Страница 35 из 60
— Очередные притязания Японской империи, Григорий Ефимович. На этот раз тарифы за перевозку по Южно-Маньчжурской дороге.
— Кемску волость хотят?
— Простите? — Извольский, хоть и попривык к моим выходкам, выглядел обескураженно.
— Не обращайте внимания. Японцы, значит, требуют все большего и большего, а нам ответить нечем, так?
— В целом верно, после… ммм… неудачной войны наши силы на Дальнем Востоке крайне слабы.
Ну да. Стратегический и геополитический тупик — громадные вложения в Транссиб уперлись в трижды отобранный Порт-Артур и все тысячи километров дороги ведут практически в никуда, вместо того, чтобы приносить стране прибыль. И бодаться с японцами сейчас ни сил, ни времени — главные проблемы на западе.
Извольский тем временем бубнил про Маньчжурию и я краем уха выхватил, что с момента постройки КВЖД население края увеличилось вдвое, за Великую стену, невзирая на запрет, вовсю валят ханьцы. С одной стороны, это хорошо — под нашим влиянием растет потенциал и возможности. С другой — страдают собственно российские территории, особенно от хунхузов, а забайкальские, амурские и уссурийские казаки понесли серьезные потери в русско-японскую и не в состоянии полностью прикрыть границы. Да еще должно в Китае бахнуть, попрут беженцы…
— Полагаю необходимым ответить решительной нотой… — продолжал Извольский.
— А сколько ты их уже направил, Алексей Петрович? И был ли с того толк?
— Ну как же! — начал было Извольский, потом принялся считать, потом все-таки признал: — Как в бездну. Японцы чувствуют себя сильными и творят, что хотят.
— Во-от! — я чуть было не выдал «надо ломать парадигму», но вовремя спохватился и объяснил попроще: — Сейчас сложилось такое положение, которое можно изменить либо силой, либо совсем иным подходом.
— Вы имеете в виду признать главенство японцев на Дальнем Востоке? Но это несовместимо со статусом великой державы! Его Величество… — Извольский осекся, вспомнив, что времена поменялись.
— Да ни боже мой! Но в Японии наверняка есть силы, настроенные на сотрудничество с Россией.
— Конечно, например князь Ито, бывший премьер-министр.
— Ну так он наверняка не сам по себе, есть же у него единомышленники?
— Да, есть определенные круги в Японии, в первую очередь промышленные, заинтересованные в мирном развитии — им сейчас необходимо переварить Корею.
— Ну вот и действовать через них. Вы же понимаете, что рано или поздно мы столкнемся с Германией?
— Весьма вероятно, но какое отношение это имеет к нашей дальневосточной политике?
— Самое непосредственное: германские колонии и фактории в Китае. Почему бы не намекнуть князю, что при изменении настроений в пользу России, мы не будем препятствовать установлению японского контроля над Циндао и германскими островами?
Извольский задумался. Похоже идея достичь прочного мира со страной Восходящего солнца ему пришлась по душе. Я усилил нажим:
— Или что Российская империя не будет возражать против проведения Японией более широких действий южнее Великой китайской стены.
Да мало ли чего можно придумать, если не жадничать — тех же японских промышленников пригласить на совместные предприятия в Маньчжурию, вырастить среди них группу, кровно заинтересованную в сотрудничестве… Даже если просто развить Желтороссию, там поднимется уровень жизни и хоть какая-то часть хунхузов переориентируется на «внутренний рынок». Цинично? Да, зато спокойнее будет северней Амура.
— А еще, Алексей Петрович, запросите у японцев возможности закупки их патронов малого калибра.
— Зачем???
Вообще-то для Федорова, для СМЕРШа, для новых разработок… Но говорить этого не буду, могу поспорить, что о таких неожиданных мотивах Извольский если не в министерстве, то дома будет говорить. И пойдут круги по воде, в том числе и к совсем чужим ушам.
— А у меня ребятни в стрелковых обществах много, мосинская винтовка для них тяжела, пусть с легкой японской стрелять учатся.
