение контрразведчика в руки и развернул его.
— Выдано полковнику Гасану Хоттабовичу Абдурахманову? — воскликнул он, разобрав содержание. — Петр Петрович? Какого хрена все это значит? Чтобы полковник контрразведки как обычный курсант от наставников огребал? Да еще и на общих… — Младенцев даже задохнулся от возмущения. — Что за игры вы тут решили устроить? Немыслимо… Полковник…
— Успокойся, Семен Иваныч, — спокойно произнес Петр Петрович, — ты самого главного еще в удостоверении не увидел…
— Да на что тут еще смотреть? — в сердцах громыхнул Младенцев. — Ты понимаешь, что я заслуженного полкана, как щенка по полосе препятствий гонять должен! — Продолжал кипятиться генерал–майор.
Петров невозмутимо переждал пока стихнет поток возмущения, а после произнес:
— Ты посмотри, кто ему эту корочку выдал.
— Народный комиссар обороны И. В… — Младенцев даже поднес удостоверение поближе к глазам, надеясь, что ему показалось. Но ничего не изменилось. — Сам? — Даже его трубный голос несколько подсел.
— Сам, — подтвердил оснаб. — Ты, Семен Иваныч, часто видел, чтобы Хозяин подобные корочки собственноручно подписывал?
Младенцев даже сказать от изумления ничего не смог, а лишь отрицательно мотнул головой.
— Всего открыть я тебе не могу, сам понимаешь уровень секретности. Но дедок этот, ох, как непрост! Он лишь недавно пробудился, а уже таких дел сумел наворотить… Меня, как ты понимаешь, назначили его личным куратором. Руководством поставлена задача: в кратчайшие сроки инициировать старика…
— Ну, до этого я и сам уже допер, — немного успокоившись, произнес генерал. — Раз ты его ко мне притащил — значит нужна инициация. Но почему у меня–то, Петр Петрович? Разве у контрразведки своих мощностей нет?