Солнце за облаками

Моя душа

В клети томится,

И, чуть дыша,

Как будто птица,

На волю вылететь стремится.

Душа моя,

Как пленник, в кандалах,

Печаль тая,

С улыбкой на губах

Блуждает в ненужных мне стенах.

Скоро он ушел из училища. Просто перестал приходить на занятия и все. Перед ним была вся жизнь и почти ничего – в кармане. Городок Энск был известен отсутствием свободной работы; лишь один завод, где работали в основном квалифицированные рабочие, несколько магазинов, кафе – вот, собственно, и весь выбор. Да к тому же времена тогда были сложные, безработица, многие просто уезжали из этого спокойного места целыми семьями, только чтобы где-то найти работу.

В этом время случились пополнения в его семье: появился младший брат Антон, а через год еще и маленькая сестренка Агнесса. Родители занимались тем, что играли по вечерам в местном кафе «Эрмитаж». Пока в городке еще теплилась активная жизнь, люди отдыхали в кафе, семья сводила концы с концами, но негативная волна в обществе стала доставать и их. К тому же скоро выяснилось, что у трехлетней Агнессы обнаружился полиомиелит. До этого времени веселая, в брата, сестра стала гаснуть. Ее способности передвижения сокращались. Это стало большим испытанием для всей семьи. Тяжелые настроения сливались с падающими доходами. Помимо кафе родители стали выступать на улице, потом разъезжали по окрестностям. Пока их не было, роли обоих родителей ложились на старшего сына.

Родион тоже решил пойти работать, чтобы помогать родителям и при возможности иметь карманные деньги. Почему-то ему повезло при первом же обращении за работой. Он пришел в кафе «Эрмитаж» и спросил про работу официантом, самом простом и понятном ему способе заработка, который многократно наблюдал, приходя с родителями. Администратор бегло осмотрел его и сказал: «Приходи вечером к шести. Да, и еще: надень белую рубашку и черные брюки. Попробуем». Брюки были, рубашку занял у школьного друга. Его приняли, и несколько месяцев он носил блюда, уносил грязную посуду, был свидетелем ссор, пьяных разбирательств между посетителями. Но случилось так, что управляющий кафе уехал, а новый набрал своих официантов. Родион даже обрадовался такому повороту, потому что сам не мог решиться уйти с такой работы.

Потом начались разноцветные, разнопахнущие, разноинтересные, в общем, самые разнообразные, как в калейдоскопе, смены профессиональной деятельности. Он был охранником в магазине игрушек, грузчиком при грузовике, выгружая и погружая продукты, был помощником частного ремонтника машин в обычном гараже, дворником, гардеробщиком… Везде платили крайне скудно.

За год до встречи с Ариной он познакомился с Максимом, который пригласил Родиона работать фасовщиком. Начинали они с фасовки медного купороса. Максим покупал партии пятидесятикилограммовых мешков, которые они маленькой бригадой в три-четыре человека фасовали в пакеты по одному килограмму. Потом Максим увозил их на продажу садоводам. Получали они немного, но стабильно, за каждый расфасованный пакетик. Кроме купороса, фасовали опилки, удобрения, плодородную землю, еще что-то, в чем Родион не разбирался. Работа шла тихо, никто особенно не болтал, часто, как с купоросом, в респираторах. Тут Родиону нравилось. Он познакомился с другими ребятами, которые – кто постоянно, кто время от времени так же, как и он – работали свободными фасовщиками. Работали по утрам, так что ему было удобно вечером сидеть с братом и сестрой.

И хотя у Родиона не получалось работать так же быстро, как другие ребята, все же удавалось не только приносить деньги домой, в семью, но и оставлять немного себе, особенно бонусы, которые Максим платил в случае удачной сделки.

Ему уже двадцать четыре, и он может позволить себе сходить выпить немного пива в какой-нибудь бар. Так, сентябрьским вечером, когда стемнело, Родион пришел в кафе-бар «Элит» при единственной местной маленькой гостинице. Здесь он бывал и раньше, выпивая по две-три кружки пива с самой простой дешевой закуской, а то и без нее.