Вот как в воду глядел — ляпнул что-то Извольский не там и не тому, всполошились посланники Токио и Пекина и забили мне два рабочих дня своими китайскими церемониями. Сперва Са Юнту долго растекался мыслею по древу, то подбираясь к важным вопросам, то вдруг меняя тему и все не решаясь спросить главное — будут ли делить Китай? От его шитого золотом парадного мундира у меня попросту рябило в глазах, так что через три часа пустопорожней беседы я сказался больным и завершил наш плодотворный обмен мнениями на том, что высказался в пользу непременного улучшения отношений с высоким правительством Китайской империи и уверениями в вечной дружбе и уважении. Хотя очень хотелось просто послать.
Итиро Мотоно был менее велеречив и больше упирал на практическую сторону дела — какие концессии в Маньчжурии можно получить, каковы прогнозы на случай войны в Европе и так далее. Но его я свернул на закупку патронов, вернее, на то, как ее произвести частному лицу — военное министерство и ГАУ наотрез отказались делать это за государственный счет.
В себя я пришел к утру второго дня плавания — иначе в городок Повенец из Питера не добраться. Ну то есть можно, конечно, доехать поездом до Сердоболя, который в мое время именовался Сортавалой, но оттуда до Повенца еще четыреста верст, причем совсем не по шоссе. Даже на автомобиле часов двадцать ходу. Поэтому — водный транспорт, целый караван. И то, повод значительный — закладка Беломоро-Балтийского канала.
Плыли всей честной компанией — царь с царицей, Антоний с Феофаном, Столыпин с министрами, депутаты. Додумайся кто потопить головной пароход под броским названием «Честь и слава» — страна сразу лишится почти всей верхушки.
Стоило только отойти от Шлиссельбурга, как сразу начались хождения из каюты в каюту. Сначала меня пригласили к Николаю, курить сигары. Точнее курил один царь, я же отговорился качкой и тошнотой. Не сказать, чтобы нас сильно мотыляло по волнам, но озерная качка так себе удовольствие, Аликс тоже вот слегка позеленела и ушла сразу к себе. А вот не надо было требовать перехода по Ладоге — есть же целых два канала, идущих вдоль южного берега, новый и старый. Но — захотелось видов, а озеро серьезное, почитай, целое море, шуток не любит.
Никса переносил качку спокойно, попривык в плаваниях на своем Штандарте, взялся за меня всерьез. Царь хотел добиться возвращения в страну своих дядьев. Владимир Александрович и Ник Ник сидели в Лондоне и похоже готовили заговор. К ним зачастили разные курьеры из России, причем родовитые. Князья, графья… Прямо как при большевиках — великие князья в эмиграции лелеют планы возвращения.
— Состоявшаяся амнистия, — артикулировал сигарой Николай, — показала обществу правильный путь к национальному примирению. Думаю, будет правильно сделать первый шаг навстречу великим князьям.
Ссорится с помазанником перед важным мероприятием я не хотел, поэтому я лишь кивал, соглашался, но упирал на тему покаяния. Дескать, князьям прежде чем возвращаться в Россию надо бы очиститься. Вон как популярны стали паломничества в Святую Землю у нашей знати — дня не проходит, чтобы из Иерусалима кто-нибудь не вернулся. Весь такой одухотворенный, с таинственным блеском в глазах.
Николаю эта отсрочка совершенно не нравилась — видимо из Лондона ему от дядьев пришли совсем другие пожелания. Поэтому царь начал торговаться. Дескать, и в Европе есть святые места, а уже в сентябре хорошо бы устроить примирительную встречу в столице, как раз у Владимира Александровича день ангела.
От этой истории надо было как-то отбиваться и я стал напирать на моральный аспект. Ладно, Владимир Александрович… Но ведь Ник Ник прелюбодействовал со Станой! Находясь в браке с герцогиней Лейхтенбергской… С которой сейчас, кстати, разводится. И этот развод идет прямо скажем грязно, со взаимными обвинениями, публикацией личной переписки… Говорить царю о том, что бензинчику в этот костер по моей просьбе подбрасывает Перцов и Ко, я, разумеется, не стал. В Слове мы старались этот скандал не раздувать, но недавно холдинг «Распутин и сыновья» тайно приобрел бульварную газету «Копейка». И вот туда журналисты Перцова не стеснялись вбрасывать всякое разное про князей, не только про Ник Ника.