Тут было темно, немноголюдно, можно было встретить приезжих, послушать их особый диалект, понаблюдать. Однажды он случайно заметил в этом баре известного актера и кинорежиссера Владимира Грамматикова, с удивленным лицом подошел к нему и задал пару вопросов. Оказалось, что режиссер приехал искать место для съемок своего фильма-сказки. В другой раз к нему подсела сорокалетняя женщина подшофе. Они прекрасно общались, говорили о Шекспире, она наизусть читала что-то. По мере употребления алкоголя женщина хмелела, хмелела и наконец сказала ему: «Пошли к тебе». Родиону каким-то образом удалось-таки галантно увильнуть от нее, уговорив позвонить ее знакомому и попросить отвезти ее домой.

Сегодня сентябрьский вечер, понедельник. Такой день, когда родители позволяли Родиону провести вечер по его усмотрению, потому что у них не было выступлений, и они проводили время с младшими детьми дома. В кафе-баре, кроме него, сидела пара молодых людей, девушка и парень, они были увлечены сами собой. Играла спокойная джазовая музыка.

Уже прошло больше часа, как он в баре, уже со второй кружкой пива, когда в двери вошла молодая брюнетка.

III

На улице прохладно, моросит дождь, а она без плаща, без куртки, только в темной юбке и красном пуловере. «Приезжая, коли так одета», – тут же подумал Родион. Она прошла прямо в зал и села за столик почти в углу бара. Он полюбовался ее движениями, как она опускалась на стул. Это простое и в то же время грациозное движение, как ему показалось, длилось вовсе не доли секунды, а словно в замедленной съемке несколько минут.

Подошедшему к ней официанту что-то тихо сказала, без раздумий, не глядя в меню, видимо, сделала заказ. Она оказалась сбоку и несколько спиной к Родиону.

«Хм, – думал он, – если она приезжая, то командированная? Нет, молоденькая для командированных. Я их тут повидал. Как правило, мужчины. Если командированные приехали группой, ходят всегда все вместе. Туристка? Тоже вряд ли. Ну какая такая туристка у нас тут? Да и опять же, молода для одинокой туристки. Странно. Загадочно. И это интересно».

«Да ведь она симпатичная! – пронеслось у него в голове. – Мой любимый рост, талия тонкая, волосы темные! И ноги, наверное, красивые. Ах, какая девочка!» Он сидел и смотрел на нее, глотая пиво из кружки и изредка хрустя картофельными чипсами. Через несколько минут официант принес ей бокал красного вина, и она мелкими глотками пила его. Еще минут через двадцать перед ней оказалось блюдо, но что именно, Родион не разглядел, как ни старался – было темно.

То ли появившаяся хмельная удаль, то ли что-то еще не давали покоя Родиону: он все смотрел и смотрел на незнакомку. Прошло не меньше получаса, когда он придумал свой план: так просто уйти, не попробовав познакомиться, он уже не мог. Что, если она не одна, и сейчас просто ждет кого-то? Что, если он ей не понравится? Что, если она заметит, что он хлебнул пива, и решит, что он, Родион, готов волочиться за кем угодно? Нет, конечно, за кем угодно таскаться он не станет, в этом он был уверен. А вот она очень привлекательная – она именно привлекает его, нет, не прямо сама зовет, а вот как-то он сам по непонятной причине влечется к ней. Влечется, и все. Он и сам не смог бы толком объяснить, что именно в ней звало его. Вот такой тип девушек обычно захватывал его внимание, а тут еще и что-то такое в движениях, манерах. Нет, объяснить словами он не мог.

Родион стал приводить свой план в исполнение. За стойкой бара возвышался высокий молодой парень официант, весь в черном с ног до головы. Родион подошел к бару. Официант работал и барменом, и, судя по возникавшей в его руке тряпке, уборщиком; он флегматично глянул на клиента. Казалось, что, загорись тут в баре все вокруг, официант и тогда произнес бы: «И не лень вам в такую жару сидеть и разговаривать?»